Подлеморье. Книга 1
Шрифт:
«Ладно, сиди на морозе, а я буду лежать на мягкой постели. Лучше сдохнуть, чем попасть в руки человека», — наверное, так решил зверек и улегся спать.
Прошли сутки. Прошли вторые.
Соболь лежит себе на мягкой постели пищухи. А у Магдауля истощаются силы без еды и сна.
За двое суток отогрелась от костра земля, оттаяли заледеневшие камни. Охотник начал разбирать камень по камню россыпь. Все глубже и глубже уходит отверстие запуска [64] . Наконец яма углубилась в рост человека. И вдруг из-под камня сверкнула черная молния.
64
Запуск — место обитания соболя.
— Булаган! Стой! Стой! — взревел охотник и бросился за зверьком.
Соболь носится вдоль стены из серых крепких ниток. Ячейки сети мелькают все одинаковые, нет ни одной большой, куда бы можно было хоть голову просунуть. Тогда бы, эх! Черной молнией мелькает он в поиске выхода из смертельно опасного положения. Но нет этой спасительной дырочки в обмете! А перепрыгнуть через высокую сеть и не думай… Но иного выхода нет. Э, была не была!
Разбежался соболь… подпрыгнул.
Но сеть запутала его и крепко держит на весу, прямо в воздухе.
А охотник тут как тут. Схватил его своими огромными лапищами.
Не таковский уж простак и соболь! Вонзил свои острые, как шило, клыки в один из толстых пальцев человека. Маленький смельчак с радостью глотнул человечью кровь, и в тот же миг от тяжелого удара ярко сверкнули в его крохотных зеленовато-изумрудных глазах тысячи мелких солнц.
Закончилась труднейшая, многодневная борьба. Но соболь очень дорого запросил за себя. Едва держится на ногах Волчонок. До того ослаб, что уже и радоваться не может.
Обессиленный голодом, погоней, бессонными ночами на жутком морозе, Магдауль, крепко обняв драгоценного зверька, уткнулся ничком у костра и заснул мертвецким сном.
Через некоторое время умерла последняя искра в костре.
Охотник видит, как над ним наклонилась прекрасная богиня Бугады и нежно шепчет ему:
— Волчонок, хороший ты мой, проснись!
Магдауль открыл глаза, взглянул виновато ввысь.
— О пресвятая покровительница моя! Нет сил… Возьми меня к себе, — прошептали застывающие губы охотника.
Проснулся вдруг, захотел подняться, но не смог. Сейчас только лишь одна голова подчинялась ему. Мысли были ясные и четкие.
«Конец моей жизни пришел… Прощай, Вера… Прости своего непутевого Волчонка. Наверно, ты родилась в лето Огненной Змеи или в жестокую годину Дракона, поэтому ты такая невезучая в жизни… Бедная моя… Прощайте, бабай Воуль и Ивул с Кенкой… Прощайте, Ганька и Анка… Дорогие дети мои… Слышите, с вашими именами я ухожу на Нижнюю Землю, в царство Предков».
Налетел откуда-то густой туман, и Магдауль, оказав-тлись в легкой прозрачной лодке, стремительно уплыл в какую-то шумную, багряную даль.
Шум был и на самом деле.
Подбежали на своих широких лыжах Король с Ганькой. Долго они отогревали и приводили в чувство Магдауля.
Целых пять дней Король не пускал Волчонка на охоту. Лежал, спал, отъедался — набирал силы охотник.
Сегодня Король с Ганькой ушли вверх по речке гонять соболя, а Волчонок покатился к морю проверять ловушки.
— Забавный мужик Король, держал в юрте. Давно мог на промысел выйти, — вслух разговаривает Магдауль.
Ловушки были разорены росомахой. Снова пришлось подбрасывать приманку. Работы хватило до самого вечера.
Чтоб сократить путь, Волчонок взобрался на скалистую гору и, пройдя по ее вершине, собрался скатиться вниз, к старой чумнице. Но вдруг снег ожил, зашевелился и полетел куда-то вниз, а с ним вместе полетел и Магдауль. Его больно хлестали ветки кедростлани, голову и спину били комья снега. Он падал куда-то вниз, во тьму. Вот что-то острое больно ударило его по голове, и он потерял сознание.
Когда очнулся, стояла какая-то тягостная тишина. Было темно. Далеко вверху сверкали звезды, и от них, казалось, шло тепло. В яме было сносно, какое-то время можно прожить без огня.
Волчонок попытался вылезти, но куда там! — кругом ровные, отвесные стены из отшлифованного белого мрамора. Он понял, что без посторонней помощи ему отсюда не выйти. «Значит… здесь и уготована мне смерть. За какие грехи, Горный Хозяин, наказал ты меня?» Вверху сиротливо висела его берданка. При падении она зацепилась ремнем за выступ камня.
Стал искать выход. И вдруг заметил небольшое темное отверстие. Быстро подполз к нему и, заглянув, ахнул от удивления: перед ним открылся чудной красоты дворец, сплошь из бело-розового мрамора. Высокие, словно свечи, прямые мраморные столбы подпирали потолок, который искрился разноцветьем драгоценных камней. Откуда-то сбоку внутрь этого великолепного храма шел дневной свет.
Осторожно ступая по розовому полу, добрался до середины и в суеверном страхе опустился на колени.
— О богиня Бугады! Если это твой жемчужный храм, то прости меня, я не по своей воле попал к тебе и нарушил твой покой. Меня столкнул сюда злой дух. Помоги мне уйти отсюда. Там, в Онгоконе, меня ждут жена Вера, сын Ганька и дочь Анка. Я у них единственный кормилец. Да еще в Белых Водах ждет не дождется старый Воуль, который умеет по три дня жить на одной водичке да молитвах».
Магдауль взглянул украдкой вверх и оцепенел от ужаса — с потолка, из темной ниши, на него смотрят два огромных немигающих глаза.
— Ом-ма-ни-пад-ме-хум! Спаси сына своего! — взмолился он и упал ниц. Он понял, что попал в чум Злого Духа Ган-Могоя, про которого рассказывал ему бабай Воуль. Страшнее такой беды мало кто изведал на свете. По охотничьим преданиям этот Дух Ган-Могой у живого человека вытаскивал глаза и тут же съедал их, а потом впивался в горло и у живой жертвы высасывал всю кровь.
Долго лежал охотник в ожидании чего-то страшного и непоправимого. Он молил богиню Бугады, чтоб она ниспослала ему легкую смерть.