Подменный князь. Дилогия
Шрифт:
Любава долго не отвечала на мой вопрос, молчала. Она шла рядом, держась за мою руку, и глаза ее были печально-встревожены.
— Ах, Солнышко, — подавленно сказала она наконец. — Ты же и сам понимаешь — стража тут не поможет. Что бы я сказала стражникам? Что бы они смогли сделать?
— Можно было поймать этого странного купца и привести ко мне, — предположил я. — Мы бы с ним поговорили…
— А ты уверен, что хотел бы встречаться с ним? — спросила Сероглазка, и я в который уже раз подумал о том, какая она умная и проницательная.
Действительно,
Можно поймать и убить его. Вполне простое решение, почему бы нет? Но это ведь будет только паллиатив. Убийством купца можно лишь на время отложить нечто неминуемое. Причем, скорее всего, лишь на очень короткое время…
Запыхавшиеся от долгого подъема в гору и от быстрой ходьбы, мы вошли в ворота княжеского терема. Я нервно огляделся. Вроде бы все как обычно.
— Алексей, — обратился я к оруженосцу, — скажи дружинникам, чтобы они закрыли ворота во двор и никого не пускали сюда из посторонних. А в особенности чтоб смотрели, не придет ли человек, очень похожий на меня.
— На тебя? — удивился Алеша. — Как это? Что это за человек?
— Откуда мне знать, — пожал я плечами. — Только смотрите в оба — такой человек может появиться здесь.
Алеша Попович был явно озадачен таким приказанием. Он с изумлением смотрел на меня, и его лицо выражало сомнение в моей вменяемости. В здравом ли уме князь?
— А если появится такой человек? — осторожно спросил Алеша. — Что нам с ним делать? Привести к тебе?
— Нет, — вмешалась Любава. Ее глаза блеснули, и она твердо произнесла: — Если появится такой, то изрубите его на месте. Не надо с ним разговаривать.
Алексей перевел вопросительный взгляд на меня, ища подтверждения столь странному и кровожадному приказу. Похоже, он вообще не ожидал такой жесткости от принцессы Анны.
А мне вспомнился «посол» в нашем лагере под Корсунью. И то, сколько прекрасных воинов мы потеряли в ту злополучную ночь. Один Драгомир чего стоил. Да и сумели мы отбиться только благодаря мужеству Аскольда, Овтая и Свенельда. А теперь Аскольд мертв, Овтай — Илья Муромец ушел в свое княжество, а Свенельд плывет на струге навстречу неведомой судьбе…
— Изрубите, — сказал я со вздохом. — Принцесса Анна Греческая правильно говорит. Если увидите человека, похожего на меня, ни о чем с ним не разговаривайте. Рубите сразу, и кусками помельче.
Я положил руку на плечо ошарашенного Алеши и тихо проговорил:
— Помнишь посла от императора, который оказался демоном? Помнишь, как мы все чуть не погибли? Ну вот…
Когда мы поднялись наверх и остались одни, Любава перестала сдерживаться и заплакала.
— Я боюсь за тебя, Красное Солнышко, — сказала она. — Когда ты пришел в наш мир, конунга Вольдемара убили. А теперь пришел новый человек, и убьют тебя. Или тебя не убьют, милый мой? Может быть, ты знаешь? Скажи мне!
Ответить мне было нечего. Стража, которую по моему приказу выставили вокруг терема, проблему не решала. Все равно бороться я не мог. Бороться можно с тем, что знаешь и понимаешь. А если имеешь дело с Неведомым Нечто, то не знаешь, откуда ожидать удара. Все равно кончится каким-нибудь очередным «послом» с лазером во рту и с киборгами в поддержку.
Я позвал старого Немигу. После того, с каким мастерством Немига насадил на кол Жеривола, я поглядывал на престарелого слугу с некоторой опаской. Хотел даже расстаться с ним, но затем передумал. Не выгонять же человека, если он — признанный мастер своего дела…
— Принеси нам вина. В подвале стоят запечатанные кувшины, которые мы привезли из Корсуни. Вот выбери самый старый и принеси.
Немига взглянул на меня с удивлением. Пить днем было совершенно не принято. Вечером, за ужином с дружинниками — да, и сколько угодно, но не сейчас.
Но я знал, что делаю. Мне оставался единственный способ прояснить ситуацию. Не выиграть игру, но хотя бы попытаться понять, что за игра мне предложена на сей раз. И самое главное: предложена ли мне игра или игра уже состоялась и решение принято без меня?
Распечатав принесенный Немигой кувшин, я разлил красное темно-рубиновое вино по кубкам — себе и Любаве. Может быть, нам предстояло проститься, но я не собирался об этом говорить.
— Мне нужно заснуть, — пояснил я. — Может быть, во сне я получу ответы на свои вопросы. Я же рассказывал тебе, что со мной иногда делятся крохами информации.
— Ты уверен, что стоит тебе заснуть и ты сможешь задать вопросы? — усомнилась Любава. — Ты ведь говорил, что такие сны снятся тебе совсем нечасто.
— Думаю, что сейчас как раз такой случай, — ответил я, отпивая большой глоток, а за ним — следующий. Почему бы не попробовать? — Сейчас мы с тобой выпьем, затем я допью из кувшина, сколько смогу, а после этого — усну. И мы поглядим, что из этого получится.
О том, что из моей дикой затеи может ничего не получиться, я старался даже не думать. В крайнем случае, если из сна ничего не выйдет, мое пьянство можно будет назвать бегством от действительности. С кем не бывает…
Мы стали пить ароматное вино, пахнущее спелыми ягодами, созревшими под солнцем черноморского побережья. Чтобы развеселить Любаву, я рассказывал что-то забавное, шутил с ней, и она послушно смеялась.
Я выпил кубок, потом еще один, и еще один. В голове сначала зашумело, затем послышался хрустальный звон, и все поплыло перед глазами.
Когда я отвалился на медвежью шкуру и закрыл глаза, то услышал, как Любава снова заплакала.
Тогда я открыл один глаз и сказал:
— Иди ко мне, Сероглазка. Может быть, перед тем как я засну, мы с тобой успеем еще кое-что.