Подготовка смены

Безбашенный Аноним

По дороге услыхали немного подробнее — ага, в самом деле знамение дурнее не бывает. Гром среди бела дня, и молния поразила сенатора при выходе из храма Согласия. Самой молнии, правда, в городе не видели, но говорят, что была небольшая, а гром хоть и тоже не на весь город, но на Форуме слыхали все. А уже на подходе к постоялому двору и насчёт пожара услыхали — в другом месте, на склоне Виминала, шикарный домус одного богатея загорелся, и тоже, вроде бы, гром слышался. Мы с моим наследником обменялись кивками — ага, только бы ошибки какой у ребят не вышло. Но кажется, не вышло — уже у входа услыхали, что сгорел домус сенатора-претория Марка Титиния. Ну, чтобы прямо и весь сгорел — это наверняка сильно преувеличено, но не суть важно. С самим бы ещё этим Титинием не облажались, а то и эффект тогда не тот окажется, и сам он насторожится…

— Сами ждём-с, — ответил мне на незаданный вопрос Володя, — Должны

подойти с минуты на минуту. Окружным же путём отходят на всякий пожарный.

Так оно и вышло. Ещё до подхода исполнителей нам передали и слух с улицы, что громом и молнией поражён насмерть бывший наместник Ближней Испании и сенатор Марк Титиний — тот самый, у которого и домус на Виминале загорелся.

— Порядок, — доложил Артар, руководивший группой ликвидации, — Эта сволочь задержалась на площадке у храма с двумя приятелями поболтать и встала боком — для нас как по заказу. Далековато там, конечно, было, ну так и Анот у нас на что? И рука твёрдая, и нервы стальные, и глаз — алмаз. Я в трубу с портретом сверился, убедился, что ошибки нет, ну и дал ему отмашку, — он достал из-под плаща листок с портретом Марка Титиния и протянул отцу, который тут же поджёг его от огонька масляного светильника, — Кажется, Анот попал немного ниже виска, но один хрен пуля впечаталась в черепушку, и фугас там внутри рванул. Одновременно и Кербаз под ноги им шмальнул, так что эффект вышел на славу — и перебздели там все, и этих двух заляпало кровищей и мозгами. В нашу сторону никто так и не глянул, хоть и зыркали некоторые по сторонам. Этаж ведь уже чердачный, окошки маленькие, да ещё и зарешёченные — из лука выстрелить можно, но из пращи не возьмётся и балеарец, а откуда им знать про наши рогатки? Мы там даже и не суетились, а спокойненько спустились во внутренний дворик инсулы и через подворотню сперва одна тройка вышла на улицу, а за ней уже другая. На Форуме перед храмом неразбериха, толпа галдит, ликторов при двух преторах только четверо, и что они разберут в таком бардаке?

Поначалу, ещё только замышляя операцию, мы предполагали работать по цели "желудями" свинцовыми для пращи, для чего даже заказали оружейнику и форму для их отливки с латинскими надписями "поделом мне", и смысл идеи был именно в том, чтобы подумали на пращу и высматривали места, откуда и реально мог бы поработать искусный пращник, дабы обезопасить и облегчить отход наших ликвидаторов. Но при проработке деталей плана возникла идея получше — работать пулями с фугасом из пистонного состава сферической формы, у которых и баллистика гораздо стабильнее, чем у "желудей". Фугас, размоченный спиртом, помещался в две пустотелые свинцовые полусферы, их склеивали, а затем, просушив снаряд, заклеивали и отверстие, через которое испарялся спирт. По весу фугасных пуль, дабы тратить их лишь на самую ответственную тренировку стрелков и на саму работу, отлили потом и тренировочные пули меньшего размера, поскольку они были цельносвинцовыми. Гром и молния позволяли перевести стрелки на разгневанных богов, с которыми римляне не шутят. А уж связать гнев богов с художествами навлёкшего на себя их кару — это они и сами свяжут, когда помозгуют на досуге. Тем более, что и домус этого хапуги с роскошным грекоремонтом как раз из нахапанных в Ближней Испании средств, — тоже намёк весьма прозрачный.

— Не так хорошо, как хотелось, — доложил старший вернувшихся "пожарников", — По одной из двух масляных амфор вышло на рикошет, и колонны атриума не загорелись, так что хозяйский кабинет не затронуло, но спальни и триклиний с кладовыми заполыхали неплохо. Некогда уже было смотреть, загорелись ли перекрытия, нам пора было уходить, но драгоценные занавески уже горели.

— Надо было позицию стрелку другую выбрать, — проворчал Володя.

— Виноват, почтенный, облажался, — сокрушённо признал старший.

— Ладно, и так неплохо, — примирительно заметил Васькин, — Главное, и задачи в целом выполнены обе, и сами не спалились ни на одной, — наш главный спецслужбист уже успел обменяться кивками со старшими обеих групп прикрытия, — Хорошо поработали.

— Ну, раз так — благодарю всех за службу, — резюмировал я.

— Ага, хайль Тарквинии, — Артар и жест дурашливо изобразил, и мы прыснули в кулаки, поскольку уж этом-то деле у Тарквиниев такое же алиби, как и у возглавляемого Рузиром официального посольства нашей метрополии.

Ну, почти такое же, потому как если ни Рузир, ни сам Миликон абсолютно не в курсе операции, и для них мы выехали для выхода через моего патрона на Луция Эмилия Павла, дабы посодействовать царскому посольству и через него, то Фабриций-то, конечно, в курсе. Но приказа мы от Тарквиниев

не получали, и я чувствую, схлопочем мы с ним от Арунтия взбучку. Я очную в Карфагене — за рискованную самодеятельность, в которой не было крайней необходимости для клана, а Фабриций заочную — за то, что не запретил нам её, когда мы посвятили его в суть нашего замысла. Так что хорошо бы нам не проколоться ни в чём серьёзном и достичь всех намеченных целей. Победителей, говорят, не судят.

Пока проводили разбор полётов, подошло время нашего обеда, и это было для нас с Волнием весьма досадно. Мы с удовольствием пообедали бы с нашими как следует, но пришлось только чисто символически, дабы осталось место в брюхе под римский обед у патрона. Он ведь у римлян настолько плотный, что небогатый народ после него вечером уже и не ужинает. Выпили немного вина за успех миссии, да закусили слегка.

Время до римского обеда ещё оставалось, но не на расслабон, а на встречу кое с кем. Не афишируемую, скажем так. Лысый Марк из Субуры — не тот персонаж, с которым контачат открыто и напоказ люди, претендующие хоть на какую-то респектабельность в приличном и законопослушном обществе. Я ведь рассказывал, как из своего фиктивного рабства освобождался, не зная ещё наверняка, могу ли доверять фиктивному хозяину? А в случае подставы я ведь тогда не только неполучением римского гражданства для себя и семьи рисковал, но и вполне реальным рабством вместо фиктивного. Своих людей у меня было под рукой с гулькин хрен, поэтому подстраховать себя и их я подрядил тогда и этого субурского бандюгана с его бандой. Потом, когда остальная компания таким же манером фиктивно освобождалась с аналогичной целью, мы снова его наняли — ага, формально их тоже типа подстраховать, а реально чтобы Хренио и Володю тоже с ним законтачить. Уже понятно было, что без спецслужб нашей Турдетанщине не обойтись никак, а спецслужбы кем сильны? Правильно, агентурой, в том числе и иностранной. Деловые связи тестя — это, конечно, хорошо, но как раз в Риме они не столь уж и влиятельны, особенно теперь, когда сципионовская группировка в сенате переживает далеко не лучшие времена. Бандит же в Риме, если он не мелкая шестёрка, а крутой пахан, хоть и не замена сенатору-консуляру, в своём круге вопросов, государственной политики не касающемся, может посодействовать ничуть не меньше. Сами сенаторы через кого за политическими противниками шпионят? Прежде всего через ушлых клиентов, конечно, но и не без помощи тех же бандитов. А тут и нашу молодёжь с римской организованной преступностью познакомить случай выпал.

— Только не это! — испугался Лысый Марк, услыхав имена, — Мне и моим людям ещё жить в этом городе, а до тех пор, пока Фурий и Матиен не осуждены и не удалились в изгнание, они остаются сенаторами-преториями. Особенно этот Публий Фурий — вы разве не знаете, что это за род и что это за семья? Сенат перевернёт вверх дном весь Рим, если с Публием Фурием Филом что-нибудь случится внутри города. Да и из-за Матиена четверть города, пожалуй, перевернут — всё-таки тоже сенатор-преторий. Просите всё, что угодно, из того, что в моих силах, но только не это. Если верно то, что они удаляются в изгнание, я могу свести вас с пастухами и поручиться перед ними за вас, но договаривайтесь с ними сами, а я ничего не знаю и не хочу об этом знать.

— Гай Матиен, — снизил я ему остроту вопроса.

— Тоже не такой уж и маленький человечек, — хмыкнул бандитский пахан, — Тоже сенатор, хоть и всего лишь квесторий. Переполох, конечно, будет меньшим, даже намного меньшим, но тоже будет. Тут весь город уже говорит, что этого погибшего сегодня Марка Титиния покарали боги. Так может, пускай и их всех заодно боги покарают сами?

— Об этом Гае забыли обвинители, так что могут забыть о нём и боги, — заметил Хренио, — Но разве от одного только гнева богов случаются пожары в римских домах? При пожаре бывает суматоха, а в ней не так уж и редко стараются урвать своё воры или просто окрестная чернь. Разве не могут при этом и ткнуть ножом под рёбра кого-то, кто путается под ногами? Кто заметит это вовремя в ночной неразберихе?

— Ну, если напоказ вам не обязательно, то это уже немного другое дело, — Лысый Марк призадумался, — Территория только не моя, и меня могут не понять соседи.

— Гай Матиен награбил в провинции столько, что хватит и тебе со всеми твоими людьми, и твоим соседям, и примазавшимся случайным мародёрам, — добавил я.

— Ты устрой хороший добротный ночной пожар, — подсказал ему Васкес. — Наши люди позаботятся о том, чтобы и он тоже выглядел как гнев богов. Масло и огонь от тебя, гром от нас. А в суматохе, позаботься о том, чтобы Гай Матиен упал на что-нибудь острое или стукнулся головой обо что-нибудь твёрдое.