Подкидыш

Нетесова Эльмира Анатольевна

— Сережка! — Увидели оба возвращавшуюся из школы Любку. Та откинула портфель в снег и с радостным визгом бросилась к мальчишке: — Я так скучала, даже ревела всю ночь! А Ленка опять есть не хочет. Все у окна, тебя ждет. Пошли скорей, пока она не приросла к окну! Давай бегом! Бабка говорит, что, когда ты вернешься, она пирогов напечет! С клубникой! Твоихлюбимых. А Ленка у нее собирается тому учиться. Чтоб ты больше никогда не убегал. Ведь ты самый главный в доме! Так все говорят. Пошли! — схватила мальчишку за руку. Они побежали к видневшемуся дому. Александр

вздохнул облегченно, глядя им вслед. Он был бесконечно благодарен Любке. Как вовремя она подошла. Как хорошо, что нашла нужные слова. И вдруг увидел, что дети остановились, не дойдя до дома совсем немного. Они спорили. Но Александр не расслышал слов. Сережка никак не мог подавить в себе обиду на Валентину Ивановну.

— Сережка! Да что она тебе? Даже я знаю, что в доме мужики главные. На вас все держится: и семья, и дом, так бабы говорят. А как мы — без хозяина?

— У вас есть хозяин! Вон он! — кивнул в сторону Сашки.

— Он над бабами хозяин. А нам с Ленкой как быть? Мы тоже не можем без хозяина! А и дом весь, и вся скотина, и старухи тоже не смогут без тебя! Вон, собаки даже своих кусают, кошки царапаются, а их все равно держат. Хоть иногда и бьют. А ту собаку вчера так ругали, так ругали, что она на печку спряталась и даже ужинать не вылезла! Сморкалась всю ночь.

— Она, чуть что, опять хвост поднимет!

— Где ей! Старая! Они храбрые, пока светло. Как стемнеет, смелость пропадет. Пошли. Ты нам нужен! — схватила Сережку за руку, втащила во двор.

— А вот и мы! — встала победно на пороге, втянув Серегу из коридора.

— Слава Богу! — выглянула из кухни Варвара и, расцеловав обоих в разрумянившиеся щеки, сказала, словно ничего не произошло: — Сережа! Гони девок к столу. Да проверь, хорошо ли руки вымыли?

Валентина Ивановна грелась на лежанке. И к столу не села. С вечера занеможила. То ноги, то спину заломило. А тут еще голова разболелась. Да так, что круги перед глазами поплыли.

Варвара предлагала ей молоко с медом, чай с малиной, но та отказалась от всего.

Валентина Ивановна слышала радостные голоса детей, смех Стешки, Варвары, довольный голос сына. Поняла, что вернулся Сергей. Хотела слезть, поговорить с ним. Но, едва привстала, тут же завалилась беспомощно и тихо, неслышно заплакала.

С нею и раньше случалось такое. Сдавало давление. Но тогда рядом был муж. Он тут же вызывал «неотложку». Ей делали уколы, и к утру все проходило. Здесь кто поможет? — Сжимает покалывающие виски.

— Мам, мам, бабка на печке воет. Глянь, чего она так скрутилась? Вся кверху задницей стоит, а голова внизу! — теребит Стешку Любка.

Стешка быстро замерила давление. Забеспокоилась. Нашла таблетки. Дала свекрови. Та выпила, но облегченье не наступало.

— В Дубровинку надо. К фельдшеру! Срочно! — поторопила Стешка.

И через час Валентине Ивановне сделали уколы.

— Вовремя успели! Еще б немного и потеряли б человека. Вот вам, Стеша, ампулы. Знаете, как их применять. В случае чего, пришлите за мной. Ну а ночью посматривайте, — предупредила, уходя.

Уж

как хотелось девчонкам поиграть с Сережкой, но взрослые запретили.

— Не шумите!

— Не носитесь!

— Не орите!

Варвара, заглядывая на лежанку, даже всплакнула.

— Чего это она такая красная? Что с ней? — спрашивала дочь. Стешка успокаивала мать. Делала уколы свекрови каждые три часа. Слушала пульс, проверяла глаза.

— Гипертонический криз. Это на нервной почве у нее.

— Она не помрет? — тряслись от страха щеки у Варвары.

— Тихо! Все обойдется. Ничего страшного. Но ей нужен покой.

— Пить, — послышался слабый голос.

Александр впервые мигом влез на лежанку.

— Пей, мам! — дал яблочный сок. Женщина не смогла удержать кружку.

— Ложкой напои, — посоветовала Стешка. Но и тут не получалось. Сок выливался на подушку, на шею.

И тут Сережка выскочил в сарай. Вернулся с соломинами. Подал Александру:

— Пусть через них сосет. Так лучше.

И… получилось. Валентина Ивановна впадала в забытье. Вся семья, все взрослые не отходили от нее целую ночь.

Лишь к утру ей стало лучше. И Валентина Ивановна, открыв глаза, сказала:

— Простите меня. Свалилась вам на головы морокой…

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Александр.

— Отпускает. Глядишь, уже смогу на ноги вставать! Ты, сынок, не беспокойся, это перемена климата сказалась. Но ничего, я привыкну. Хотя врачи предупреждали, что переезд для меня опасен.

Только вот одного не учли, что оставаться дальше в Евпатории было еще хуже.

— Молока попей! Холодного! Оно любую хворь вышибет, — подала Варвара полную кружку своей подруге.

Та выпила залпом.

— Ну, что с ворюгами? Будут теплицу делать? — спросила сына.

— Уже восстанавливают. Сегодня все материалы завезли. Столбы закрепили. Завтра начнут обшивку тесом.

— Ой, Валюха! Когда они работали, я в сарае чистила. Слышала разговор этих людей промеж собой. Они про алкашей говорили, какие родственниками доводятся всем. Так вот одного, как только домой воротится, хотят измолотить хорошенько и к бабке-знахарке отправить, чтоб от пьянки вылечила. Все засумлевались, сподручно ли заскорузлого забулдыгу старой бабке вылечить. Так знаешь, что мужик ответил? Навроде та знахарка большое начальство от запоев лечила. Навовсе. Травами и заговорами. Да так, что не только водку, пиво в рот и поныне не берут.

— Нас эти заботы не касаются! — перебил Александр Варвару. И спросил мать, хочет ли она встать или полежит еще?

— Страшновато пока. Понемногу подготовлюсь к этому, — тихо ответила женщина и спросила: — Как Сережка? Очень на меня обижается? Наверное, не хотел возвращаться из-за меня. Ну, да я не задержусь. Чуть на ноги покрепче стану и поеду А то уж Иван Степанович, верно, соскучился один? Мы ведь с ним не разлучались так надолго. Пора мне возвращаться.

— Все деловые, занятые! А ребенок родится, кто его нянчить будет? — разговаривали Любка с Сережкой.