Под знаком кометы
Шрифт:
– О мой добрый Альфред… – вздохнул кайзер, – что-то мне подсказывает, что если бы мы сами были бы чуть менее заносчивыми и чуть более расторопными, то сейчас речь бы шла о присоединении Британии к русско-германскому альянсу, а Францию договаривающиеся стороны рассматривали бы только как жирного каплуна, предназначенного для запекания в духовке. Ну да ладно, господа, не будем о грустном. Ваш кайзер в этом смысле оказался полным идиотом, и нам еще повезло, что Германии в последний момент удалось вывернуться из той ловчей ямы с кольями, которую ей приготовила госпожа История. Сейчас нам надо думать о будущем…
– Наше будущее – это флот! – отрапортовал адмирал Тирпиц. – На европейском континенте нам расширяться некуда, а потому следует понимать, что недостаточно, использовав могущество нашей индустрии, просто настроить большое количество новых кораблей. Эти корабли должны быть лучше, чем у англичан и американцев, и ничуть не хуже, чем у русских.
– Думаю, мой добрый Альфред, что лет десять [4] у нас еще есть, – сказал кайзер, – времени достаточно, чтобы построить новый флот и обучить десантный корпус по лучшим русским образцам. Но я сейчас хотел бы поговорить о более важных вещах. Мой добрый Генрих, скажите мне на милость, кто это в вашем ведомстве активно работает на французское Второе Бюро? Как я погляжу, нам есть чему поучиться не только у князя-консорта Новикова и рейхсканцлера Одинцова, но и у господина Мартынова, главного Торквемады русской императрицы.
4
В нашей истории планы перевооружения германской армии и флота были рассчитаны до 1918 года – очевидно тогда, по замыслу кайзера Вильгельма и должна была начаться Первая Мировая Война. Сараевский инцидент смешал карты всем игрокам, за исключением французов, которые за год до того почти вдвое (с 480 до 750 тысяч) подняли численность армии мирного времени. Помимо увеличения срока службы с двух до трех лет (что позволило на год задержать увольнение в запас солдат, призванных в 1911 году), с 21 года до 20 лет был снижен призывной возраст, что позволило призвать в осеннюю кампанию 1913 года сразу два призывных контингента.
– Ваше королевское величество! – вспыхнул Генрих фон Чиршки, – я не понимаю, о чем вы говорите…
– Дело в том, – вкрадчиво начал кайзер, – что в Париже каким-то образом стали известны результаты моих переговоров с русской императрицей по поводу присоединения Германии к Брестским Соглашениям, и именно это поставило под угрозу жизнь моего друга Франца Фердинанда. Именно получив сведения о запланированной нами политической комбинации, кровавый маньяк Клемансо задумал Белградское убийство с целью срочно перессорить между собой все народы Европы. При этом комбинации, которые русские обсуждают в своем узком кругу, не становятся известными посторонним, и мир узнает о них только тогда, когда начинают греметь пушки или русский МИД делает официальное заявление. И даже предварительные переговоры с британским королем не стали предметом международного обсуждения до тех самых пор, пока собравшиеся в Бресте политики не провозгласили подписание судьбоносных соглашений. Я тоже обсуждал вопрос новой германской политики только с вами и вашими сотрудниками. Кузина Хельга так прямо и заявила мне, что в вашем ведомстве, герр Чиршки, ценнейшая информация утекает как из дырявого ведра! Ну, отвечайте мне – кто у вас там так любит французов, что передает им даже самые секретные политические сведения? – Кайзер постепенно переходил на крик. – Молчите? Ну молчите дальше. В вашем присутствии и больше не скажу ни одного критически важного слова. Впрочем, это только полумеры. Я намерен отправить на стажировку в Петербург несколько десятков самых способных офицеров сыскной полиции, чтобы они потом, набравшись ума-разума, построили нам в Германии такую же секретную службу, как у русских. И вот тогда вы у меня попляшете – всех выведу на чистую воду и разузнаю, кто чем дышит! А сейчас идите. Мне надо обсудить с моим другом Альфредом один важный вопрос.
После этой выволочки несчастный Генрих фон Чиршки выглядел так, что краше в гроб кладут. Криво нахлобучив дрожащими руками шляпу, он взял свой портфель и вышел.
– А теперь, мой добрый Альфред, давайте поговорим серьезно, – сказал кайзер, когда за министром иностранных дел закрылась дверь. – Сегодня я получил сведения о событиях, к которым надо готовиться, но так, чтобы конечная цель этой подготовки не стала достоянием широкой публики.
– Нас ждет еще одна война? – с интересом спросил Тирпиц. – Интересно, с кем?
– Нет, не война, – мрачно ответил кайзер, – гораздо хуже, чем просто война. Примерно через девять месяцев на землю должна упасть крупная комета. Сила ожидаемого взрыва, который случится на высоте десяти километров, составит примерно пятьдесят миллионов тонн в тротиловом эквиваленте. Но наибольшая неприятность заключается в том, что место падения этой кометы определится не ранее, чем за три дня до катастрофы, когда космическое тело первый раз чиркнет по краю земной атмосферы. Я понимаю, что звучит это невероятно, но всему миру известно, что моя кузина Хельга, а также ее муж и канцлер, никогда не лгут. Первоначально
– Да, – согласился адмирал Тирпиц, – это и в самом деле так. Но что-то же, наверное, известно заранее…
– Заранее, мой добрый Альфред, известно, что падение состоится между сороковым и шестидесятым градусами северной широты, около восьми часов утра по местному времени – и все. В случае самого неблагоприятного развития событий нам придется эвакуировать народ из угрожаемого района на сто километров в ту или другую сторону, а если дела пойдут наилучшим образом, то нам выпадет роль благодарных зрителей, наблюдающих, как суетятся их соседи, спасающиеся от ярости Господнего гнева.
– Будем надеяться, что никому не придется суетиться, пытаясь спастись от смерти, – хмыкнул адмирал Тирпиц, – ибо семь восьмых указанной территории занимают пространства, по плотности населения мало отличающиеся от сибирской тайги. Даже лягушатники не нагрешили настолько, чтобы обрушивать на них такую катастрофу, которая сможет войти в анналы мировой истории как новые Содом и Гоморра.
– Возможно, ты и прав, мой добрый Альфред, а возможно, и нет… – уклончиво сказал кайзер. – Эти лягушатники совершили смертный грех, когда отрубили голову своему королю, и усугубили его, когда впали в ересь республиканства. Из Парижа по всей Европе идет мерзкое развращающее влияние, поэтому мне очень хочется надеяться, что это именно для побиения распутной Марианны Господь припас такой великолепный булыжник.
16 сентября 1907 года, поздний вечер, Австро-Венгерская империя, Вена, Рингштрассе [5] : Кернтнер-Ринг, 16, отель Империал [6] , королевский номер.
Болгарский царь Михаил Четвертый (он же Михаил Романов) и сербская королева Елена Карагеоргиевич
Примечания авторов:
На совещание трех императоров и одной императрицы «младших» монархов не приглашали – там весь Балканский союз представляли императрица Ольга и канцлер Одинцов. Да не очень-то и хотелось. В отличие от Лондона, Вена – место, приятное для пребывания, и при этом не такое вульгарное, как Париж. В компании полковника Слона, королевича Георгия и сдружившегося с ним поручика Шапошникова царско-королевская чета совершила променад по городу Штрауса, Шуберта и Моцарта. Погуляли по набережной Дуная, посидели в уличном кафе, глядя на медленно текущие речные воды, попили кофе с булочками и поговорили на разные отвлеченные темы.
5
Рингштрассе – как следует из названия полукольцевая улица, упирающаяся торцами в Дунайский канал. Проложена по указу императора Франца-Иосифа в середине XIX века на месте снесенных городских стен и рва, отделавших средневековую Вену от пригородов. Улица делится на семь прямых отрезков, каждый из которых носит свое название: Шоттеринг, Университетринг, Рингштрассе, Опернринг, Шубертринг, Паркринг, Штуберинг. В 1850–1860-х годах Рингштрассе была застроена громоздкими разностильными особняками, а название «Стиль Рингштрассе» (нем. Ringstrassenstil) стало синонимом «претенциозной безвкусицы».
6
Отель Империал – возведен в стиле итальянского неоренессанса в 1862–1865 годах в качестве дворца герцога Филиппа Вюртембергского. В 1871 году продан группе инвесторов под отель, открытый в 1873 году при участии императора Франца-Иосифа. Именно в отеле «Империал», по традиции, останавливаются монархи, президенты и премьер-министры, прибывающие в Вену с официальными и неофициальными визитами, если не выбирают местом своего проживания посольства своих стран, как обычно делал кайзер Вильгельм II.
– Хороший город Вена, – сказал размякший оберст Слон, – даже как-то жалко будет в случае необходимости его топтать. Как представишь всю эту красоту, объятую пожарами – так даже такому толстокожему, как я, становится не по себе. Но следует помнить, что прямо сейчас на нашу компанию может выбежать злой и голодный, как лесной волк, юноша по имени Адольф Гитлер. Если Командир не ошибается, то сейчас этот исторический персонаж как раз совершает свою роковую попытку сдать экзамены в художественное училище…