Подготовка смены
Шрифт:
Я ведь упоминал о выступлении на нашей с Велией свадьбе в Карфагене такой группы гастролировавших балаганных показушников из Кносса? У таких актёров по сути дела и бык ручной, и команда постоянная, слаженная за многие годы работы с этим своим быком. Для будущих участников реальной игры это начальный этап их тренировок. Ну, я имею в виду уже с живым быком, а не с деревянными тренажёрами, на которых салажата осваивают самые элементарные приёмы. Отберут их лет с двенадцати, кто покажется для этого дела подходящим, погоняют на тренажёрах, отсеют худших, а кто получше, пройдут первый обряд посвящения и продолжат занятия. В ходе их снова отсеются, кто похуже, а лучшие пройдут второй обряд посвящения и начнут тренировки с живым быком, пока ещё ручным. Лет до тринадцати они так натаскиваются, а затем, кто не отсеялся тренерами и не перебздел сам, группируются в команды и испытываются в работе ещё со смирным, но уже не ручным быком. Лет до четырнадцати этот этап, в ходе которого тоже отсеиваются перебздевшие, и у них есть для этого все основания, поскольку смерти с увечьями хоть и редки, но уже бывают. Такие ценятся у балаганщиков, для которых это высший уровень мастерства, но для настоящей игры это мусор. А оставшиеся проходят третье посвящение, уже окончательное, после которого отказаться уже нельзя. Их тренировки проводятся уже с норовистыми быками в течение
Гетера с гордостью сообщила нам, что ей дозволили показать нам тренировку вот этих настоящих игроков с тремя пройденными посвящениями. Неизвестно ещё, пустят ли на такую скульптора и художника Эолая или им придётся довольствоваться зрелищем тренировок учеников. Мы — первые чужеземцы, для которых сделано исключение, которое не светит и Эолаю. В общем, дала нам заценить свою значимость.
Ну, что могу сказать? Конечно, это уже ни разу не показуха взрослых опытных профессионалов с ручным и хорошо знакомым им быком. Подростки пятнадцатилетние, кому уже исполнилось, а кому-то ещё и не исполнилось, пацаны и шмакодявки по нашим меркам, а бык серьёзный, и неизвестно заранее, который из нескольких, это жеребьёвкой определяется перед самой тренировочной игрой. Мелкие травмы — дело вообще обычное, но бывают и ранения, а бывают изредка и смерти. И хуже всего бывает, когда смерть или тяжелая рана вырывает одного из игроков давно сыгранной команды незадолго до самой настоящей игры. Скидок на это никто не сделает и с игры команду не снимет, и если не успели сыграться с новым членом команды, выделенным им, опять же, по жребию, то это судьба, значит, такая. Смысл ведь игры — жертвоприношение, при котором божество само выбирает угодную ему жертву — быка или кого-то из играющих с ним людей. Вероятность же, что в не сыгранной команде жертвой окажется человек, значительно возрастает. И как хочешь, так и держись, но год изволь продержаться. Бывают счастливчики, не потерявшие ни единого человека, но бывает и так, что в команде сменяется половина её состава.
Вот как раз такую игру, отличающуюся для её участников от настоящей только несколько менее опасным быком, а значит, и меньшим риском для них самих, нам и дали понаблюдать. Разница, понятная знатокам, но малозаметная для дилетантов вроде нас. И проводится такая тренировка на той же самой площадке, на которой в урочный день будет проводиться и настоящая игра-жертвоприношение, и участники в этих своих набедренных повязках старинного критского стиля, позволяющего заценить и стати девчонок, и даже та жрица, которая руководит процедурой, тоже в старинном традиционном прикиде. Могла бы в нём и не выкаблучиваться с демонстрацией своих форм, на наш взгляд, потому как и возраст давно уже тот, в котором просьба не беспокоиться, и формы соответствующие. Но традиция есть традиция. Так что внешне основное отличие только в зрителях, из которых в традиционном старинном прикиде только члены других команд, да младшие ученики, не вошедшие ещё в команды и наблюдающие эту тренировку старших товарищей в учебных целях. Остальная же часть публики одета хоть и старомодно по меркам гетер из Коринфа, но вполне по-гречески. А главное отличие от современных стадионов и греческих театров в том, что на этих критских мероприятиях публика не шумит, о чём Пасифая заранее нас предупредила. Разумеется, у каждого зрителя будет своё мнение о зрелище, но не принято его демонстрировать всей толпе и участникам. Или поделись им с друзьями негромко, или держи его при себе. Люди рискуют здоровьем и жизнью во имя и во славу почитаемых их народом богов, а вовсе не для развлечения ротозеев.
Ну, это в идеале, конечно, в реальной жизни труднодостижимом. Участники-то для толпы местных — не чужие заезжие гастролёры, а свои. Для кого-то родня, для кого-то друзья, для кого-то товарищи по опасному служению богам. И конечно, зрители не могут не сопереживать игрокам. Все выразят свой восторг сыгравшему удачно или спасшему от опасности товарища по команде, все ахнут в опасный для кого-то из игроков момент, все взвоют от досады при какой-то ошибке игрока, чреватой ранением или гибелью для него или для кого-то из команды, Но всё это выражается сдержаннее, чем на развлекательных зрелищах. Объясняет она нам всё это дело, а мы переглядываемся с молодняком и киваем друг другу понимающе. Эмоции, которые приходится сдерживать, не выплёскивая сразу же, бушуют внутри сильнее и накапливаются, обеспечивая ещё лучшую энергетическую подпитку национальному и религиозному эгрегору коренных критян. Азы биоэнергетики. Хрен её знает, понимает ли она этот момент сама, но для меня и для этих парней, которых я сам учил биоэнергетике в школе, а Волния и дома, он самоочевиден.
Тут всё присутствовало в той или иной мере. Миф о Тезее, смешавший в одну кучу тавромахию и отряд элитной дворцовой стражи в бычьих масках и перевравший их в Минотавра, не ошибся зато в стандартной численности команды — ага, семь парней и семь девок, четырнадцать человек. И каждый из этих четырнадцати должен совершить прыжок через атакующего его быка, избежав его рогов. Идеальным вариантом считается поймать быка обеими руками за кончики рогов и подпрыгнуть точно в такт с его инстинктивным рывком рогами вверх, оттолкнуться руками, перескочив вниз головой ему на спину, затем кувырком приземлиться на ноги позади него. Спереди и товарищи по команде отвлекают быка, сбивая его с толку, с боков страхуют прыгуна на случай его неудачного перескока на бычью спину и падения вбок, а сзади — от неудачного приземления, если сикось-накось оно выходит. Это на тренажёре каждый салага перед вторым посвящением такой прыжок идеально осуществит, а большинство из них и на своём ручном быке с кожаными чехлами на рогах, а на такой тренировке, как и в настоящей игре, случается всякое. Один пацан не сумел перескочить на спину быка ровно, и его занесло вбок, но он лихо перекувырнулся и приземлился на ноги сбоку — не идеал, но тоже достойный выход из неприятности. А вот девке, которая прыгала следующей, не повезло — бык дёрнул рогами немного вбок, и она сама в результате шмякнулась ему на спину бедром и полетела набок вверх тормашками, неудачно рухнула сама, да ещё и сбила с ног другую, пытавшуюся её поймать. А бык уже оборачивался к ним, и отвлечь его не удавалось. Самому ловкому из пацанов пришлось прыгать не в свою очередь и в неудачный момент, и идеала не вышло, но девок он спас.
Потом спасали его, поскольку приземлился парень неудачно, подвернув ногу, и хвала богам, быка удалось отвлечь без повтора его крайне рискованного номера.
Самое обидное было бы, если бы бык именно теперь, когда все отпрыгались и облегчённо переводят дух, вдруг нагнал бы кого-то и нанизал бы таки на рога. Пасифая о таком прошлогоднем случае успела нам рассказать. Но в этот раз игроки измотали быка достаточно, чтобы и покинуть площадку без драматических приключений. На то и такая численность команды оптимизирована. И меньше опасно, могут и не ухайдакать быка, и больше тоже опасно, слишком тесно на площадке, и сковывается манёвр, а четырнадцать — в самый раз. У нас с Юлькой было подозрение, что у нынешних кносских балаганщиков эта численность специально для зрителей-греков с мифа о Тезее и слизана, но эти потомки минойцев на западе Крита чтят унаследованную от предков древнюю традицию, и плевать им на греков с их перевравшими минойские обычаи мифами. Обалаганивание же древней критской тавромахии в Кноссе началось по мнению гетеры при господстве завоевавших остров микенских греков-ахейцев. Вряд ли умышленное, богов они чтили тех же, обычаи местные старались соблюдать, как сами их понимали, но народ-то другой, и понимание у него тоже другое. Больше на зрелищность упор стали делать, да гордыню свою тешили, власть демонстрируя. Могли и на выбор божеством жертвы посягнуть, опоив чем-нибудь либо быка, если все игроки угодны, либо неугодного игрока, дабы угодил быку на рога. Но когда я спросил Пасифаю, точно ли это безобразие началось только при ахейцах, и не могло ли его быть ещё при минойских правителях Кносса, гетера так и не ответила, зато гримасу скорчила весьма недовольную.
Попозже, когда она поостыла, и прикурить от неё уже не получилось бы, я ещё вспомнил о самом захватывающем номере кносских балаганщиков. Только один из всей их команды его и проделал, самый главный и опытный, гораздо старше этой пацанвы, но и прыжок был крутейший, с двойным кувырком. Подброшенный рывком быка вверх, он сделал первый кувырок и на спину бегущего быка вскочил, стоя на ногах, а затем снова прыгнул с кувырком и приземлился на ноги позади. Спросил насчёт этого Пасифаю, а она с усмешкой ответила, что на ручном быке, выдрессированном на подыгрывание команде, и она сама такое не раз проделывала между вторым и третьим посвящением, а ведь она не была лучшей. Так, средненькой из прошедших отбор. О тренажёре же и говорить смешно. На нём и после первого посвящения это сделает добрая треть, а между вторым и третьим практически все. Да, балаганщик неплох для балаганщика, если делает этот трюк на быке уверенно. Но вот на этих быках — она попыталась один раз, и ей впечатлений хватило. Ко мне боком поворачивается, край подола своего пеплоса отодвигает и шрам на внутренней стороне бедра показывает. С тех пор больше не пробовала, и это ей ещё очень повезло. Та девчонка, которая неудачно шмякнулась, отчего так облажалась? Оттого, что новенькая в этой команде, ещё не сыгранная толком с остальными. А её предшественница погибла на игре как раз при попытке проделать этот крутейший номер. Лучшей в команде была и на этих тренировочных быках не раз его проделывала. Решила, что осилит его и в настоящей игре со свирепым и незнакомым быком, рискнула — в общем, допоказушничалась. Не всё, что хорошо для показушного балагана, хорошо и для настоящей тавромахии.
О том, чтобы посмотреть такие же тренировки двух других команд, и речи быть уже не могло. Одну посмотреть дали в порядке исключения, и на том спасибо. Поговорив с главной жрицей, Пасифая получила от неё позволение провести нас к святилищу, дабы показать нам его хотя бы снаружи. Проходя мимо старых развалин, увидели и знаменитые критские каменные рога. Не такого размера, конечно, как в городах вроде Кносса, где они выше человеческого роста, но вполне себе их уменьшенная копия. Судя по следам свежей штукатурки и по людям, разбиравшим завал у подножия, местные задумали восстановить разрушенную постройку. Что это было, пока было целым, гетера и сама толком не знала. Небольшое святилище, увенчанное вдоль всего фасада такими же рогами и украшенное портиком из маленьких суженных книзу критских колонн, размещалось дальше. Нам было дозволено показать только то, что видно снаружи окружающей его ограды, но возле неё как раз проходила какая-то церемония. Жрицы в старинного покроя нарядах, чуть поболе десятка, есть и молодые, которые были бы очень даже симпатичны, если бы не обритые налысо головы с оставленными только несколькими прядями роскошных волос. Главное святилище, где и происходят тайные обряды, находится в пещере, а эта постройка просто парадный вход в неё. В пещеру нет входа и местным, кто не прошёл особого посвящения.
На словах Пасифая пояснила нам, что как раз в огороженном дворике у фасада производятся обряды посвящения игроков тавромахии. Её саму посвящали в точно таком же в её родной Алларии. Ну, там оно меньше, поскольку меньше сам городок, и команда игроков у него только одна, не считая запасных, но по сути всё то же самое. Внутри перед статуей божества хранится священная бронзовая двойная секира — не малая бутафорская для церемоний, а настоящая, которой совершаются жертвоприношения. Если бык в игре не убивает никого, и вся команда успешно совершает прыжки между его рогов, в жертву приносят его — во дворе и вот этой самой секирой. Если гибнет кто-то из игроков, тогда считается, что он и есть та жертва, которую божество выбрало само. Но когда я спросил, что бывает в случаях тяжёлых ранений, когда непонятно, выживет человек или нет, она замялась и опустила глаза, пробормотав что-то насчёт священного жребия и всем своим видом демонстрируя нежелание делиться подробностями. Именно нежелание, поскольку о тайнах религии она так и говорила, что это — тайна. Умному, как говорится, достаточно…