Подари мне себя до боли

Пачиновна Аля

— Моронский, скажи, ты из психушки сам сбежал или тебя выпустили? Мне кажется, ты слегка не долечился…

— Меня оттуда выгнали за оргию с персоналом! — Макс подмигнул Даше, — надеюсь, ты с нами?

Девушка сглотнула. Сказала:

— Я… мне нужно, я сейчас вернусь, — схватила сумочку, поднялась из-за стола и двинулась к выходу.

— Не задерживайся, Дашенька!

***

Pressure lift

This is only just the start of it

Take it in

There is so much lying underneath

Breaking open when you throw it

Feel it getting slower in time

Well take it over

Off your shoulders if I say so

Then you’ll followТогда

No time to hesitate

Knowing what’s mine

Letting it fall away

I clear my mind

This is all I can take

Getting it through

Keeping a steady pace

Visions of you

I won’t get left behind

So below “Visions”

— На

что спорим, не вернётся? — Обратился Макс к Соне, наливая себе виски в стакан со льдом. Соня, однако, заметила, что он совсем не пьёт. Так, может быть, делает вид, мочит губы в алкоголе и облизывается.

Он протянул девушке ее бокал с шампанским.

— Давай за встречу, что ли!

— Я больше с тобой не спорю, — Сказала Соня, поднося бокал к губам.

— Это правильно! Здравое решение. Со мной лучше не спорить.

Соня, пригубила напиток. Вкусный.

Подняла глаза на Моронского и уставилась не моргая. Впервые за весь вечер открыто рискнула посмотреть на него. Она сегодня не боялась его почему-то. Не стеснялась разглядывать. Чёрные густые волосы в художественном беспорядке. Пара прядей упала на лоб. Борода, кажется, чуть гуще стала. Черты как-то заострились. На Моронском рубашка в тон Сониным губам. Бордовая. Невероятно ему шёл этот цвет. В расстёгнутом до груди вороте поблескивала золотая цепочка. Длинная и тонкая. С подвеской какой-то. На безымянном пальце левой руки крупное золотое кольцо: глаз с чёрным бриллиантовым зрачком, в обрамлении острых зубов. На правом запястье часы из желтого и белого металла.

И! В обоих ушах по золотому маленькому колечку.

Ну, почему он такой охренительный?!

Соня сделала крупный глоток шампанского. «Пусть игристое хоть в голову ударит, что ли…» На трезвую смотреть на него невыносимо!

Принесли устрицы на большом плоском блюде, на подушке изо льда с дольками лимона. А Соня даже не заметила, продолжала смотреть на Моронского.

— Любишь? — его вопрос застал врасплох и Соня вздрогнула.

— Кого?

— Устрицы! — сказал Макс и усмехнулся.

— Не знаю, — пожала она плечами, — никогда не пробовала.

— Чё, серьезно? Тогда пробуй скорее, пока они живые!

Он взял с блюда моллюска, обильно выдавил на него лимон, и всосал, причмокнув.

— Это «Марен Олерон». Доставляют прямо из Франции. Очень нежные по структуре, у них насыщенный сливочный вкус и восхитительное послевкусие. — он подмигнул, и Соне показалось, что он вовсе не про устрицы сейчас. Возможно, просто показалось.

— Бери в левую руку. Полей лимоном и глотай, — наставлял Макс. — Круче всего проглотить моллюска одним махом, вместе с соком. Ну, давай!

Соня сделала, как он сказал. Полила лимонным соком. Зажмурилась и вылила содержимое раковины в рот.

Устрица не хотела проглатываться. Вообще.

С трудом пропихнув в себя скользкий комок, Соня проворчала:

— Фу, гадость. Скорее дай запить чем-нибудь…

— На, вот шампусику хлебни! — он подал ей бокал.

Соня сделала два больших глотка. Моронский тем временем взял ещё одного моллюска и проделал с ним все то же самое, что с предыдущим.

— С устрицами, Соня, как с минетом! Сначала почти никому не нравится, зато потом за уши не оттащишь!

Соня бросила на него хмурый взгляд.

— Прошу, пожалуйста, не начинай, а! Нормально же сидим, общаемся. Не порть мне ещё одно свидание.

Моронский застыл с очередной устрицей у рта. Что-то как будто хотел сказать, но передумал.

Соня решилась попробовать вторую. Эта устрица уже легко проскочила. На этот раз она даже смогла почувствовать вкус. Да, что-то сливочное. И свежее, какое-то, морское послевкусие. Соня потянулась за следующей.

— Ну, что я говорил? Главное распробовать. — он проглотил ещё одну. — Не знаю, зачем вообще эти свидания? — вдруг проговорил Макс.

— Чтобы узнать человека. Стоит или не стоит продолжать общение.

— СтоИт или не стоИт — это и так всегда понятно с первых же секунд.

— Ну, чтобы понравится друг другу. — Она пожала плечами.

— У меня этот вопрос тоже решается быстро.

— Но со мной-то осечка вышла.

Он опять как-то странно долго посмотрел на Соню. Глотнул из бокала виски.

— Слушай, я кретин! — вдруг сказал Моронский и поднял глаза на девушку. — Я, кажется, понял! Тебе вся эта мишура нужна, да? Свидания эти, кино, рестораны, прогулки под луной, долгие разговоры, ваниль, короче?

— Я оценила твою самокритичность, но нет, Моронский, ты опять ничего не понял.

— Ну, так объясни!

— Когда ты не пытаешься играть в мудака-ловеласа, ты даже на нормального человека становишься похож. И даже немного нравиться мне начинаешь.

— Сонь, я не играю. Я такой и есть! — тихо сказал Макс и пристально, серьезно посмотрел Соне в глаза. — Или ты хотела бы, чтобы я прикинулся пай-мальчиком и вёл тебя в свою койку долгим, извилистым путём вранья? Поверь, всем мужикам, так или иначе, нужно одно. Просто кто-то привык прямо об этом говорить, а кто-то, как твои кавалеры — играть в рыцарей печального образа. Ты вообще не понимаешь, какое впечатление производишь на мужиков! Любой из присутствующих здесь мысленно уже раздел тебя и поимел во всех позах. Хороший мальчик или плохой — все, в сущности, хотят одного — трахнуть тебя.

Ну все, пропал вечер. Стоило ему только затянуть свою песню, как Соню начинало скручивать и мелко трясти.

— А ты ревнуешь что ли? — спросила она только, чтобы не молчать.

— Ревность — это эмоция, Соня. Я не трачу время на бесполезные рефлексии. Я руководствуюсь двумя моментами: хочу или не хочу. Сейчас я решил, что не хочу, чтобы этот или какой-то ещё задрот планировал потыкать своим членом в твою розовую, красивую киску.

Снова к горлу подкатила жгучая волна смущения и перекрыла кислород. Она закусила щеку с внутренней стороны и огляделась по сторонам, не мог ли кто-нибудь из присутствующих их слышать.