Подкидыш
Шрифт:
— Вы и правы и не правы, Стеша! Я хочу предложить вам банальное. Давайте, если не возражаете, я поживу у вас с месяц. Вы приглядитесь ко мне, я к вам. Если подойдем друг другу, через месяц продолжим разговор. Если нет, я покину вас. Так будет правильно и порядочно. Ну, не могу, не зная вас, сразу делать предложенье. Да и вы не восприняли бы такое и, вероятно, выгнали б за глупость. Поймите меня верно. Нам обоим нужно время. Разве я не прав? — глянул в глаза.
— Но на каком положении вы хотите ораться у меня? Рядом — деревня. У самой, как видите, двое дочек, мать…
— А что вы предложите? Как
Стешка не знала, что ответить. Она не была готова к такому повороту. Ведь он сам пришел, по объявленью. А теперь берет отсрочку на приглядыванье! Боится спешить. Значит, не верит ей? Она решила переговорить с Варварой и кивком вызвала ее в сарай.
— Соглашайся, дуреха! Ничего не теряешь. Запряжем его понемногу. А коль лягаться шибко станет, выгоним! — посоветовала Варвара.
Стешка вошла в избу, улыбаясь:
— Я согласна! — ответила коротко.
Александр расположился в маленькой комнатке. Узнав, что у Стешки с Варварой имеется своя баня, пришел в восторг. И тут же попросил научить его всем премудростям. Как топить ее, как пользоваться. Бегом носил воду. Потом парился до глубокой ночи.
Старая кляча, и та пустила слюни, поверив, что она — само совершенство. Александр учился чистить ее, кормить. Каждый день выводил из стойла подышать свежим воздухом. Всякое утро он чистил двор от снега, носил воду, дрова в дом. Но ежедневно что-то рисовал. То девчонок, игравших в снежки. То Варвару, достающую хлеб из печи. Дом, утонувший в сугробах, и синее небо над ним. Казалось, он не замечал Стешку, не приставал к ней даже с разговорами, что удивляло и задевало ее самолюбие. Она не знала, как держаться с ним, и терялась. Именно потому попадала впросак.
Вечером, перед тем как доить корову, покрасила губы, чтобы выглядеть привлекательнее. Да забылась. И размазала помаду чуть не до ушей. Александр в это время рисовал Любку с Ленкой. Девчонки, увидев испачканное лицо Стешки, заорали вразнобой:
— Мамка, ты снова вареную свеклу из свинячьего чугуна ела?
— Мам! Гля, как извозила лицо! Хуже Ленки, иди умойся! — посоветовала Любка.
Александр сделал вид, что ничего не заметил… И, чтобы не смущать бабу, отвернулся.
В другой раз подвела тушь. Захотелось ресницы подкрасить. Вышла на крыльцо. А тут снежинки. Попали на ресницы. Растаяли. Стешка поначалу не поняла, с чего у Ленки глаза округлились:
— Мамка! Чего это с тобой? У тебя сажа с глаз текет? Или ты после чугунов руки не помыла. Гля! Вся морда черная!
Вечером как-то накинула на плечи цветастую шаль. Любка подошла:
— Ма, зачем тебе, старой, наряжаться? Дай лучше мне!
Александр сидел рядом, за столом. Он, конечно, приметил, как ярким румянцем неловкости покрылись Стешкины щеки. Она не знала, что ответить подрастающей дочке. И только попросила ее пойти поиграть с Ленкой.
Варвара все ждала, что кто-нибудь еще сыщется, откликнется на объявление. Но… Прошло уже две недели, а писем не было.
Александр вечерами любил попить чаю с вареньем. И тогда они втроем садились к столу.
Художник слушал рассказы Варвары о прошлом семьи.
— Знаете, у меня тоже не сложилась личная жизнь. Разными людьми оказались. Хотя не могу сказать, что жена мне изменяла или была плохой хозяйкой. Но не в том прелесть женщины. Жена была экономистом по профессии. Вероятно, это обстоятельство наложило свой отпечаток. Она была лишена чувства юмора, жизнелюбия. Не было в ней романтики. Короче, ходячий калькулятор или компьютер. Но без души и сердца. Она никогда не интересовалась моими планами. И задавала каждый день два вопроса: сколько картин продал и сколько получил? Она даже не смотрела на картины. Когда я упрекнул ее в равнодушии к ним, она изумилась: «А зачем мне их видеть? Вот я на базар за продуктами иду, там вдоль забора стоят художники. Около их картин никто не останавливается. Людям есть надо. На это не хватает. Какое уж там искусство? И тебе другое дело подыскать стоит…»
— То, что не могу не рисовать, она не понимала. Слишком практичный, примитивный человек. Без полета и фантазии. Жила холодно, без мечты…
— А почему у вас детей нет? — поинтересовалась Варвара.
— Что делать? Жена решила, что дети — слишком дорогое удовольствие. Я не сумел переубедить. Да и не стремился к тому. Женщина должна хотеть стать матерью. Насильно такое не навязывают. Верно, Стеша? — обратился внезапно.
— Сколько лет вы с нею прожили? — уклонилась та от ответа.
— Почти восемь…
— Извините, а кто из вас запросил развод?
— Мы не были расписаны. Но это не имело значенья. Я взял ее в жены после первого брака. С ребенком… Тогда он был совсем малышом. Конечно, хотелосьи своего…. — устало опустил плечи.
— Вы совсем расстались? — спросила Стешка.
— А как еще можно?
— Не живете вместе?
— Ну нет! Иногда, конечно, заходил ко мне ее сын. Навестить. Уже подрос. Сказались годы, прожитые вместе. Привык он ко мне. Встречаемся, как друзья. Я и сам к нему привязался душой. Хотя жить вот так же далее стало невмоготу.
— А родители у вас есть? — спросила Стешка.
— Имеются. Они далеко. Переписываемся. Живут в Евпатории. В последний раз я у них был пять лет назад. Всей семьей ездили к старикам.Отдыхать.
— Они одни там живут?
— Да. Я у них тоже — единственный…
— А я никогда не была на море. Ни разу не отдыхала. Только слышала. Теперь уж и не доведется, — вздохнула Стешка.
Александр ничего не ответил. Промолчал.
— А мне вы покажете свои картины? Если можно? — попросила Стешка и добавила: — Правда, я в них не смыслю ничего. Но так хочется взглянуть! Говорят, что в картинах душу художника увидеть можно, его сердце!
— Вы этого хотите? — улыбнулся озорно. И,
повеселев, позвал в свою комнатку: — Вот, смотрите!
Стешка увидела на стенах знакомое до боли… Портрет матери. Вот Варвара достает из печи хлеб. Румяные караваи, кажется, сотканы из тепла и света. На лице тихая, радостная улыбка. На висках, в проседи — капли пота. Руки — в жилистых морщинках. Платок немного сбился. Устала. Но сколько понимания и любви вложено в эту картину. Стешка много раз видела мать вытаскивающей хлеб. Но теперь не может оторвать взгляд: