Подфлажник
Шрифт:
Рабочий день начался в непонятной смуте. Судно стояло на якорной стоянке. Главные двигатели держали в немедленной готовности к запуску так, чтобы по первому зову, быть готовыми сниматься в порт. Какие ответственные работы можно было начать в такой обстановке, когда ничего не ясно? Поэтому Залесский решил заплести пару оганов на новом швартовом конце, так, на всякий случай. Обычно за стоянку в порту Новороссийск швартовы лопаются легко и довольно часто, в особенности, когда на море длинная зыбь. Боцман трудился до обеда, а судно продолжало стоять. Потом стояло до вечера. Настроения совсем не было. За бессонные ночи он, довольно таки, устал и, жутко, хотелось спать. Хотелось ещё принять тёплый душ, чтобы лечь чистым в чистую постель и, если даст Бог и портовые власти Новороссийска, наконец, выспаться. Опоясавшись банным махровым полотенцем, озабоченный мыслями Николай, пошёл в душевую. Отворив дверь, он увидел в предбаннике подстригающихся матросов и полушутя устроил им маленький раздолбон.
– Так, ну совсем проход перекрыли, – возмутился Николай, обращаясь к подчинённым, направляя их деятельность в необходимое русло, – раз уж нашли здесь место, так хоть проход освободите, а то два мелких и всю раздевалку оккупировали.
Матросы
– Смотрите, чтоб волосы убрали своевременно, а то, не дай Бог, в шпигат попадут, потом три шкуры сниму!
– Николаевич, не волнуйся, всё будет окей. Зуб даю, – успокоил боцмана матрос
из молдавского села Утконосовка по имени Толик, находящийся в образе клиента.
– Смотри, а то проверю и останешься без зуба, – пошутил ему в ответ Залесский
и закрыл за собой душевую кабину.
Душ немножко смягчил усталость и, уже, находясь в своей каюте, Николай думал о предварительных планах стоянки в порту. Штопая носки и размышляя о накопившихся делах, он вспомнил, что надо отправить через «Вестер Юнион» перевод жене и сыну. Для них он отложил семьсот долларов, а себе на мелкие расходы оставил двадцатку одной купюрой и, положив её в учебник «English for siemens», спрятал всё внутрь подвесного шкафчика, закрывающегося на ключик. На душе было как-то не спокойно, и он решил подняться на мостик разведать обстановку. Поднявшись, он застал там вахтенного третьего помощника капитана, усердно разглядывавшего на штурманском столе какие-то географические карты.
– Поделитесь секретом, Алексеевич. Что там по нашему заходу слыхать? – обратился он к молодому штурману.
Третий помощник проигнорировал присутствие боцмана. Делая усердный вид своей занятости, он продолжал чертить, словно, обращались к другому человеку. Боцман понял хитрый «ход конём» штурмана. Их отношения не сложились ещё в самом начале рейса. Третий помощник, совсем молоденький юноша, только закончивший мореходку и, знающий морское дело по прошедшей на судах практике, показал себя довольно высокомерным по отношению к экипажу. Он даже своим видом отталкивал моряков, пытавшихся с ним общаться. Валентин Алексеевич, так звали третьего помощника капитана, действительно был в должности первый год и делал свой второй рейс. Худой и длинный, он имел хипповую причёску «каре» с выкрашенной в жёлтый цвет чёлкой, а под тонкой полоской нижней губы, завёл лоскутик, какой-то модной рыжеватой бородки, как у молоденького козлика. На левом ухе у него имелся пирсинг: маленькое золотое колечко. Имея холодный пронзительный взгляд зелёных глаз и длинный нестандартный нос, напоминающий нос известной Кристины до пластической операции, он всех отталкивал своим внешним видом и, желающих с ним пообщаться, как-то не находилось. Если к портрету добавить его повседневную одежду, то это будет ещё тот видок. Обычно, на нём были потёртые, с дырками на коленках, очень застиранные джинсы, бледно-голубая джинсовая рубаха на выпуск и всё время расстегнутая, из-под которой виднелась жёлтая майка с рисунком группы «Qwin». Конечно, он был лет на двадцать моложе Залесского. Но обстоятельства сложились не в пользу последнего. Николай оставался только боцманом, а Валентин уже был третьим помощником капитана. И началась обида Валентина, в сущности, из-за пустяка, по его же, собственной вине. Можно сказать, гонор есть, а тактичности в работе с людьми и элементарных навыков, ещё не накопил. В самом начале рейса, когда Николай закреплял на мостике штурманский светильник, привинчивая его в удобном для судоводителей месте, Валентин находился на вахте. Капитан, после расхождения со встречным судном покинул мостик и Валентин, оторвавшись от тубуса радара, довольно обрадовавшись, заявил: « Теперь можно и закурить да, боцман?» На что Залесский просто не отреагировал. Тогда Валентин, пошарив по карманам, и не находя там зажигалку, спросил: «Боцман, зажигалка есть?» Залесский давно бросил курить и старался вести правильный образ жизни, поэтому зажигалки у него не было, но на штурманском столе лежала, оставленная кем-то, пачка «LM» и разовая зажигалка фиолетового цвета. Он взял зажигалку и, подавая Валентину, сказал: «На, держи, кажется, второй забыл». «Не держи, а держите», – поправил Николая Валентин. На что Залесский тоже не остался в долгу и подсказал третьему: « Тогда и ко мне обращайтесь по уставу, не «боцман», а Николай Николаевич. Устав гласит, что подчинённый и начальник должны быть вза-и-мо-веж-ли-вы-ми.» Он специально выделил интонацией слово «взаимовежливыми». После этого случая они стали корректными в обращении, но Валентин так и продолжал хранить, понятную только для него, обиду.
Вот и на этот раз, между ними диалог не получился. Николай понял, что на мостике он ничего не узнает и покинул его, быстро спускаясь по винтообразному трапу вниз. По пути он встретился с капитаном, от которого узнал, что до утра движения не будет, и со спокойной душой и сердцем, ушёл в каюту. Раздевшись, он взял книгу писателя Владимира Ерёменко, с очень вдохновляющим названием «Дождаться утра», и стал читать на сон грядущий. Книга была совсем не весёлая, но на сон благоприятно влияла. Уже после первой прочитанной страницы, Залесский уснул крепким сном, чтобы утром по новой окунуться в трудовые будни монотонной флотской жизни.
4.
Сквозь светло-голубые прозрачные шторы тускло пробивался матовый ореол Луны. Ире уже не спалось, но вставать пока не хотелось, и она охотно наблюдала за блеклым светом Луны, которая, осталась на небе встречать утренний рассвет. Однако до рассвета было ещё долго. Ира потянулась рукой до прикроватной тумбочки и взяла в руку часы. На циферблате маленьких женских часиков «Сейко» было шесть часов утра. Спешить было некуда, и Залесская решила немножко понежиться в постели. Сквозь окно слышались только одиночные звуки раннего городского транспорта. Ветер, как будто, стих. Ира поднялась с койки и, потягиваясь, на цыпочках подошла к окну. Действительно такого сильного ветра уже не было, хотя ветки деревьев вяло колыхались среди своих крон. Чуть постояв у окна, она решила взяться за утренний туалет, после чего заправила постель и стала одеваться, сама не понимая зачем. Просто хотелось чего-то свежего. Хотелось верить, что новый день принесёт приятные новости и закончится её путь в неизвестность. Проанализировав своё поведение за ужином, она слегка пожалела Алексея, а вместе с ним и себя. Поступила бы по-другому, возможно, утро не было бы таким скучным. О чём это она? Зачем возвращаться к этой теме? «Я же, приехала к мужу. – Думала, расчесываясь, Ира. – Как он там, в открытом море и что с ним? Сколько всё это ещё будет продолжаться? Не только ожидания в Новороссийске, а вообще вся эта жизнь такая? Эти расставания постоянные и встречи. Мужняя и безмужняя жена. А вообще-то хорошо, что всё так получилось, – она снова подумала о своём попутчике Алексее. – Всё. Забыть эту ночь и этот ужин. Как стыдно. Как больно. Зачем я вообще сюда приехала?» Мучаясь сомнениями и неопределённостью, она достала газету «Факты», купленную ещё в Одессе и стала читать. За чтением Ирина, как-то успокоилась, самоорганизовалась и тревожные мысли покинули её сами.
На улице уже рассвело, хотя погода оставалась мерзопакостной. Снова тучи затянули небо и лунный ореол, предвестник погодных перемен, показавшийся в утреннюю рань так и не успел передать эстафету солнечным лучам. День ожидался пасмурный. Надо было что-то позавтракать. Рублей не было. Осталось всего семьдесят долларов мелкими купюрами, из которых надо ещё заплатить за гостиницу. «А что же делать, если шторм не утихнет и судно не попадёт в порт?» – какая-то скверная мысль настойчиво сверлила подсознание. Но Ира собралась с духом и с последними силами, чтобы куда-нибудь выйти. Спустившись в фойе, она навела справки у администратора и вышла на улицу искать ближайший банк и переговорный пункт. Оказалось: и банк и переговорный пункт находились совсем рядом. Надо было только перейти на противоположную сторону улицы и пройти пару кварталов влево. В банке Ирина поменяла пятьдесят долларов и решила позвонить родителям. Дозвонилась она быстро. Трубку подняла мама. Поговорив с мамой и совсем успокоившись, она зашла в столовку, находившуюся сразу за переговорным пунктом, и взяла себе там стакан чая с пирожным. Позавтракав, Ирина решила немного погулять утренним городом. Ветер снова немножко усилился. На улицах валялись обломки веток, были случаи обрыва линейных проводов троллейбусных линий. Немного погуляв, она купила в небольшом продовольственном магазине пару батончиков «Баунти» и пошла в гостиницу. Там заплатила за номер и вступила в разговор с новой администраторшей, только заступившей на смену. Администраторша была женщиной в возрасте, ярко крашеная блондинка упитанной внешности с добрыми светло-серыми глазами. Женщина сумела внимательно выслушать её и искренне посочувствовать, заверив, что до обеда всё должно успокоиться и порт начнёт работать. От нечего делать, Ира снова поднялась в свой гостиничный номер и, включив старенькую цветную «Берёзку», стала смотреть канал «МТV». Изображение было очень скверным, но звук был вполне хорошим, и она стала читать «Факты», наслаждаясь вкусовыми качествами «Баунти».
Полдня Ирина провела в гостинице. К обеду ветер немного стих, и она попросила администраторшу позвонить в порт, откуда радостных новостей не поступило, хотя обнадёжили, что к утру должна начаться работа. Пришлось остаться в гостинице ещё на одну ночь. Весь остаток дня она читала какие-то журналы, взятые у администраторши, слушала по телевизору музыку, посмотрела две серии нашумевшего фильма «Брат» и «Брат-2», после чего сходила в магазин, где купила сладких булочек и упаковку виноградного сока, чем и поужинала. Наступил мучительный, долго тянущийся вечер, медленно переходящий в ночь. Спать она всё ещё не хотела и лежала на коечке, просматривая по телевизору очередную порцию новостей. После чего переключила на канал «РТР» и посмотрела новую кинокомедию «Особенности национальной рыбалки». Об Алексее она даже не вспомнила, и он тоже не стал делать повторный «галс», идя на сближение. Потерпев фиаско, он растворился в кругу старых знакомых, которых у него было не мало и весело проводил свой досуг, дожидаясь возможности уйти с головой в рабочую суету.
Когда совсем всё надоело, Залесская приняла тёплый душ, так и не дождавшись горячей воды. Однако чтобы согреться и помыться, ей было достаточно и такой, которая была в этой гостинице. Когда она улеглась и прислушалась к звукам за окном, которые стали непривычно тихими, то поняла, что ветер уже стих и тучи на небе развеялись, открыв перед ночными обывателями чистое звёздное небо. Хотелось всё бросить и мчаться в порт, вот только здравый смысл, вовремя овладевший ею, напомнил добрую русскую пословицу «Утро вечера мудренее», и это было разумно. Лучше оставаться в тёплой постели за каких-то пятнадцать долларов, чем сидеть непонятно где, в холодном ночном порту. С таким настроением Ирина уснула в своём гостиничном номере, снова одна, так как на соседнюю коечку никого не поселили. Она уснула крепким сном младенца, понадеявшись на приход нового утра с новыми надеждами и новыми впечатлениями.
5.
Залесский спал крепко, отсыпаясь за прошедшие бессонные ночи. Однако настойчивость телефонного звонка не дала ему досмотреть до конца сон. Проснувшись, он поднял трубку и услышал голос старпома, извещавший, что на судне очередной «аврал». Николай взглянул на часы и начал быстро одеваться. Было только около шести утра. Старпом заверил, что лоцман ожидается через минут двадцать. Времени было достаточно, чтобы вооружить штормтрап и включить прожектор. Тепло одевшись, он натянул на голову вязаную шерстяную шапочку, подарок жены, и вышел на палубу. Там Николай понял, что не ошибся в выборе одежды. Утро было прохладным и сырым. Однако ветер стих. Небо над морем было чистым и звёздным, только по серебристой глади воды слегка парилась лёгкая молочная дымка. Яркие и большие звёзды смотрели на море из далёкого космоса своими серебристо-золотистыми бликами, строго выстроившись по определённому астрономическому ранжиру. Большая и круглая луна зависла где-то на западе, и её жёлтый матовый свет был достойным помощником в этот утренний час. Где-то за бортом, сопя и фыркая, плескались несколько дельфинов, а прямо по траверсу, с правого борта, Николай увидел три приближающихся огонька, это шёл навстречу судну лоцманский катер с отличительными огнями: красным и зелёным – бортовыми, и жёлтым – топовым. Николай вышел на правый борт к месту приёма лоцмана, где уже, трудился в лучах лоцманского прожектора вахтенный матрос, пытаясь установить тяжёлый и увесистый штормтрап.