Подлецы и герои
Шрифт:
Вертолеты оторвались от земли.
Афганистан был не слишком богатой страной, Башир просил «Ястребы» или «Чинуки», которые он видел у североамериканцев: он летал на них на учебе и убедился в том, какие задачи могут выполнять современные вертолеты с опытными летчиками. Но денег, как обычно, не было – и ему дали шесть стареньких «Бристоль-Вагон». Раньше они летали по заказам САС и были снабжены дополнительным оборудованием для круглосуточных полетов в условиях нулевой видимости. Но это не отменяло главной проблемы «Бристолей» – всего один двигатель, приводящий в действие два винта, причем передний – через приводной вал, на котором также терялась мощность. Возможно, в Великобритании мощности и хватало – а вот в высокогорном, пыльном и опасном Афганистане двигатель сипел на предельных оборотах, и десантники, поднимаясь в воздух, не знали, долетят ли они до места назначения или грохнутся на скалы. Особенно страшно было в горах, когда все: и пилоты, и десант – чувствовали, что двигатель тянет на пределе.
На горизонте появился Герат – как все афганские города, низкий, желтый, одноэтажный, грязный. Ни город, ни его жители не стремились к небу – к небу протягивали свои руки только минареты да столбы дыма, поднимающегося над окруженным кварталом. Самолеты уже прошли над ним, и во многих местах полыхали пожары.
Не дожидаясь команды, пилот головной вертушки взял курс на дымы. Плюющийся смертью город плыл перед блистерами.
– РПГ! РПГ слева!
Пилот бросил вертолет вправо, что-то дымное пронеслось совсем рядом, нарушив геометрически правильный до этого строй. В ярости зашелся пулемет, поливая землю.
– Огневые точки не подавлены! – заорал Башир своим, те мрачно кивнули. Возможно, придется высаживаться под обстрелом.
Пересекли дорогу – та почему-то тоже вся была в дыму.
– Двадцать секунд!
Вертолет ощутимо замедляет ход, снизу почему-то не стреляют. Возможно, бомбы все же потрепали сопротивление.
– Десять секунд!
Ползет вниз аппарель, бортмеханик, опасно балансирующий на самом краю пропасти, готовится сбросить вниз трос.
– Пошли!
Трос обжигает руки даже через перчатки, земля несется навстречу. Вообще-то с такой скоростью по тросу спускаться запрещено – но сейчас к черту инструкции, каждую секунду, которую ты проводишь на тросе, ты являешься беззащитной мишенью.
Оказавшись внизу, подполковник, как простой боец, приготовил автомат, откатился в сторону, прикрывая остальных. Было пыльно, дымно, винты вертолетов гнали вниз всю дымную вонь пожарища. Все здания и дувалы были основательно посечены осколками, Баширу бросился в глаза невзорвавшийся элемент кассетной бомбы, лежащий впереди на дороге. Опасная вещь – наступит кто-то, и эта тварь может рвануть, как связка гранат, выкосить целый взвод.
По ним никто не стрелял, солдаты-коммандос один за другим оказывались на земле, залегали, прикрывая свои сектора. Они ожидали сопротивления, а сопротивления не было. Вообще. Только во многих местах что-то догорало.
«Бристоли», высадив десант, пошли вверх и в сторону – вертолеты попытаются сесть на перекрытом участке трассы, чтобы сэкономить топливо. Они остались одни.
Осмотревшись, полковник помахал рукой над головой – общий сбор офицеров. Он видел, что потерь нет и высадка прошла как нельзя лучше. Но не понимал почему.
– Продвигаемся к зданию. Саид, ты со своими людьми займешь позицию вон там, тебя прикроет остов машины. Прикроешь нас от удара в спину.
– Есть, сэр.
Подполковник связался по рации с остальными – все вышли на связь. Потеря была только незначительная – один из солдат при высадке то ли сломал, то ли вывихнул лодыжку. Все. Башир приказал всем группам продвигаться к зданию.
– Внимание на взрывоопасный предмет, – показал подполковник, – не наступите. По сигналу – вперед!
Прикрывая друг друга – двое лежат, двое бегут, – группа коммандос пошла вперед. В двух местах на улице лежали посеченные осколками трупы, явно это повстанцы, но ни у одного из них рядом не было оружия! Ни целого, ни поврежденного. Значит, кто-то его забрал. Очень плохо.
Небольшой группой – десять бойцов, вторая, такой же численности, осталась прикрывать тыл – Башир вышел к нужному зданию. Толстенный дувал выше человеческого роста, выбитые взрывом ворота. Снова – ни души.
Еще одна группа вышла правее, подполковник показал условный знак – норма – и получил такой же в ответ. Надо идти…
Во дворе оглушительно громыхнула граната – вспышка – и коммандос бросились внутрь, в огражденное дувалом пространство двора. Они были готовы к чему угодно – но не к тому, что увидели.
Никого. И ничего. Никаких следов, что на этот дом и в этот двор упала хоть одна бомба. Черт, здесь даже стреляных гильз совсем нет. Как будто здесь и не было никаких боев.
Один из коммандос крадучись подошел к двери, привязал к ручке веревку, еще несколько выстроились у стены. Первый рванул на себя веревку – и остальные бросились внутрь. Башир молча ждал.
– Башир-хан, внутри чисто, но мы кое-что обнаружили.
Почему-то, когда он вступил в здание, ему стало не по себе. Просто не по себе, и все.
Он не мог понять, что не так, он не мог понять, что его беспокоит. Потом он понял – это был страх. Ему просто было страшно.
И страх этот нарастал с каждой минутой.
Впереди был коридор – темный и узкий. Он прошел по нему несколько шагов – и вдруг ему показалось, что за спиной кто-то есть.
Внезапное нападение противника сзади! Одно из учебных упражнений, которое отрабатывали коммандос, – вот и сейчас подполковник, развернувшись, присел, выхватил из кобуры пистолет, включил фонарь-вспышку, надеясь ослепить противника и получить преимущество.
За спиной никого не было.
Он обвел пистолетом стены – фонарь не высветил ничего. Только глинобитные шершавые стены и не более. Выругавшись про себя, подполковник двинулся дальше. Нервы сдают, а это очень плохо.
Он попытался связаться по рации со своими, но в эфире был сплошной треск. Такого он никогда не видел – рация была современная и могла отстраиваться от помех.
– Где вы?! – крикнул подполковник, и голос его предательски дрогнул.
– Башир-хан, мы здесь!
Внезапно где-то за стеной в несколько голосов оглушительно заговорили автоматы, кто-то заорал – и подполковник с ужасом узнал по голосу одного из своих. Он отшатнулся от глинобитной стены, направив пистолет туда, где раздавалась стрельба.
Топот. Он повернулся, вскидывая пистолет.
– Свои!
Точно – свои. Тревожная группа. Чуть не выстрелил. Мечутся по стенам лучи фонарей, несколько автоматных стволов готовы изрыгнуть огонь.
– За мной!
Пройдя еще немного, они увидели дверь. Подполковник кивнул.
Один из солдат изо всех сил врезал ногой по двери – и они рванулись внутрь, готовые стрелять.
– Дреш [78] !!!
И замерли в ужасе.
Непонятно, что тут было. Комната… несколько телевизоров, какие-то столы шкафы с оборудованием… Аллах всемогущий! Комната довольно большая, в ней остро пахло кровью – и на полу, истекая кровью, лежали девять бойцов из тех, что первыми проникли в здание. А десятый стоял на коленях, словно собираясь совершить намаз, – и держал перед собой в вытянутой руке автомат – за ручку, как пистолет. Подполковник взглянул своему солдату прямо в глаза – он помнил его имя, это был Имамутдин из новичков – и ужаснулся. В глазах солдата плескалось темное как нефть, мутное, кровавое безумие.
78
Стой! – типичная команда в Афганистане, ее знают все и знают, что, если не подчинишься, будет плохо.