Подонок. Я тебе объявляю войну!
Шрифт:
А я в ужасе от услышанного. Какие-то левые чуваки… О чем он? И словно со дна мутного колодца начинают понемногу проступать… даже не воспоминания, а лишь отдельные обрывки. Чужие руки, голоса, шум… вечеринка у Полины… Точно! У Полины же был день рождения… Там были какие-то ее знакомые парни, и Смолин тоже был…
— Я хочу понять тебя, Стас! — надрывается Соня. — Но не понимаю! Куда ты отвез швабру? Ну же? Что ты молчишь? Это что, секрет? Стоп… Только не говори, что сюда… Нет! Не могу поверить…
Слышу быстрый приближающийся цокот
А затем Сонин голос раздается совсем рядом:
— Ну, охренеть! Это что, она там дрыхнет? Она? Стас, ты с ума сошел? Ты притащил в свою квартиру швабру? Эту сраную убогую вонючую поломойку?
— А куда мне ее было везти? Она же в отключке была. Адрес ее я не знаю. На улице бросить? Чтобы она околела или чтобы ее…
— Да ты вообще не должен был ее куда-то везти!
— Давай-ка я сам решу, что я должен, а что — нет.
Они уходят, но продолжают разговаривать на повышенных тонах.
— Блин, это какой-то сюр… Мне просто не верится… Мой брат возится со шваброй! Стас, скажи честно, она тебе нравится?
— Чего? Ты обалдела, что ли? Нет, конечно!
— У вас с ней что-то было, да?
— Соня, хватит нести чушь! Ты в своем уме?
— Стас, она в твоей квартире! В твоей кровати! Вы всю ночь были здесь вдвоем… Ты меня за дуру держишь?
— Угомонись, я спал на диване. К ней даже не притронулся.
— Ты и на диване? — усмехается Соня. — Нет, Стас, она тебе точно нравится. Привез к себе… а ты сюда даже Янку не водил, хотя она просилась… на кровать вон уложил и даже не притронулся…
— Да потому что не хочу я к ней притрагиваться! Сонь, тебя заело, что ли? — раздражается Смолин не на шутку. — Я же тебе сказал — она мне не нравится. Она не может мне нравиться.
— Почему же?
— Сама знаешь.
— Не знаю.
— Да потому что она — стремная! — со злостью выпаливает он.
Его слова обжигают как пощечина. Непроизвольно закусываю губу аж до боли. Но быстро себя одергиваю. Да не плевать ли? Кто он мне, чтобы его мнение хоть как-то волновало? Вообще никто. Так что без разницы, что он там думает…
27. Женя
Его злость неожиданно остужает Соню.
— Ладно, Стас. Прости меня, — говорит она спокойнее. — Это просто шок. Ну и наши меня накрутили… Влад, Янка… она так вообще вчера весь вечер в трубку рыдала. И ты еще домой не пришел. И на звонки не отвечал.
— Сонь, ну я уже большой мальчик. Всё хорошо. Не нервничай.
— Да ничего хорошего, — горестно стонет она. — Нет, правда, что теперь будет?
— Да ничего не будет. Не начинай. Пойдем кофе лучше выпьем.
— Ты не понимаешь… — горячо возражает Соня. — Меркулова продажная тварь… предательница… она же и нашим, и вашим… Я ей не верю!
Судя по звукам, они перемещаются куда-то вглубь квартиры и дальше, как я ни напрягаю слух, уже
Впрочем, мне и так есть над чем подумать. Что-то произошло вчера на дне рождения Полины. Что-то плохое. Или должно было произойти, отчего псих меня… спас? А Соне это не понравилось. Ладно, ее эмоции — ее проблема. Но почему ее брат вдруг решил меня выручить? Не очень-то он похож на альтруиста. Тем более я, по его мнению, стремная, что даже притронуться не может…
Я заглушаю легкий укол, повторяя: и черт с ним. Нет, это даже хорошо. Хотя… кто меня раздел тогда? Я сама? Но почему я этого не помню? На автомате, наверное. Так, а куда я сложила одежду?
Я сажусь в постели, оглядываюсь по сторонам, но не вижу ни джинсов своих, ни футболки, ни даже носков. Выползаю из-под одеяла и тихонько, на цыпочках кружу по комнате, заглядывая во все возможные места. Да что ж такое-то! Куда я могла всё сунуть? Может, где-нибудь в ванной? Хотя странно, не могла же я в одном белье пройтись в чужой квартире, тем более перед психом! От одной лишь мысли, что он мог меня вот так увидеть, мне становится дурно.
Так, Женя, не паникуй, говорю себе, успокойся и попытайся вспомнить, что было.
Я сажусь на кровать и даже зажмуриваюсь от напряжения. Но отчетливо помню лишь то, как приехала к Меркуловой от мамы. А нет, еще помню полутемную гостиную… пунш с корицей… и Смолина! Он смотрел на меня, когда я танцевала, глаз не отводил. Смотрел так, что даже сейчас к щекам приливает жар.
Снова невольно лезет мысль: если я такая стремная, что ж тогда он так пялился на меня? Да, господи, плевать, тут же одергиваю себя. Дальше-то что было? Но увы, как я ни выжимала из себя, ничего больше вспомнить не могла. Просто черная дыра…
«Меркулова продажная тварь… она и нашим, и вашим…» — всплывают на ум только что сказанные слова Сони. Уж не Полина ли подсыпала мне какой-то гадости в свой пунш? Больше ведь я ничего там не пила. И на эту вечеринку она слишком уж активно меня затягивала. Лешу приплела какого-то, который якобы что-то знает. Подозреваю, что она сама его придумала.
Теперь вопрос: зачем ей это? Впрочем, и так можно догадаться. Скорее всего, ее об этом попросила Соня, а она и рада выслужиться, чтобы её простили, чтобы перестали травить и издеваться. И что было после того, как я отключилась? Хочу знать это и вместе с тем боюсь: вдруг что-то плохое или унизительное?
Да, Смолин меня увез, но в какой момент?
Пытаюсь прислушаться к собственным ощущениям, но кроме тяжести в голове и сухости во рту ничего необычного в теле не чувствую.
И тут раздаются шаги и голоса.
Смолин с сестрой выходят в коридор, и я мигом ныряю обратно под одеяло и закрываю глаза. Пожалуйста, пусть, если не оба, то хотя бы Соня уйдет! А уж со Смолиным, наверное, можно договориться. Он же там меня, получается, выручил. И вообще иногда он ведет себя как абсолютно нормальный человек, если с ним по-доброму.