Подъем
Шрифт:
— Как ты могла так со мной поступить?! — моему возмущению нет предела, когда на выходе из бара, я замечаю на парковке знакомую Ауди. Ее владелец, в светло-сером спортивном костюме, вальяжно устроившись на лавке, неторопливо курит, с наслаждением выдыхая дым из своих легких. В это позднее время, улица почти безлюдна, и спортивная фигура, окутанная полумраком, выглядит немного пугающе. Словно он отъявленный хулиган, поджидающий свою жертву под сенью разросшихся веток ивы.
— А что мне оставалось? Позволить тебе начать вязать носки и тратить все сбережения на кошачий корм? Дорогая, ты ведь не
— Перестань махать своим пальцем! Если ты не заметила, дороги абсолютно пусты! — сложив руки на груди, все же перехожу в наступление. — Может, попросишь Титова? Уверена, он будет только рад тебя подвезти! Не зря же прикатил сюда в два часа ночи?
— Вот еще! Здесь он явно не из-за меня! — начиная вытрясать содержимое сумки на тротуар в поисках мобильного, заявляет мне Света, тяжко вздыхая от навалившейся на нее усталости, вызванной отнюдь не беспрерывным трудом. — Где этот чертов телефон?
Ее изрядно покачивает, а тонкие шпильки и вовсе трудно назвать пригодными для ходьбы, когда ты влила в себя изрядное количество алкоголя, поэтому я с опаской наблюдаю, как Иванова из последних сил пытается устоять на месте. Мне ничего не остается, кроме как торопливо вернуть все ее безделушки в маленький кожаный клач, и поддерживая под локоть, довести мою закадычную подругу до фонарного столба, на который она незамедлительно опирается, посылая мне подобие улыбки.
— Я хочу спать, Маш… И мне нужен аспирин…
— Скорее, тебе стоит задуматься о собрании анонимных алкоголиков, — накидывая ей на плечи свой пиджак, не отрывая взгляда, слежу за приближающимся к нам мужчиной.
— Не вздумай сказать что-нибудь вздорное, — последнее, что успеваю ей посоветовать, когда в паре шагов от нас останавливается моя ночная фантазия.
— Здравствуйте, Сергей! — прикладывая к голове свою руку в глупой попытке отдать ему честь, заходиться смехом Света. — А мы тут ждем такси. По-моему, это свинство… делать женскую обувь такой неудобной, — со стоном стягивая со ступни свою красную лодочку, еле удерживает равновесие, цепляясь пальцами за толстовку Титова. Я испытываю жуткое чувство стыда за всю неприглядность ситуации и торопливо отвожу глаза, стоит мне встретиться с его горящим взглядом. Мне хочется оттянуть вниз свою юбку, чтобы хоть немного прикрыть оголенные коленки, заменить мой укороченный топ, на что-нибудь мешковатое, закрывающее кожу до самого горла, поскольку внезапно я ощущаю себя полностью раздетой и кричаще-доступной. Его ползущие вверх уголки губ, и уверенная поза, словно он непоколебимая скала, а повисшая на его локте женщина сродни пушинке, заставляют меня задуматься над тем, как часто среди ночи в его квартире раздаются звонки от захмелевших незнакомок и ко всем ли он приезжает, наверняка наспех нацепив спортивные треники…
— Раз уж вы меня разбудили, готов протянуть руку помощи, — кивая в сторону своего авто, и подхватывая полуспящую Светку, предлагает он, а я никак не могу разгадать, сквозит ли в его голосе холод или наш вид его забавляет.
— Куда ехать? — выруливая на проезжую часть, проходиться по моему лицу мимолетным
— Проспект Просвещения, рядом с Центральной библиотекой, — откинувшись на сидение, я начинаю следить за дорогой. Из его магнитолы льется тихая музыка и нежный голос зарубежного исполнителя невольно навевает на меня сон. Когда мои веки закрываются, а дыхание становиться размеренным, горячие пальцы водителя заставляют меня проснуться, вздрогнув от внезапного покалывания от соприкосновения нашей кожи.
— Только не вздумай заснуть. Нет ничего хуже, чем колесить по городу с полуживыми женщинами на сидении. Я что единственный мужчина в твоей записной книжке? Напомни, когда я был настолько мил, что предложил тебе свои услуги извозчика?
— Выскажешь свои претензии ей, — отвечаю я, указывая пальцем на заднее сидение, и, устроившись поудобнее, вновь закрываю глаза. — Поверь, я не сгорала от желания увидеть тебя среди ночи с этой раздражающей ухмылкой на губах.
— Так, это что, одолжение? Мне начинать тебя благодарить за то, что ты оказала мне великую честь подвезти тебя до подъезда?
— Нет, что ты, обойдусь… Просто не хочу, чтобы ты думал, что я весь вечер о тебе грезила, — улыбаясь самой обаятельной улыбкой, на которую я способна после такого долгого дня, поясняю мужчине, чьи загорелые руки уверенно сжимают руль.
— И в мыслях не было! Это ведь так обыденно, после посиделок с подружкой за бутылкой вина названивать среди ночи мужчине, который тебе совсем неинтересен, — он даже не пытается скрыть усмешку, уверенно глядя в мое покрасневшее лицо, всем своим видом демонстрируя, что не верит ни единому слову.
— Я тебе не звонила.
— Конечно, ты же слишком труслива для того, чтобы самой на такое решиться… Зато не постеснялась подбить подругу на подобную авантюру.
— Да что ты? Ты действительно не допускаешь мысли, что можешь мне не понравиться? Прости, но ты последний, к кому я бы обратилась за помощью. И если уж на то пошло, мог бы и не отвечать на звонок. Никто не заставлял тебя садиться за руль!
— Отлично, может, тогда вам лучше прогуляться? Проветришь голову, а заодно приведешь свою подругу в чувства? — внезапно сворачивая и тормозя у бордюра, хмыкает Титов. — Поищи среди своих контактов кого-то более достойного.
— Нет! — моему удивлению нет предела, когда его рука, задевая мое бедро, тянется к ручке на двери и в салон проникает ночной прохладный воздух. — Ты не можешь!
— Разве? — ехидно бросает мне Сергей, ожидая, когда я покину его машину.
— Да кто, вообще, так делает?!
— Я. Так что давай, шевели ножками, — хмыкает Сергей, с удовольствием наблюдая за растущей на моем лице паникой. — Мне вставать через четыре часа.
— И не подумаю, — захлопывая дверь и неуютно ежась от вечернего холода, упираюсь я и вздергиваю подбородок.
Я стойко выдерживаю его взгляд, не позволяя себе отвернуться, с удивлением подмечая, что моя упертость не вызвала в нем раздражения, а лишь разожгла огонек в глубине его глаз, ровно до того момента, пока он не разворачивается назад, услышав фразу, которая непременно преследует в кошмарных снах всех автомобилистов, подрабатывающих частным извозом:
— Меня сейчас вырвет…
Я закатываю глаза, тяжко вздыхая и призывая на помощь удачу. Побелевшее лицо Ивановой, с прижатой к губам ладонью, надолго въестся в мою память наряду с нервным постукиванием пальцев по коже руля.