Подъем

Стасина Евгения

— Отлично. Егор предложил Диме собраться парочками… Ты так и не дала ему от ворот поворот?

— Не начинай, я и сама знаю, что слишком затягиваю… — опуская голову на сложенные на столе руки, вымучено призываю ее не читать мне проповеди.

— Сколько он обивает твои пороги? Месяцев семь? Он либо больной, либо ты мне чего-то не договариваешь.

— Скорее налицо симбиоз моего нежелания терять поклонника и его упертой веры в крепкий союз, который из нас мог бы получиться. Порою, мне кажется, что он просто не хочет видеть моего равнодушия, чтобы не начинать поиски более подходящей партнерши.

— Кстати, я вспомнила, почему лицо твоего соседа показалось мне знакомым, — доставая из сумки сложенную газету и разворачивая ее передо мной на нужной странице, говорит Иванова. — Вот, Сергей Титов, владелец строительной кампании… В моем городе его имя неделями звучало из уст ведущих местных новостей. Чуть больше года назад он выиграл тендер на постройку домов для переселенцев из ветхого жилья. А теперь

ответь мне, почему к тебе тянутся такие обеспеченные мужчины? Сначала Медведев, а теперь этот…

— Когда я встретила Андрея ему было далеко до звания миллионера… А, что касается этого, — тыча пальцем в его чёрно-белую физиономию, — то прости, но никакого интереса с его стороны нет и быть не может.

— Да, брось ты! Я вот не делю лестничную клетку с его мамой… И я видела, как он на тебя смотрел…

— Тебе нужно завязывать с эротической литературой! Тебе повсюду мерещатся озабоченные садовники и страстные бизнесмены…

— Ну, о садовниках я, положим, не мечтаю, но от такого знакомства явно бы не отказалась. А не будь ты дурой, уже давно бы его разговорила. Там налицо нерастраченный потенциал словесного недержания.

— Иди-ка ты, Иванова, — улыбаюсь подруге, переключаясь на молодую девушку, заинтересовавшуюся праздничными колпаками.

— Гордеева! Пора бы уже запомнить, — отсалютовав мне на прощание ручкой, поправляет она меня.

А я старательно пытаюсь выбросить из головы хмурое лицо мужчины, с легкой подачи Светки, внезапно возникшее перед моим взором.

— Как проходят твои каникулы?

— Отлично! Сегодня мы с папой идем на хоккей! — жадно поедая спагетти, щебечет Семен, пытаясь отвести со лба отросшую челку. — Когда-нибудь я стану таким же знаменитым, как Владимир Тарасенко, и ты сможешь мной гордиться!

— Ух, завидная перспектива! Обещаешь брать меня с собой на все интервью? Я бы не отказалась покрасоваться на обложке журнала, — улыбаюсь его довольному выражению лица, чувствуя ощутимый укол в районе груди от безумной тоски по сыну.

— Спрашиваешь!

— Привет, — присаживаясь рядом с ним, здоровается со мной бывший муж, с которым мы не виделись так давно, что я сразу подмечаю разительные перемены в его внешности. Волосы стали значительно длиннее, но я не могу не отметить, что подобный беспорядок на голове делает его визуально моложе. Словно передо мной не взрослый состоявшийся мужчина, а беззаботный мальчишка, едва переступивший порог двадцатилетия.

— Сменила прическу? — видимо, так же, как и я, с интересом разглядывая мое лицо на экране своего ноутбука, подмечает внесенные мной коррективы. — Тебе идет.

— Спасибо, — вежливо благодарю, словно мы добрые приятели, не видевшиеся пару лет, а не расставшиеся со скандалом супруги. — Надеюсь, ты не позволяешь ему засиживаться допоздна за компьютером?

— Что ты, в десять он уже в кровати! — заговорщески переглянувшись с нашим ребенком, пытается сдержать улыбку.

— Мама! Ты закончила ремонт моей комнаты? — едва ли не подпрыгивая на стуле, вновь овладевает моим вниманием Семен.

— Да, так что возвращайся скорее, а то я уже жуть, как соскучилась!

— Я тоже! Мам, нам уже пора идти! Я позвоню тебе завтра!

— Ладно! И давайте там поаккуратней, — махая своей ладонью на прощание, скидываю вызов, сворачивая приложение.

Это трудно. Какой-то нездоровый эгоизм и отнимающее все мои силы чувство неуемной ревности — это то, с чем мне приходится бороться всякий раз, когда я провожаю семейство Медведевых на вокзал, и оставшись одиноко стоять на перроне, гляжу вслед отъезжающему составу. Прошлым летом, когда мы впервые расстались с Семеном на такой длительный срок, я похудела на три килограмма — неотъемлемая реакция моего организма на жуткий стресс, вызванный невозможностью обнимать малыша, когда возникает острая необходимость вдохнуть запах его яблочного шампуня. Мне можно смело вручать медаль за проявленную стойкость, поскольку лишь одному Богу известно, чего мне стоит не звонить своему ребенку каждую свободную минутку.

Итак, спустя почти три года после расставания, четыре поездки Семена к отцу и один неудавшийся роман, я готова подвести неутешительный итог. Жизнь моего бывшего бьет ключом, поскольку, если верить моей свекрови, Рита оказалась довольно своенравной и страстной натурой, взявшей за правило где-то раз в полгода устраивать шумный скандал и собирать чемоданы, чтобы после недельной разлуки, вновь возвращаться к Андрею для страстного (как я подозреваю) примирения, в то время, как я все свое время трачу на работу и поездки в ледовый дворец, где из моего восьмилетнего мальчика упорно стараются взрастить закаленного хоккеиста. Наши отношения с Егором изжили себя так и не перейдя на новый уровень, звонки раздавались все реже, а СМС и вовсе больше не приходили. Наверное, он, наконец, осознал, что наши свидания ни к чему не ведут, и все-таки решил бросить свои тщетные попытки меня покорить. Я же немного скучаю по нашей ежедневной болтовне, как скучал бы любой другой человек, вдруг лишившийся друга, тем более такого, с которым допускалось иногда целоваться. Позеленевшая от бессонных ночей Иринка, пополнившая ряды молодых мамочек как раз в то время, когда мой роман потерпел полное фиаско,

уверяла меня, что я на подсознательном уровне отвергаю любого кандидата на мое сердце. По ее мнению, мне трудно довериться представителю сильного пола, после того удара, что мне нанес любимый супруг. Я не решалась с ней спорить, поскольку постоянно плачущая Танюшка и изнуренный вид мужа, превратили подругу в один огромный комок нервов, так что позволив взять надо мной верх инстинкту самосохранения, я лишь кивала на ее речи, не забывая томно вздыхать, закатывая глаза к потолку. Бог его знает, что чувствуют тысячи женщин, как и я, разочаровавшиеся в своих половинках, но лично я не могу утверждать, что потеряла веру в людей. Просто за прошедшие годы, я так и не встретила подходящего мужчину. Казалось бы, сотни, тысячи представителей сильного пола бродят по этим улицам, на любой изыскательный вкус, но внутри ничего не екает. Знаете, в чем весь ужас жизни после развода? В том, что рано или поздно, наступает момент, когда ты вдруг привыкаешь к своему одиночеству… Обнаруживаешь в себе способность самостоятельно вкручивать лампочки в туалете, без посторонней помощи забиваешь гвоздь в стену для очередной фоторамки, где ты обнимаешься отнюдь не со своей половинкой, а с мальчишкой, как две капли воды похожим на мужчину, разбившего твое сердце. Ты больше не кричишь, обнаружив под ванной паука, в надежде, что муж, бросив все свои дела, прибежит тебя спасать, а лишь плотно стискивая зубы, читаешь про себя молитвы всем известным богам, замахиваясь на насекомое тапкой. Приучаешь себя оставлять включенным настенное бра в коридоре, открываешь для себя всю прелесть хлопкового белья, отложив кружево в дальний ящик, и даже самым близким подругам не признаешься, что порой забываешь побрить ноги… Нет, я не запустила себя, отдав предпочтение мешковатой одежде, и вовсе не наплевала на свое отражение в зеркале, а лишь устроила небольшие каникулы, позволяя себе ходить по квартире растрепанной в любимой пижаме с амурским тигром на груди.

В общем, моя жизнь наконец-то наладилась: мы все же пришли к компромиссу в вопросах воспитания сына с бывшим супругом, я перестала себя жалеть и предаваться воспоминаниям о своей прошлой жизни, вместе с Семеном стойко перенесла все тяготы первых двух лет обучения в частной школе, и вот уже две недели позволяю себе не вставать в шесть утра, чтобы сонно помешивать ложкой кипящую на плите кашу.

— Привет, подруга! Надеюсь, ты уже привела себя в порядок? Я буду в кафе минут через сорок, — излишне громко раздается Светкин голос из динамика моего мобильного.

— Да, ты застала меня в дверях. Так что, буду даже раньше тебя. Не задерживайся, хочу успеть на ужин к родителям, — закрывая входную дверь и пряча ключи в сумку, наставляю ее и скидываю вызов. Пренебрегая лифтом, я быстро преодолеваю лестничные пролеты и, оказавшись на улице, подставляю свое лицо солнечным лучам, радуясь тому, что июнь в этом году выдался в меру теплым, без этой изнуряющей безветренной жары, от которой к вечеру голова нещадно раскалывается и все твои мысли сводятся лишь к тому, с каким удовольствием ты бы залезла в холодный душ. На резной деревянной скамейке возле подъезда, водрузив на свою голову огромную шляпу темного кирпичного оттенка, восседает Светлана Викторовна, которая наверняка прожигает меня своим взглядом, скрытым под черными стеклами ее солнечных очков. Она, как, впрочем, и всегда, одета с шиком, ее широкие брюки песочного оттенка и легкая шифоновая блузка не идут ни в какое сравнение с моим тонким цветастым платьем, но я старательно прячу свое восхищение ее способностью подбирать гардероб под улыбкой, больше напоминающей оскал. С того момента, как чуть больше года назад я залила ее квартиру, а после выложила кругленькую сумму на устранение нанесенного ей ущерба, она взяла за правило осыпать меня «комплиментами» при любом удобном случае. Поэтому уже автоматически, даже не отдавая себе в этом отчета, я поднимаю голову вверх, уверенно расправляю плечи, приводя в движение свои волнистые локоны, и гордо прохожу мимо, уже предвкушая нашу неминуемую перепалку. Когда же женщина не поддает виду, что заметила мое присутствие, так и не сказав мне вслед очередную колкость, я чувствую легкое разочарование, что не смогу бросить ей в ответ пару фраз, которые заготавливаю каждое утро, принимая душ под громкую музыку, льющуюся из динамиков моей стереосистемы. Странная дама, занимающая пост у подъезда, как мне кажется, лишь для того, чтобы отравить мой день своим ядом, сегодня на редкость смиренна… Если бы я не знала, что для мадам Титовой сон в общественном месте — моветон, я бы решила, что ожидание ее уморило, и она, не в силах сопротивляться окутавшей ее неге, уснула прямо на жесткой скамье… Сев за руль своей новенькой иномарки, я вставляю ключ в замок зажигания, все еще прибывая в небольшой растерянности от странности ее поведения, и задерживаюсь взглядом на фигуре своей притихшей соседки. Она, словно статуя, продолжает сидеть, слегка завалившись набок, в то время, как мимо неспешно прогуливаются городские жители, а кем-то забытая (или вовсе брошенная) болонка обнюхивает носок ее до безобразия дорогой туфли. Несколько раз про себя ругнувшись, я все же глушу мотор и вновь выбираюсь на улицу, желая удостовериться, что она не отправилась в мир иной, замученная ожиданием, когда же я, наконец, появлюсь и дам ей возможность попрактиковаться в своем красноречие.