Подлинная история Любки Фейгельман
Шрифт:
Королева отпила глоток и продолжила:
– К тому же мой внук Сальвадор… мне кажется, он потому-то и согласился уйти из дворца, что ему известна истинная причина смерти матери. Недаром он стал так часто заговаривать о собственной смерти.
– Как же быть? – спросили все в один голос.
– Думайте. На то вы и Государственный Совет.
Особо Доверенное Лицо вытерло пот на лбу, мелким бисером выступивший под маской, и вместе со стулом сдвинулось немного в сторону. Сдвинулось, чтобы солнце из окна не било ему в глаза.
– Ясно одно: допустить всего этого нельзя. Уход
– Так, значит, наш егерь, утонувший в прошлом году, ваших рук дело?
– Он браконьерствовал и к тому же много пил. Вот и захлебнулся, хотя глубина-то была по колено…
– И слышать не хочу. Хватит нам смертей, – Ядвига произнесла это так, что в ее словах угадывалось все то, о чем было не раз говорено с госпожой Штигли. – В конце концов это в первую голову дискредитирует монархию. Это англичане привыкли рубить головы, но мы же, слава богу, не англичане…
– В таком случае хотя бы соблаговолите снять семейство принца с государственного обеспечения, лишить регулярных выплат. Пусть испробуют, как самим зарабатывать на хлеб.
– Да, да, конечно. Мы так и сделаем, – легко согласилась королева, а затем добавила то, что не оставляло никаких надежд на ее согласие: – Ах, господи! Мой мальчик в душе, конечно, не хочет покидать дворец, где он вырос, своих друзей, да и почтовые голуби, к которым он до сих пор так привязан…
– Что ж тогда остается? – Особо Доверенное Лицо показывало, что у него в запасе не осталось действенных средств, кои он мог бы предложить королеве.
– Нам кажется… – королева явно собралась говорить от своего имени и от имени госпожи Штигли, но затем все же поправилась: – Мне кажется, что надо им разрешить, причем с любовью и самым доброжелательным видом. Пожалуйста, вы свободны. Попробуйте жить по-своему. Если не получится, охотно примем вас обратно и ни единым намеком не напомним о том, что было. Тем самым мы, кроме всего прочего, покажем народу и оппозиции, что уважаем права человека.
– Мудро, – сказал кто-то из министров, всегда умевший вовремя согласиться с королевой и занять ее сторону.
Все остальные загудели, зароптали, задвигали стульями, явно жалея о том, что не они сказали это первыми.
В этом гуле и ропоте я хотел было припасть к проеденной мышами дыре, чтобы отсюда, сверху – будто бы с небес – возвестить волю Божию словами: «Да будет так!» Но тотчас вспомнил о благоразумии и подумал, что лучше не рисковать, поскольку и со мной во время купания может случиться сердечный приступ.
XI
На следующий день королева снова вызвала к себе… нет, не вызвала (я оговорился), а сама пожаловала к принцу и его жене. Она повторила при них все то, о чем говорила на заседании Государственного Совета: вы свободны, попробуйте, а если
Следующим утром, едва рассвело, Сальвадор и Альфонсина покинули дворец. Я проводил их карету (лошади ехали шагом) до самых ворот и стоял на обочине, пока она не скрылась вдали.
Слухи об уходе принца быстро облетели все наше маленькое – карликовое – королевство. Начались митинги, беспорядки, бойкоты. На главной площади стали ставить палатки, валили фонарные столбы, поджигали автомобили, громили кафе и рестораны, грабили магазины. Лица продавцов мазали сажей, разрисовывали красками, надевали им на голову шутовские колпаки.
Вонючий дым от горевших автомобильных покрышек проникал в покои дворца. Все уговаривали королеву призвать на помощь армию, но она загадочно молчала, сидя в своих покоях, опустив голову и не отрываясь от книги.
Когда восставшие окружили дворец и ворвались на нижние этажи, королевские покои оказались пусты. На столике перед креслом Ядвиги осталась книга с закладкой. Ее отдали мне – никто и не подумал в нее заглянуть. Я унес книгу в библиотеку и перед тем, как поставить на полку, открыл ее. Это был «Путеводитель души к Богу» святого Бонавентуры – один из двух личных экземпляров королевы. Я выдвинул ящичек бюро, где обычно хранились оба экземпляра, но там было пусто. Вероятно, второй экземпляр Ядвига, покидая дворец, захватила с собой.
В заложенном месте книги, оставленной на столике, королева отчеркнула ногтем слова: «Наполненная всеми духовными светами, наша душа становится жилищем божественной мудрости и домом Бога». Перечитав их несколько раз, я понял, куда отправилась королева с небольшой свитой избранных (среди них были и монахи нашего монастыря, как я узнал позже, а также госпожа Штигли): вслед за святыми Франциском и Бонавентурой – в паломничество на гору Альверно.
Заблудиться она не боялась, ведь у нее был «Путеводитель». Так погибла монархия – вернее, королева унесла ее с собой в паломнической заплечной сумке. Как она там поместилась? Очень просто. Святой Бонавентура помог ее уложить, умял, слегка надавил коленом. К тому же мы не Англия, королевство у нас карликовое, и монархия места заняла немного. Гораздо меньше, чем занимает Бог в нашей душе, но она на то и душа, чтобы быть домом Бога.
20 июня 2020 года
Подлинная история Любки Фейгельман
Глава первая. Смелая барышня
Я знал ее десять лет – с тех пор, как она переехала в наш дом (и наш двор, что еще важнее, поскольку тогда жили не столько домом, сколько двором). Переехала вместе с родней и вместе с на редкость неприятной особой по имени Смерть, поскольку все они стали здесь умирать от разных болезней, да и сама она в конце концов умерла, но не от болезни, а от пули рыжего Ганса (подобная облысевшей швабре голова на длинной, тощей шее с острым кадыком), немецкого снайпера.