Подарок Тартини
Шрифт:
«Боги не ошибаются», - вспомнила она его слова, и ей стало грустно оттого, что, по-видимому, бог Царства Сновидений был близок к правде. Она и Виталий Александрович – представители разных поколений, у него есть семья, и, кроме того, он занимает самый высокий пост в её стране. Юная рядовая учительница никогда не станет близким другом и женщиной человека, посвятившего свою жизнь огромному государству, даже если эта женщина - единственная будущая покровительница Мира Снов.
– Куда девался твой задор? – ласково окликнул её Виталий Александрович, заметив грусть девушки. – Мне его, признаться, не хватает. И я до сих пор не знаю твоего имени.
– Меня зовут
– Когда что? – изумлённо переспросил президент.
– Вы спите, Виталий Александрович, только поэтому я решилась общаться с Вами, - невесело призналась Дарья, - в реальной жизни эта встреча была бы невозможна.
– Вы зря так утверждаете, девушка, - вмешался в их разговор третий голос, - сны ещё более реальны, чем наша Явь, и на Вашем месте я бы удивлялся тому, как вы встретились в мире сна, а не где-нибудь в Кремлёвском Дворце съездов.
На плечо президента опустилась изящная бабочка, Дарья сразу же признала в ней профессора Шмаля.
– Я и впрямь сплю, - удивлённо согласился президент, потому что наяву никогда не встречал говорящих бабочек.
Земля приняла путешественников на окружённом пышной тропической растительностью острове, профессор Шмаль радостно спорхнул с плеча президента и погрузился в сладкий нектар благоухающих цветов.
– Профессор, - окликнула его Дарья, - почему бы Вам не обрести свой истинный облик?
Меж лепестков появились усики.
– А почему бы Вам не оставаться самой собою? – съехидничал, как показалось Дарье, Зигмунд Шмаль, и она покраснела, устыдившись того, что профессор был свидетелем её перевоплощения.
Бабочка вдруг стала увеличиваться в размерах; не выдержав её тяжести, цветок сломался, а через мгновение оказался раздавленным лакированными туфлями Зигмунда Шмаля.
– Удалось! – радостно хлопнул он себя по плечу и с улыбкой повернулся к смущённой Дарье. – Только не торопитесь следовать моему примеру, милая дама; не лишайте нас общества Вашей поистине впечатляющей красоты, не превращайтесь в серенькую российскую учительницу!
Дарья вопросительно посмотрела на него.
– Почему бы Вам не остаться самой собой? – повторил свой вопрос Шмаль, на этот раз более глубокомысленно. – Посмотрите в наши глаза, или в зеркальную гладь этого океана – и Вы увидите своё истинное отражение. Но, возвращаясь в Явь, Вы почему-то выбираете становиться довольно непримечательной особой. Пребывание в образе бабочки натолкнуло меня на мысль о том, что сны, обнажающие наш истинный облик, диктуют и подходящую линию жизненной пьесы, а не наоборот.
– Постойте! – возразил президент. – Вы окружаете эту сторону человеческой жизни мистическим ореолом, а ведь сон – это всего лишь работа подсознания, реализующего наши неосознанные или подавленные желания.
– Неправда! – решительно не согласилась Дарья. – Мир Сна – это обособленный мир, имеющий свой уклад и порядки, и развивающийся по своим законам. Человечество не поймёт его по той простой причине, что его мышление ещё не созрело до понимания устройства Сновидческого Царства.
– Это так, - поддержал девушку Зигмунд Шмаль, - наши миры, хотя и идентичны друг другу, на самом деле являются полными противоположностями. Если вы верите в существование души – что касается меня, я верю – то не будете отрицать, что это понятие не материальное. Душа и тело сосуществуют, тоже являясь противоположностями: одно из них принадлежит физическому миру, другое – миру духовному. Этот мир мы воспринимаем с помощью пяти
– Путешествующие души? – с сомнением покачал головой президент.
– Не совсем. Во время сна душа не покидает тело, как считали древние. Она продолжает поддерживать с ним связь с помощью неких энергетических цепей, и через свои органы посылает информацию в мозг. Вот почему, не задействуя свои физические приспособления для восприятия земного мира, многие люди способны видеть, слышать, чувствовать вкус и даже испытывать оргазм.
– Звучит убедительно, но не сбрасывайте со счетов недоказанность Вашего смелого утверждения, - осторожно произнёс Виталий Александрович.
– Хорошо, - примиряюще сказал Шмаль, - давайте вернёмся к вашим теориям. По отдельности они вряд ли претендуют на то, чтобы принимать их серьёзно, а вот как учёный я имею право комбинировать обе. – После недолгого раздумья он продолжил. – Если рассматривать сон как работу подсознания, реализующего наши желания – эта Ваша точка зрения, Виталий Александрович, близка к взглядам Фрейда – с одной стороны, и как особый реально существующий мир – с другой, и не просто рассматривать, а принять её за основу, то почему бы не пойти дальше и не попытаться предположить, что жизнь людей наяву является работой подсознания неких исполинских существ. В таком случае мы для них – объекты их сновидений, в то время как наш собственный мир представляется нам вполне реальным.
Дарья и Виталий Александрович озадаченно уставились на профессора, давая понять, что в своих предположениях он зашёл слишком далеко, и тогда Шмаль покорно произнёс:
– Но так как никто из нас не может доказать друг другу своей точки зрения, давайте забудем обо всех этих гипотезах и займёмся изучением того, что непосредственно окружает нас.
– Вы так уверенно рассуждаете о происходящем, что это позволяет судить мне о том, что Вы осознаёте своё состояние, в то время как я лишь недавно узнал, что сплю, - утверждение прозвучало вопросом, и на это профессор, как один из успешных учеников Рональда Риперта, ответил:
– Наши сон и явь неразрывно связаны друг с другом. Пребывая в обоих состояниях попеременно, мы учимся постигать тайну соединения сознания и плоти. Знаете ли, во сне перспектива и свет другой. Но самое высокое достижение в этом мире – это вспомнить себя, когда ты спишь. Таким образом удаётся восстановить своё дневное сознание. А если при этом не просыпаться, то приобретаешь новое качество – осмысленное блуждание во сне. Благодаря этому навыку я и собираюсь заняться изучением удивительного царства Гипноса. Правда, тяжело иметь дело с людьми, которые не осознают, что они спят, и таким образом лишают меня контакта с ними. Поэтому мне особенно приятно встретить Вас, Виталий Александрович, и Вас, Дарья, в первую очередь потому, что теперь у меня есть возможность общаться с вами, как если бы мы встретились наяву. Но наяву, к сожалению, такой удачной встречи произойти бы не могло, потому что русский язык я не изучал, а английским владею очень посредственно. Просто великолепно, что сон уничтожает все границы! Кстати, Виталий Александрович, много ли средств заложено в бюджет Вашей страны на развитие науки?