Подарок Тартини
Шрифт:
– С официальным визитом, - подтвердил Виталий.
– Понятное дело, не на пляжи Лазурного берега. Дал бы себе отдохнуть, друг, нельзя столько работать. Хотя перед выборами.
– И это говоришь ты? – с упрёком сказал президент. – До сих пор живы времена, когда съёмки забирают у тебя четыреста дней в году. Ни ты, ни я, сам знаешь, не можем всё бросить и уехать отдыхать.
– Ну да, - с сарказмом согласилась трубка, - оба работаем для народа: один выхаживает его после долгой изнурительной болезни, другой развлекает. Но мы же тоже люди, мужчины, наконец! Было бы неплохо сменить обстановочку.
– Не кипятись, Данил. Всему своё время. Честно говоря, от впечатлений
– Да тебе сны уже лет двадцать как не снятся! – съехидничала трубка. – Неужели из-за тебя Гипнос вернулся на Олимп?
– Между прочим, ты смеёшься, а мне сегодня приснилось, что мы с тобой по телефону разговариваем – вот как сейчас – и ты сердито выговариваешь мне, что вместо тебя в Канны едут другие актёры.
– Ты стал видеть вещие сны? В Канны действительно отправляют других актёров с другим фильмом. Им, говорят, посодействовал кто-то очень высокопоставленный. Понимаешь, Виталий, у кого-то в этом мире есть покровитель, только я один-одинёшенек, - театрально запричитала трубка.
– Твой покровитель - твой талант, - улыбнулся президент, - не зря я являюсь его почитателем.
– А его дальнейшую судьбу Гипнос тебе не раскрыл? – в голосе говорившего зазвучала ирония. – Ведь не ради развлечения он связал нас через спящие сознания.
– Да, много всякой несуразицы было во сне, всего и не вспомнишь! – рассмеялся Виталий Александрович. – Но я понял твой намёк, Данил. Мы с тобой скоро увидимся – и в очень реальном мире. Мне есть, что рассказать. Береги себя, не позволяй неприятностям одержать над тобой верх, - тепло сказал он, и после обмена приветами семьям их разговор закончился.
У Виталия Александровича он оставил приятное ощущение. Было утешением знать, что у тебя есть друг, проверенный временем, деньгами и властью. Как бы иначе переносились все тяготы президентской жизни? Мысли об этом были самой лучшей колыбельной на ночь, и засыпая, президент снова и снова перебирал в памяти весь их разговор. Может быть, он вызовет не менее приятные сновидения. Словно ветерок коснулся щеки Виталия, стоило ему помечтать об этом, и перед глазами на мгновение возник смутный образ незнакомки, подарившей ему поцелуй. Неясное волнение пробежало по груди президента, но то было волнение души, а биологическое тело требовало немедленного сна. Сопротивляться было бесполезно. Образ потускнел, не успев стать реальным, но, ускользая от президента, продолжал звать его за собой в неведомое манящее забытье.
Этюд 5. Сон Самуэля Кольриджа
Вечернее солнце позолотило горизонт, полыхнуло рыжим пламенем на соломенных крышах деревенских домиков, что на западе А нглии, и на прощанье заиграло бликами в тёмных локонах молодого Самуэля Кольриджа, проводившего тихий летний вечер тысяча семьсот девяносто восьмого года в своём коттедже. Несколько минут назад опустошив половину бокала опиумной настойки, он теперь лениво листал историческую книгу «Его странствия», и думал о том, что недавно приобретённая привычка к опиуму успела ослабить его настолько, что того и гляди, он впадёт в бессознательное состояние.
Время от времени он возвращался к «Его странствиям», но дойдя до слов: «Здесь Хан Кубла приказал строить дворец…», Самуэль захлопнул книгу и зевнул. Отяжелевшая от настойки голова склонилась на грудь, локоны упали на лицо и чуть шевелились от дыхания. Поэту снились пещеры, неизмеримые для человека, и море, лишённое солнца. Образы, возникающие во сне, были целостными и не нуждались в описании. Поэма возникала сама собой, рождаясь из причудливого прилива и отлива
Глава 10. «СОН. Дорога над океаном»
Когда засыпаешь после долгого рабочего дня, чистая простынь, льнущая к телу, кажется всё понимающим нежным другом, а тёплая раковина одеяла наглухо закупоривает вход посторонним, и ты остаёшься наедине со своими грёзами и мечтами. Трудно сказать, когда они становятся снами, эта граница находится под властью торможения, подавившего возбуждение, но к тому времени человеку, как правило, уже не до физиологических тонкостей: ведь он не просто пересекает границу, он входит через ворота серотонина в блаженный мир сказочных сновидений, где возможно всё, и всё кажется таким заманчивым!
Виталий Александрович хорошо помнил, когда закрывал глаза, что его любимое одеяло в звёздах заботливо укрывало с головы до ног, а свежий воздух из приоткрытой форточки приятно обдувал лицо. Засыпая, Лена просила закрыть окно – ночи были ещё холодными – но после изнурительного дня сил на это уже не хватало. Продолжая лежать, Виталий отдавал себе приказания встать и выполнить просьбу жены, как бы тяжело ни было оставлять уютную постель и тёплый кокон одеяла. Он призвал на помощь всю свою волю скинуть оковы сна и открыл глаза.
На потолке мерцали звёзды, казавшиеся такими близкими, и Виталий Александрович удивился их появлению. Они как будто сошли с одеяла и ожили, засияв серебром звёздных граней. Или они проникли через форточку и усыпали собой потолок, который становился всё больше и шире, свободно вмещая их бесконечное количество? «Что за чушь!» - подумал президент и встал, твёрдо намереваясь закрыть окно, чтобы положить конец звёздному вторжению. Ноги, не ощутив под собой опоры, внезапно подогнулись. Потеряв равновесие, Виталий упал, но не ударился, а, кувыркнувшись, повис в невесомости. Вокруг него вращался космос, и звёзды, сойдя с потолка, стали вполне реальными. Какое-то время Виталий Александрович привыкал к своему новому положению, находя его странным, но занимательным. Осмелев, он сделал пару виражей, и вдруг понял, что к нему вернулась потерявшаяся в детстве способность летать! Это осознание наполнило его восторженностью и неведомым прежде ощущением силы, заставило забыть о сне. Чувствуя себя уверенней, чем на трибуне, он расправил воображаемые крылья и взмыл навстречу звёздам.
Безмолвное чёрное пространство с тысячами разбегающихся галактик окружило президента - одна из них настолько потрясла его воображение, что, ни секунды не задумываясь, он помчался в центр вращающейся спирали. Голубые гигантские звёзды вокруг стремились к огромному гравитационному полю уже тысячи лет, а он преодолевал это расстояние в считанные минуты. Забыв об опасности и страхе, он наблюдал, как в центре галактики скапливается чудовищных размеров жёлтый пузырь раскалённого газа, который рано или поздно должен был взорваться, породив пылевое облако, из которого в будущем сформируется новое звёздное поколение. Он видел пульсар и чувствовал, как всё вокруг него движется, вибрирует, волнуется, продолжая оставаться безмолвным.