Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой
Шрифт:
пребыванию в этом портовом городе, вырваны из ее дневника. Зная, что собой
представляет к этому времени четырнадцатилетний Поль, можно предположить, что скан-
дал связан с портовыми шлюхами.
Семья садится на пароход и убывает в Дувр, через некоторое время они уже в Лон-доне, где, по признанию Марии, она чувствует себя, как дома. Улицы великолепны, анг-лийских
мужчин она находит очень красивыми. Но денег катастрофически не хватает, нельзя
скупить, как
несколькими шляпками, амазонкой и плащем-дождевиком.
Они наносят визит мадам Говард, знакомой по Ницце, с дочерью которой Еленой Муся
переписывается. В Лондоне они проводят всего несколько дней и уже в сентябре
возвращаются в Париж.
В Париже они, вероятно, получают деньги или кредиты. Для новой виллы, которые Надин
Романова приобрела в Ницце, они закупают мебель. Мария сама обращается для
консультации к парижским декораторам, но окончательные решения по отделке виллы
принимает она одна, все делается по ее рисункам. Ее комната будет стоить пятьдесят ты-
сяч франков, для любимой племянницы тетя готова на все: кровать для Муси сделана в
виде перламутровой раковины, поставленной на четыре золоченых лапы. Вокруг кровати
будут занавеси, прикрепленные к золоченым раковинам, украшенным перьями. Стоять
кровать будет на постаменте, затянутом голубым велюром, комната будет обита голубым
шелком, чередующимся с деревянными панелями, отлакированными белым лаком с золо-
тыми прожилками. Кругом севрские вазы. Обстановка довольно пошлая, по вкусу напо-
минающая жилище высокооплачиваемой шлюхи.
Эдмон Гонкур описывает нечто подобное в своем дневнике и это жилище Ги де
Мопассана, с которым через несколько лет Мария Башкирцева будет вести переписку.
“Неправдоподобная и странная меблировка! Черт возьми, меблировка прямо как у
потаскухи! Я говорю о квартире Ги де Мопассана. Нет, нет, я еще ничего подобного не
видел. Вообразите себе, у мужчины - деревянные панели, голубые, как небо, с каштановой
каемкой; каминное зеркало, наполовину скрытое за плюшевой занавесью; прибор на ка-
мине из бирюзового севрского фарфора в медной оправе, какой можно увидеть в магази-
нах случайной мебели, а над дверями - раскрашенные деревянные головки ангелов из ста-
ринной церкви в Этрета, - крылатые головки, улетающие на волнах алжирских тканей!
Право, со стороны Бога несправедливо наделять талантливого человека таким омерзи-
тельным вкусом!” (Запись от 14 декабря 1884 года.)
Башкирцева постоянно думает о свете, в котором видит свою жизнь и в который надеется
триумфально
мечты начинают сбываться и скоро она будет знаменитой. Пока, правда неясно, в какой
области, но это не важно, важно, что она хорошенькая, чего еще нужно! “Разве я не могу
сделать все, обладая этим?”
Родные ей ни в чем не отказывают, так как она больна. Обмороки продолжаются. Муся
начинает принимать по совету врачей железо. Они выезжают на прогулки в Булон-ский
лес в карете, и там на нее вдруг находит тоска по Ницце.
“В Булонском лесу встречается столько жителей Ниццы, что на один момент мне
показалось, что я Ницце. Ницца так прекрасна в сентябре... Я люблю Ниццу; Ницца - моя
родина, в Ницце я выросла, Ницца дала мне здоровье, свежие краски. Там так хорошо!
Просыпаешься с зарей и видишь, как восходит солнце, там, налево, из-за гор, которые
резко выделяются на голубом серебристом небе, туманном и кротком, - и задыхаешься от
радости! К полдню солнце против меня. Становится жарко, но воздух не раскален, тихий
береговой ветерок всегда приносит прохладу. Все, кажется, заснуло. На бульваре ни души, разве какие-нибудь два-три жителя Ниццы, задремавшие на скамейке. Тогда я дышу сво-
бодно и наслаждаюсь. Вечером опять небо, море, горы. Но вечером все кажется черным
или темно-синим. А когда светит луна, по морю бежит точно громадная дорога или рыба с
алмазной чешуей; я остаюсь в своей комнате у окна, с зеркалом и двумя свечами, - спо-
койна, одна, ничего мне не нужно, я благодарю Бога!” ( Запись от 5 сентября 1874 года.) И хотя эта запись на самом деле относится к следующему году, мы можем предпо-ложить, что она и в этот раз затосковала по Ницце, ибо Ницца, несмотря на всю ее посты-лость, была для нее родным домом.
Глава шестая
ФРУ-ФРУ, ИЛИ ОПЯТЬ ПОСТЫЛАЯ НИЦЦА
Далее, как мы выяснили, за 1874 год опубликована только одна запись, за 9 января, а
записи 1875 начинаются только с 24 июня. Полтора года, куда вошло их большое путе-
шествие и почти год жизни в Ницце, безжалостны выкинуты. Вероятно, это было такое
время, всякое упоминание о котором надо было изъять из дневника для соблюдения при-
личий, как будто этого времени и не было. А между тем, это был очень важный год в жиз-
ни Марии Башкирцевой, она чуть было не вышла замуж, и расстройство ее замужества
расценивалось в ее семье, как тяжелое жизненное поражение.
Итак, в сентябре 1874 года они вернулись после путешествия по Европе в Ниццу, где их