Подборка из юмористического журнал 'Magazin' 1996-97 годов
Шрифт:
Андрей ВОРКУНОВ
* * *
– - Крещендо, товарищ!
– - Спасибо, геноссе! А то я не очень знаком с этим местом. Мне ваше, мон шер, замечание лестно, я вижу: вы -- дока по этим вопросам. Напутствие мастера -- это немало, особенно, если оно и по делу, я чую: по вам заскрижали анналы, хоть нынче, смотрите, толпа поредела. Но это -- пустое, ведь мы с вами выше, нам с вами не к спеху, пусть лет через двести, пусть лет через триста потомки услышат и скажут: "Крещендо, товарищ маэстро!" И мы им ответим достойно и веско: -- Идите в болото, ребята-потомки, нам вечная вечность -- толстуха-невеста, не надо пред ней лебезить или комкать. С очами навыкат идти и сморкаться в прибрежное золото бархатных кресел, лишь ангелов пенье, да запах акаций, да вздутые жилы, да крест (или крестик)...
* * *
Шумахер кричал, но Молчанер -- ни звука, и это явилось достойным ответом, Шумахер скулил и кого-то аукал, Молчанер сопел и плевался при этом. Шумахер таращил пустые глазницы, Молчанер прикрыл дальновидные очи, Шумахер желал поскорее жениться, Молчанер
* * *
Петр шел на петинг, а Дмитрий на митинг, был петин путь веселее, чем митин, был митин путь поскучнее, чем петин, разные песни по-разному петь им
* * *
– - а нет ли какой тут коммерческой тайны?
– спросил я намедни из таниной спальни, и танина мама ответила с кухни дубинушным голосом: -- эх, щас как ухнем!
– - так нет ли тогда тут строительной майны?
– продолжал я взывати из таниной спальни, и танина мама завыла тягуче: -- ну комо ж ты фьеро-то бесаль ме мучо?
– - а нет ли, -- спросил я. икая, -- рыгтайма, на свет божий выйдя из таниной спальни, на что уже таня сказала весомо: -- ты шел бы куда-нибудь, хат мой и соул!
– - коль так, то любовь свою выжгу напалмом, - сказал. запираясь я в таниной спальне, и сон задушив в сна возжаждавшем теле, слегка насвистав из мишеля-мабеля
* * *
хоть и не звался николаем, но был он редкий николай, и ни двора, и ни кола, лишь баба толстая и злая, ведь правда -- полный николай?
– лицо, глаза, мускулатура, не грек какой-нибудь, не турок, а так природа создала, и ведь нельзя сказать, чтоб плох, а как бы с кем-то одурачен, и вот -- ни жигулей, ни дачи, в горшке цветет чертополох, посажен, вроде, наудачу, но неудачно -- видит бог, и даже стих о нем -- фигня, неполноценный, куцый, вялый, а раньше о других, бывало, и рифм, и смысла, и огня, и строф поболее, и чувства, эх, николай, как это грустно...
Вадим ЖУК
Дом в переулочке. Белым покрашены рамы. Мимо строения этого любо, отрадно гулять. В светлом окне силуэт Катерининой мамы, взгляд различит как порошею тронута прядь.
Катя - жена моя, все, что с ней связано, мило, что с ее мамою связано - мило вдвойне. Вижу - Татьяна Андреевна окошко открыла, радостью светится и улыбается мне.
– Здравствуйте! Здравствуйте! Мир вам, Татьяна Андреевна! Взору очей ваших, что в этот час предложить? В вашем высоком окне вы, как в сказке царевна, я же, как волк и царевич готов вам служить.
Только скажите!
– любые предстанут картины, только мигните - и вмиг пред окном расцветут, белые с золотом чудо-дворцы Палестины, сине-сапфирное море, где Царь-Водокрут.
Или хотите увидеть сюжеты ночного Парижа, или античных построек державную стать?
– Ты подошел бы, мой милый, к окошку поближе, что ж я на всю-то на улицу буду орать...
Скромно, ты знаешь, живу я. почти на отшибе, много ли нужно для тронутых старостью глаз Что перечислил - я вижу цветное в "Тошибе"... А покажи мне, что в прошлый показывал раз...
Что уж! Опять расстегну свои синие джинсы, да оглянусь - из других не следят ли окон? С Катиной мамой не выйдешь ни в джинны, ни в принцы... Нате! Смотрите! Желание дамы закон.
* * * Свой бег завершая, итоги подводит двадцатый наш век... По рельсам железной дороги красивый идет человек.
Вглядись. и покажется странным виденье, но это не сон. Да! Это Каренина Анна прическа и платья фасон, и очи. как темные грозы, изящные руки... Постой! Ее же убил паровозом безжалостный киллер Толстой!
Не вышло! За годы в привычку вошло все идти и идти. И хоть бы одну электричку она повстречала в пути!
Куда там курьерский, дрезина и то не остаться в живых! Вокруг лишь качанье озимых, да радостный шум яровых.
То солнце на рельсах, то иней, шаги героини легки... Не знает она, что вдоль линий летят телефонов звонки!
И мудрый, как Тэтчер, диспетчер тяжелую трубку берет, путей дальновидный разметчик пускает составы в обход!
С тобою сразиться готовы, недобрый писатель Толстой! "Товарный до Брянска? К Ростову! Почтовый в Саранск? На шестой!"
Здесь точность нужна без пристрелки, нельзя и в безделке спороть! Веселые крутятся стрелки, грохочет железная плоть.
А вечную Анну беспечно ведет и ведет колея, она даже слова - "диспетчер" не знает. Да, Бог ей судья...
Хозяин железной дороги бессменно стоит на часах: "У ней же мальчишка, Серега..." И прячет улыбку в усах.
ПЕТРОВИЧ ВМЕСТО ПЕТРА
В январе этого года группа видных деятелей культуры Санкт-Петербурга - Алиса Фрейндлих, Олег Басилашвили, Михаил Боярский, Вадим Жук, Андрей Петров, Александр Кушнер, Даниил Гранин и другие, не менее уважаемые имена, обратилась к мэру Москвы Юрию Лужкову с просьбой о перенесении памятника Петру I (автор - народный художник России Зураб Церетели) в город на Неве. Об этой инициативе уже сообщал ряд центральных изданий (см. "Московские новости" 17.01., "Известия" 19.01., "Литературная газета" 22.01. и др.) Редакция "Магазина" также считает для себя необходимым высказаться по данному поводу. Соображения приводимые в указанном выше письме, на первый взгляд, весьма убедительны. Да, император, питал, как известно, к Москве открытую неприязнь. Да, памятник великому преобразователю России должен находиться в городе, основанном им и носящем его имя. Казалось бы, все логично. И все же одно небольшое обстоятельство
Студия мастера находится в одном из заповедных уголков старой Москвы. Чисто, светло. Сквозь приоткрытое окно доносится шум большого города. На столе дымится ароматный чай.
– Любите чаевничать, Андрей Георгиевич?
– Есть грех.
– Если не секрет, вы москвич?
– Можно сказать, коренной. Родился, вырос. Теперь вот живу.
– Мы знаем вас, как выдающегося мастера графики. Многим читателям полюбился ваш смышленый герой Петрович. Но почему вы решили обратиться к монументальному жанру?
– Время от времени художник должен обновляться.
– Желая установить Петровича на постамент из-под, так скажем, Петра, имели ли вы в виду некоторую преемственность?
– Конечно, этот момент существует. Ведь в нашей истории кроме белых пятен до сих пор еще немало и черных страниц. Одна из них связана с царевичем Алексеем Петровичем. Их отношения с отцом, как известно, складывались не всегда гладко. В этом, как я сейчас понимаю, есть доля и нашей с вами вины. Вообще, конфликт поколений проходит красной нитью через всю историю нашего Отечества. Историю сложную. кое в чем даже изломанную. Вот и мой Петрович по-своему символизирует наше непростое время. Трудности переходного периода не могли не наложить отпечаток на его облик. Видимо поэтому, облик этот далек от традиционных классических форм. Но если уж исторический Петр возвращается на свою историческую родину, то пусть его, в широком смысле, потомок займет подобающее место в обновленной столице обновленной России.
– Как вы собираетесь вписать Петровича в сложившийся облик Москвы?
– Честно говоря, мне пришлось решать весьма сложную задачу. Следует напомнить, что в отличие от других мировых столиц, Москва отличается неповторимым соотношением вертикальных составляющих. Семь холмов, семь высотных зданий, ну и так далее... С установлением памятника Петровичу мы создаем еще одну уникальную триаду, мистическим образом подчеркивающую национальный менталитет. В основании ее Храм Христа Спасителя, как символ духовности и Петрович - воплощение народности, а венчается она останкинской башней, олицетворяющей научно-технический прогресс. Вы чай-то пейте.
– Спасибо. А не могли бы вы рассказать подробнее о самом памятнике? Судя по его предшественнику, он должен быть достаточно высоким.
– Да где-то метров шестьдесят-семьдесят.
– Предполагается ли освоение внутреннего пространства объекта? объекта?
– На первом уровне постамента будут располагаться Институт экологии Москва-реки и клуб юных аквалангистов (1, см.схему). Над ними планируется автостоянка на восемьсот пятьдесят машин и рыбный ресторан (2). Поднявшись на скоростном лифте (7), вы попадете в две симметрично расположенные картинные галереи Марата Гельмана (3). В голове исполина, на уровне глаз, разместится главный диспетчерский пункт городской пожарной охраны (4). Венчать же все сооружение будет посадочная площадка для вертолетов Московского ГАИ (5). И еще один подарок москвичам. Ровно в 24 часа, с последним ударом курантов, Петрович на всю столицу, включая новые районы, расположенные за МКАД, будет объявлять: "В Москве полночь". Уникальную акустическую систему обещает установить всемирно известная фирма Sony (6).
– Андрей Георгиевич, судя по всему сказанному, реализация вашего замысла потребует весьма значительных средств. В состоянии ли выдержать эти затраты городской бюджет?
– Могу твердо пообещать, что ни одного рубля из него на это строительство выделено не будет. Памятник Петровичу - наш дар родному городу к 851-й годовщине со дня его основания.
– Вы сказали "наш". Нельзя ли чуть подробнее.
– С удовольствием. Все расходы на сооружение памятника берет на себя КВАЗИ-БАНК. Его президент Дмитрий Храповицкий - настоящий русский меценат, родом из старинной купеческой семьи. Так же, как и я - коренной москвич. КВАЗИ-БАНК давно известен своей поддержкой отечественной культуры. В минувшем году он спонсировал традиционный фестиваль органной музыки в Брянске, гастроли тульского балета на Кипре. С его помощью вернулся на родину архив Родзянко, выставленный на аукционе Сотби в Лондоне.
– Ну что ж, Андрей Георгиевич, остается вам только позавидовать. А как вы полагаете, не согласится ли бы КВАЗИ-БАНК стать и нашим спонсором.
– Что ж, чем. как говорится, черт не шутит.