Подари мне себя до боли
Шрифт:
Моронские оставили гольф в покое и переключились на содержимое гаража. Соня попробовала понизить градус кипения окунувшись в прохладную воду. Не помогло. Поэтому, пока старший показывал младшему за какой такой майбах он переплатил пятьдесят кусков сверху, Соня подхватила с лежака полотенце, наскоро завернувшись в него, понеслась наверх, в их комнату.
Дорожная сумка, в которую, как ей казалось, Макс убирал документы, лежала на полу в гардеробной. Соня, как была в мокром полотенце, упала перед ней на колени и, ломая ногти на трясущихся пальцах, принялась воевать с молниями карманов и отделений. Пусто! Заглянула внутрь. Пошарила руками по
— Я надеюсь, ты там совесть свою ищешь? — раздался сверху голос.
От неожиданности она вздрогнула всем телом. С трудом подавляя рвущийся наружу вопль, Соня отдернула руки от сумки, как от капкана, чуть не схватилась за сердце, которое ухнуло вниз. Делать вид, что она шла-шла и упала, случайно оказавшись в сумке по локоть, Соня сочла лишним. Медленно подняла взгляд на Макса. Он стоял, подперев плечом косяк двери гардеробной и играл желваками. Вытащил руки из карманов шорт, поднял ее за плечи и, не говоря ни слова, отстранил в строну. Сам сел на корточки перед сейфом. Набрал код на замке, открыл дверцу и достал… паспорт.
— Это искала?
Соня сделала рваный вдох и поджала губы.
— Ну, чего застыла? — он протянул ей книжечку. — Бери!
Момент истины. Сейчас Соня либо убедится в своей неадекватности, либо лишний раз в том, что связалась с абсолютно ненормальным типом! Она несмело протянула руку, стараясь не выдать волнения. Уже взялась за уголок, но Макс не выпустил документ. Притянул ее за полотенце к себе.
— Отцу в свое время пришлось доставать дефицитные шведские стенки для работниц загса и паспортного стола. — Проговорил он, выжигая взглядом на ее коже узоры. — Мне это обошлось чуть дороже.
Соня не знала, с чем бы сейчас охотнее смирилась: с тяжёлой степенью параноидальной шизофрении или с тем, что теперь является женой абсолютно ненормального типа.
Моронская. Софья. Павловна.
Горло, точно тисками сдавил болезненный спазм, предвещая возможное начало истерики.
— Самое интересное во всем этом… — невозмутимо заговорил Макс, убирая паспорт обратно в сейф, совершенно игнорируя бледность опешившей Сони, — что я уже две недели пялю свою жену в тайне от тебя. Прикольное чувство, надо сказать.
Он поднялся. Секунды быстротечно сменяли одна другую, пульс учащался под его взглядом. А Соня не могла придумать ни одной колкой фразы в ответ, как ни старалась.
— Да ладно, расслабься. Ты же не собираешься устраивать истерику из-за фамилии какого-то чувака, который бросил тебя в пять лет?
Логично. Но расслабиться? Просто, взять и расслабиться, когда волны злости, смешиваясь с возбуждением, бушуют внутри неуправляемым ураганом? Соня не знала что сказать. Да, даже если бы и знала, все равно не смогла бы. Сначала шок не давал правильно оформить в цензурные слова бурлящие внутри неё чувства. Потом руки Моронского не дали. Толпа мурашек пронеслась вдоль позвоночника, когда он притянул ее к себе за задницу и впечатал в свой недвусмысленно намекающий пах.
— Бессовестная, — прошипел он самозабвенно ей в шею. — Чем ты пользуешься? Духами, что ли, какими? Почему меня от тебя так штырит? Постоянно!
Она замерла, настырно усмиряя рвущееся из груди сердце, гордо, все ещё по-орловски выпячивая
Жена? Какая жена? Она же даже к статусу его девушки ещё не привыкла. Девушка Моронского? Это же как… чёрный снег, как горький сахар! А «жена Моронского», «Софья Моронская» — это же такой же оксюморон… как свобода слова и честные выборы! Два слова с противоположным смыслом пытаются образовать невозможный в природе союз! Нет, это невозможно! И как он посмел даже не спросить ее?! А зачем, собственно? Она, что, отказалась бы? Даже если бы и отказалась… можно подумать, это что-то бы изменило. Но это все неправильно! Так не должно быть!
Макс протянул одну руку к сумке, второй продолжая крепко прижимать Соню к себе. Извлёк то самое обнаруженное ею. Соня зажмурилась, чтобы не смотреть, что он делает. Отвернулась, как от жуткой сцены в кровавом ужастике, пока Макс воевал с ее безымянным пальцем. Потом осторожно приоткрыла один глаз, будто боясь ослепнуть и подсмотрела в маленькую щёлочку век.
Да. Там было от чего ослепнуть.
— Моронский, вот скажи, — Соня приложила максимальные усилия, дабы сделать голос похожим на голос, а не на змеиное шипение, — почему нельзя было по-человечески?
— По-человечески? — он скользнул губами по ключице и вверх к мочке. — Это как? — выдохнул в ухо, — типа, встать на колени, делать предложение? Я разве не предупреждал, что ничего не предлагаю? Я просто забираю своё! Или тебе платье нужно, лимузин с пупсом? Ну, ок! Через два дня мы летим в Вегас, устрою тебе там свадьбу века! Хочешь, церемонию будет вести Мадонна?
— Макс! Прекрати паясничать! Я серьезно!
— Я тоже! — отрезал он, продолжая наступать спереди, — У меня рядом с тобой ощущение, что я владею всем миром! Понимаешь?! Что я, сука, бессмертный, что я все могу! Меня сейчас разорвёт изнутри! Соня. Ты — как воздух, которым я не могу надышаться.
Она перестала брыкаться и решительно перехватила дрожащими ладошками бородатую физиономию мужа… Мужа? В голове не укладывалось!
— Я не могу встать на колени, Моронская… — жарко прошептал он ей в губы, подталкивая ее назад, — они у меня отбиты, забыла? Если только на мягкое…
Соня охнула, когда оказалась опрокинутой на постель спиной, а Макс, действительно, подполз к ней на коленях, устраиваясь между разведённых ног.
— Так будет всем лучше, просто поверь, доверься… — громкий хриплый стон сорвался с его губ, когда он вдавил свой пах в ее изнывающую промежность, впиваясь пальцами в плоть бёдер.
И что, все вот так сойдёт ему с рук? И Соня даже ответочки никакой не предъявит?
— Прекрати меня лапать, Моронский. Я в бешенстве! — попытка не удалась.
— Да? А по-моему, ты меня хочешь!
— Неподходящий момент!
— Очень даже подходящий! — Толкнувшийся в ее мокрый купальник твёрдый орган служил своеобразным тому подтверждением. — Предки свалили в ресторан, можем позаниматься… физикой! Громко.
Ну, и кто там говорил, что в браке умирает Страсть? Вот тебе и химия и физика. Сила взаимного притяжения между их телами не нуждалась в доказательствах. Макс жадным взглядом прошёлся по всем ее изгибам, рвано, двумя движениями освобождая ее от лоскутков купальника. И запыхтел, подобно гигантскому паровозу, нетерпеливо стягивая с себя шорты и поло. Закончив с разоблачением, он вытянулся над ней распростертой и изнывающей от желания. Такой большой, огромный, он дышал как зверь, заторможенно таращился на Соню сверху масляным взглядом. Голодным. Ревностным.