Подноготная любви
Шрифт:
Ольга: Да. А потом он почти сразу погиб.
П.: Галя участвовала?
Ольга: Нет. Но… не может быть, чтобы из-за них…
П.: И, тем не менее, это возможно. Делается, к примеру, внушение не видеть красных машин. Человек пропускает машины всех цветов, вообще осторожен, но странным образом оказывается под колёсами именно красной. Отрицательная галлюцинация называется. А у Гали были положительные.
Ольга: Что?!!
П.: Не знаешь? Она же в этом Центре галлюцинировала. Наяву. Часто прямо в помещении. К примеру, к ней приходила Божья Матерь и говорила, что на всё, что в Центре происходит — высшая
Ольга: Нет. Странно, мне казалось, что она мне рассказывает всё.
П.: Понятно. Она вообще насчёт женщин не заблуждается… Так… Видения были разные. Ангелы приходили… В вышний град приглашали… Разные видения. Но, в сущности, на одну тему. Это мы сейчас, совсем недавно выяснили, что её на них кодировали, ржавые рельсы и так далее, а раньше она всего этого знать не могла. Представляешь, как ей трудно было выпутаться?
Ольга: Наверное… Да… Подсвечник! Подсвечник!!. Мне кажется, что тот ржавый подсвечник, который мы никак не можем у меня из сердца вытащить, это мне они поставили.
П.: В каком смысле?
Ольга: В таком. Не можем. Не могу. Это их работа.
П.: Как это случилось?
Ольга: Он и с Галей в храм ходил, свечку за нас с Сергеем ставили — так подсвечник тогда и появился.
П.: Они ходили в храм? Вместе?
Ольга: Да.
П.: Когда это?
Ольга: Да была одна вечеринка…
П.: Рассказывай, рассказывай!
Ольга: Мы с Галиным братом поссорились, разбежались в разные стороны, времени много прошло — я про него и думать забыла. Другим человеком занялась. Словом, всё. А тут Галя мне звонит и говорит: приходи, посидим. Она будет, этот её, «дорогой», а ещё её Сергей — то ли будет, то ли нет. В общем, свести захотели… Я прихожу в эту её комнату — а там тогда чья-то мебель хранилась, что-то вроде склада было, это уж потом оттуда всё вывезли, — а Сергей к стеночке прижимается — несчастный-несчастный такой. Согнулся весь. Таким влюблённым я его никогда не видела. Посидели… Они меня напоили…
П.: Напоили? Разве… Галя?.. Она же не… Ей же одной рюмки — на весь вечер!..
Ольга: Н-н… Не помню. Ничего не помню. Я же говорю: меня — напоили. Сергея тоже. А напоив, собрались и пошли в храм — свечку за нас поставить. А нас с Сергеем оставили.
П.: В храм?..
Ольга: А как же? Для него свечку, к священнику каяться — первое дело. И вообще, чувствуется, что это — его. Мы с Сергеем, соответственно, остались ночевать. А потом, никуда не денешься… — нужно жениться. А этот целитель фигов ещё говорил, что только я к нему впервые на приём пришла, он за мной сразу же образ увидел. Симпатичного такого молодого человека — ну в точности Серёжа. Что мы друг для друга созданы… Воля, дескать, Божья. Муть всё это! Но как не верить, если он себя ведёт ну чисто отец родной!
П.: Мать!
Ольга: Как?
П.: Его роль — мать.
Ольга: Как же мать, если он мужчина?
П.: Он достаточной силы гипнотизёр, чтобы регрессировать сознание объекта до слоя детских взаимоотношений с матерью. Ассоциации с отцом такого глубокого транса не дают, отец позднее в жизни ребёнка появляется. А мать — это конец всему. Соответственно, его начинают воспринимать как мать. В особенности, если мать подавляющая. И слушаться. И его такого рода взаимоотношения — восприятие его как женщину — устраивают. Такого рода они были и с Галей. Мать.
Ольга: Ну, это всё твои штуки. Я их не понимаю. А они…
П.: Кто они?..
Ольга: Да этот экстрасенс с сестрой. Муть это — всё ихнее!
П.: Почему ты так решила?
Ольга: А они даже между собой договориться не могут.
П.: В чём?
Ольга: Он говорит: друг для друга созданы, а его же сестра так отговаривала, так отговаривала, что ты, говорит, делаешь? Она хотела, чтобы я за другого вышла.
П.: За этого деятеля из банка? С мертвенной нижней половиной лица?
Ольга: Да. Мать моя тоже хотела, чтоб я с ним жила. Да они разное говорят. Правильно мама после смерти брата их выгнала. Она теперь себе другого экстрасенса нашла!.. Я говорю, муть всё это!
П.: Но тогда же ты верила?
Ольга: А кто не верил? Галя верила, мать моя верила, я… И кругом тоже. А потом он сам во всё это так верит, так верит… что невольно передаётся. Муть. Но тогда верила.
П.: Но ты же рассказывала, что тебе и до встречи с Сергеем его образ снился?
Ольга: Да, снился. Тёмненький, и фигура очень похожа… А теперь что ж поделаешь, дочка родилась… А потом храм. Ведь сколькие стали с его подачи в храм ходить! И какие истовые православные стали! А куда денешься — Божье дело… Или ты не согласен? Божье… Никуда не денешься… А ещё у меня такое ощущение, что этот с того дня ржавый подсвечник всё и определил. То, что свадьба произошла, я имею в виду… И почему только я его не могу вытащить?.. И ведь чего только прежде из себя не вытаскивала, а это — нет…
П.: Ты знаешь, я против всех и всяческих внушений. Железных в особенности. Давай попробуем ещё.
Ольга: Нет-нет!! Не надо!!! Нет!!! Я… Я… Я не могу сделать этого… Может, потому, что устала?..
П.: Так… Не можешь… Вот, значит, как всё происходило… А как ты скажешь, кто был над кем: этот деятель над сестрой, или она над ним?
Ольга: Он, конечно. Они вообще вместе работать не могли. Она рядом с ним сникала. Как трава вяла. Да и он рядом с ней был не тот. Я теперь понимаю: они всё друг о друге знали, всю правду — и не могли распрямляться… Или давили один другого. А когда она одна была, то такую вокруг себя ауру создавала — прорицательница, да и всё тут! А почему ты об этом спрашиваешь?
П.: Сравниваю силу травм. Чем определялась их интенсивность. Их вес. От него более сильные из-за Галиного к нему особого отношения, или просто всё зависит от степени некрофиличности. Сестра, оказывается, рядом сникала… Получается, скорее, от степени…
Ольга: Да. Многое у неё рядом с братом переставало получаться.
П.: А рядом с Галей, соответственно, наоборот… Скажи, а она со мной изменилась?
Ольга: Да совершенно! Другой человек! Совершенно!
П.: В лучшую сторону? Или худшую?