Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой
Шрифт:
Французское военное судно постоянно крейсировало близ Рима, что помочь в случае чего
папе бежать из его так называемого “плена”. Король Виктор-Эммануил II поселился в
Квиринальском дворце. За папой были сохранены только Ватикан, Латеран и вилла Кас-
тель Гандольфо. С тех пор именами Квиринал и Ватикан обозначали правительство Ита-
лии и святой престол.
Папа сказал гостям маленькую речь на дурном французском языке, напомнил, что нужно
ежедневно, не откладывая до последнего
словение людям, четкам, образкам.
Кардиналы смотрели на Мусю так, как бывало при выходе из театра в Ницце, запи-сано у
нее в дневнике. Из этого сравнения вычеркнуто имя Жирофли, это он, Эмиль д’Одиффре, смотрел на нее так при выходе из Оперы в Ницце. Надо думать, кардиналам ничто
человеческое не было чуждо. Как, впрочем, и самому папе с висячей собачьей гу-бой. Из
дневника вычеркнуто, что увидев Мусю, святой отец, указывая на нее тощим пальцем, первым делом спросил: “Кто эта американка?”
Муся совсем было зачахла от тоски, скучая по тете, которая осталась в Ницце, и даже по
Люсьену Валицкому, тоже не поехавшему с ними, но тут судьба послала ей сле-дующее
приключение. Как-то, выходя из коляски у крыльца отеля, она заметила двух мо-лодых
римлян, смотревших на нее. Потом она заметила их на площади перед отелем - они явно
следили за их окнами. Посланная для выяснения служанка Леони донесла, что это
совершенно приличные молодые люди, а скоро, к безумной радости Муси, выяснилось,
что один из них, который наиболее ей заинтересован, племянник самого кардинала Анто-
нелли (В ее дневнике он обозначен буквой “А.”)
Муся торжествовала. Племянник кардинала! “Черт возьми, он и не мог быть никем
другим. Теперь я узнаю себя”.
Пьетро Антонелли был красив, напоминал неверного Одиффре. Матовый цвет ли-ца,
черные глаза, потом она уточняет, что карие, правильный римский нос, красивые уши, маленький рот, недурные зубы и усы двадцатитрехлетнего молодого человека - таков
портрет следующего претендента на ее руку.
Как им сказали, он очень весел, остроумен и хорош собой, но несколько ”passerello”, что
по-итальянски значит “разгильдяй”. Но это только придавало в глазах Марии ему веса и
пикантности. Ее же мать решила, что он похож на брата Марии, Поля.
Тут же заброшена учеба: она только начала занятия с поляком Каторбинским, брала у него
уроки рисунка и живописи, посетила французских художников на вилле Медичи, серьезно
хотела заняться пением с итальянцем Фачьотти, который нашел у нее голос, ох-
ватывающий три октавы без двух нот, теперь же все брошено все псу под хвост, она едет в
маскарад, костюмированный бал
девушке, даже, если ее и сопровождает взрослая особа. Это прибывшая в Рим мать Дины, бывшая жена дяди Жоржа, Доминика. Начинаются ее римские каникулы.
На Мусе черное шелковое платье с длинным шлейфом, узкий корсаж, черный газо-вый
тюник, убранный серебряными кружевами, задрапированный спереди и подобранный
сзади в виде грандиознейшего в мире капюшона, черная бархатная маска с черным круже-
вом, светлые перчатки, роза и ландыши на корсаже.
От смущения, что ее тут же окружили мужчины, она начинает громко говорить по-
итальянски. Трое русских, голоса которых она услышала за своей спиной, решают, что она
итальянка, тогда как по началу приняли ее отчего-то за русскую, и уходят разочаро-
ванные.
Мужчины принимают ее за даму в белом, то есть угадывают, кто она на самом деле. Белое
платье на всю жизнь остается визитной карточкой Марии Башкирцевой. В белых платьях
она постоянно ходит и в Риме. На улице ее белое платье теперь оттеняет малень-кий
негритенок по прозвищу Шоколад, которого они наняли в услужение. Но сейчас, на
маскараде, она сама в черном и скрывается под черной маской, негритенок оставлен дома.
Белое-черное - это знак, она подсознательно хочет, чтобы ее узнали. Ей нужна публич-
ность, она совсем не хочет оставаться в тени. Она ищет среди гостей Пьетро Антонелли и, найдя его, открыто признается, что его искала. В маскараде можно вести себя вольно, ес-
тественно, отбросив светские условности, можно взять предмет своей страсти за руку и
увести в сторону, называя его фатом, притворщиком, беспутным, кокетничая и притворст-
вуя, в маскараде все можно, ибо ты скрыта под маской и это не ты, даже, если все догады-
ваются о твоем имени.
Пьетро понимает, кто перед ним. С места в карьер он признается, что любит до безумия
даму в белом, и Мария в дневнике подробно расписывает их диалог, что сразу создает
впечатление пробы пера начинающего литератора. Впоследствии диалоги стано-вится
слишком подробными, порой они топчутся на месте, как у неопытного драматурга, и,
читая, никак не можешь отделаться от впечатления, что она не записывает непосредст-
венно происходящее, а пишет в дневнике наброски будущего романа из своей жизни. Ро-
ман о семье Одиффре ей не удался, так, вероятно, в данной ситуации, она хочет использо-
вать свой творческий шанс.
Пьетро, герой ее романа, признается ей, что в девятнадцать лет бежал из дома, оку-нулся
по горло в жизнь и теперь ею пресыщен. Он пытается выяснить, сколько раз люби-ли она.