Подлецы и герои
Шрифт:
– Знаешься? – озадаченно спросил серб.
– Ну, знаешь его хорошо? Хороший человек?
– Да, добре человек…
Сотник хлопнул кулаком по ладони.
– Казаки все добрые, пока спят зубами к стенке… Ну так вот. Сколачиваем группу быстрого реагирования. Мы четверо, подъесаул еще казаков подкинет. Два БТРа. Даем тебе раций… пару, связь на нашей частоте… – Велехов подумал и решился: – Ладно, дам приставку ЗАС [72] … но упаси тебя бог ее на «боевые» списать, понял? За потерю приставки ЗАС все будут пятый угол в комнате искать. И работаем. Ты все равно ночами по лесам шастаешь. Если увидишь чего интересного, с нашей стороны… ты дай нам знать. Не важно, контрабандисты или кто, – но если тех самых, что в черном ходят, зацепишь, тебе особая благодарность выйдет. Ну и… в долгу не останемся. Ежели так удастся спирт захомутать – половина тебе. Казна по пять рубликов за литр принимает, с очень хорошей акции можно каждому по машине справить. А если те, что в черном ходят… оружие все, что с них, себе забираешь. Тебе оружие лишним не будет?
72
Приставка ЗАС – приставка засекречивающей связи.
Серб потер небритый подбородок, размышляя…
– Говоришь складно… пан коммандер. Только я тебе что скажу… За контрабандистов – не проси. Мы тут живем, на нас и так волком смотрят. Спалят всех и все. Тут все этим живут… не работают… А вот если кого в черном заметим… тех, что с оружием… или кого еще с оружием… сообщим по чести, пан коммандер. Они мне кровники, они наших побили. Вот так скажу…
Сотник протянул руку, серб крепко пожал ее.
– К вечеру засылай людей за рациями. Кого потолковее.
– Божедара пошлю.
– Оружия хватает?
– Запасли, хвала Богородице.
– Тогда по рукам.
Подъесаул Чернов, выслушав гениальный план своего подчиненного, как и подобает опытному командиру, с ходу принимать его не стал. Но и посылать инициативного подчиненного по известному адресу тоже не стал. Приглаживая пальцем аккуратные офицерские усики, прошелся по модулю, в котором никого, кроме них двоих, не было.
– С кем-то гутарил за это?
– Нет, – коротко ответил сотник.
– Почему?
Велехов недобро улыбнулся.
– Совпадений много. И обстрел этот мне не понравился… заметили, как точно по мехпарку вложили? Все масксетями закрыто, это должен был быть кто-то, кто не раз здесь бывал и ориентируется даже ночью.
– А Радован?
– А что ему… Увидел – сообщил. С нашего дела стволами разжился. Я ему рации пообещал, с ЗАС, – сказал Велехов и внутренне приготовился к вспышке начальственного гнева.
Которой не последовало. И это еще больше убедило сотника Велехова, что все предельно серьезно, возможно, даже Чернов знает что-то такое, чего не знает он сам.
– Добре. Еще что тебе надо?
– Экипаж на оба бэтра. Я уж буду бэтром звать, они и впрямь как бэтры. Толковые экипажи, обстрелянные. И тревожную группу… не больше отделения.
– Будет.
– Еще бы вертолет… – мечтательно проговорил Велехов, – боевой…
– От чего нету – того нету…
И тут сотнику пришла в голову идея.
– А и не надо… Достану сам.
– Как?
– Нормально. Выпрошу, а если не выпрошу, то выпляшу. Только результат сначала надо дать, реальный результат…
16 июня 2002 г.
Герат, Афганистан
Громыхнуло – в замкнутом пространстве дувалов взрыв получился еще более сильным. Словно какой-то великан ударил молотом по наковальне. Рахимутдин-хан родился в кишлаке, принадлежащем его отцу, там был кузнец, в детстве он подрабатывал в кузнице, слышал, как молот бьет по наковальне. Так же было и тут – только так громко, что ехавший во второй машине Рахимутдин-хан чуть не оглох…
– Аллах всемогущий! – изумленно выдохнул кто-то из штабных офицеров, набившихся как кильки в тесное пространство бронетранспортера.
Громыхнуло еще раз – это взорвались боеприпасы. «Сарацин» был вооружен старой, еще пятидесятых годов выпуска семнадцатифунтовой британской пушкой. Его борта защищали худо-бедно от пулемета – но даже с дополнительным бронированием не смогли противостоять гранате ПГ-7В, выпущенной из противотанкового гранатомета с расстояния около пятидесяти метров. Когда взорвался боекомплект, башню лидера колонны взрыв отбросил на несколько метров, а густой дым заволок все вокруг…
Почти сразу после этого горохом по броне сыпанули пули. Колонна попала в засаду.
– О Аллах!
Генерал ткнул кулаком в затылок водителя штабного бронетранспортера.
– Назад! Назад! Вывози нас отсюда, сын ишака!
Как только он выберется отсюда, то возьмет местного полицейского начальника и всех его подчиненных и прикажет распять их на крестах. Да, так он и сделает! Этот жирный урод сказал, что в городе тихо, нет ни душманов, ни моджахедов, ни пуштунских повстанцев. И он поверил этой жирной свинье – вошел с бронетехникой в город, чтобы блокировать район операции. И теперь сидит под огнем в узком проулке…
БТР взревел двигателем, сдал назад, что-то грохнуло – и он остановился. На несколько голосов застучали пулеметы, судя по звуку – не русские, британские «Виккерсы». Значит, кто-то в колонне отбивается.
– Господин генерал, горит сорок первый! Мы блокированы!
Еще один взрыв, снова сильный удар молотом по наковальне, который нельзя спутать ни с чем. Подбит еще один БТР.
– Покинуть машину!
Один из штабных офицеров откинул в сторону люк – и со стоном упал на руки своих товарищей, отброшенный точной автоматной очередью.
– Дым! Давай дым, ишак, все сгорим! Покинуть машину!
Кто-то выбросил наружу дымовую шашку, взревел двигатель «Сарацина» – он был новым, дизельным, да еще со специальным устройством дымзавесы. При необходимости в выхлоп впрыскивалось дизельное топливо – и образовывался черный, едкий, вонючий дым, полностью укрывавший машину.
За броней бушевала свинцовая метель, их расстреливали сразу с нескольких точек, в том числе – из пулемета, установленного на расположенном неподалеку минарете – оттуда простреливалась вся улица. Генерал, который хоть был и ворюгой, но все-таки потомственным военным, смело шагнул в неизвестность, в вонючий, пронизанный свинцом дымный ад, сделал несколько шагов от обездвиженной колонны, рука его нащупала шершавую стену дувала. Вокруг стреляли – но генерал не испытывал иллюзий относительно точности такой стрельбы: сыновья торговцев и национальных меньшинств, из которых в основном набиралась армия, – это тебе не пуштуны, они стреляют просто для того, чтобы обрести уверенность в себе, лупят в сторону цели, даже не целясь. Генерал подумал, что лучше всего залечь у дувала, но осуществить эту мысль не успел. Точный одиночный выстрел, посланный откуда-то сзади, нашел свою цель даже через дым. Рахимутдин-хану показалось, что кто-то сильно хлопнул его по плечу, он обернулся, чтобы посмотреть на наглеца, и вдруг понял, что его не держат ноги. Приложил правую, еще не онемевшую руку к груди – и почувствовал теплую, едва струящуюся между пальцами влагу. Больше сил ни на что не хватило – Рахимутдин-хан начал медленно оседать у дувала, оставляя на нем смазанные кровавые следы. Он уже не увидел, как заходившие со стороны гор две «Канберры» [73] нанесли ювелирный бомбовый удар, у подножья минарета полыхнул огонь – и сооружение, которое простояло здесь триста с лишним лет, начало медленно клониться книзу, словно подсолнух, подрубленный от нечего делать нагайкой казака…
73
«Канберра» – британский реактивный бомбардировщик, существовал и в нашем мире. Последний самолет, у которого часть деталей фюзеляжа была выполнена из дерева, активно применялся в Африке и на Ближнем Востоке.