Подозрительно умный
Шрифт:
После пятой неудавшейся попытки поставить палатку, я так сильно начала скучать по моим ребятам, что у меня появилась потребность закричать их имена в холодный ветер, который не переставал трепать мои волосы. В тоже время солнце, с его безжалостными, неумолимыми лучами, заставило выступить у меня пот.
Мне было жарко и холодно, я была уставшей и бодрой, одинокой и пойманной в ловушку, голодной и пресытившийся. Я хотела убежать от самой себя, но куда? Здесь кроме камней, писка и кактусов ничего не было, засохшие кусты и горы на горизонте.
Единственными живыми существами, кроме воспитателей,
Её выражение морды говорило мне, что она уже часто наблюдала за такими сценами и жаждала разнообразия. Ах, чёрт, если бы Сеппо и Сердан были здесь, палатка уже давно стояла бы, думала я удручённо и села, с сухим горлом и слезящимися глазами, прямо на середину шелестящей нейлоновой ткани. Даже вода из бутылки была на вкус песочной, и я почувствовала, как крошечные крупинки захрустели между зубов, когда сжала челюсти при следующей попытке держать слёзы под контролем.
Неужели в этом смысл терапии? Поставить дурацкую палатку? Разве это делало кого-то лучшим человеком?
– Поставь пожалуйста свою палатку, Люси.
– Вы не можете перестать так глупо скалиться? Это меня бесит!
– вырвалось у меня, но веселье Сузи осталось, словно прилипло к лицу. Наверное, она ухмылялась и тогда, когда сидела на унитазе.
– Поставь пожалуйста свою палатку, Люси. Солнце скоро сядет и тогда станет холодно.
– Ах, правда?
– прошипела я и сразу же поняла, что моим недовольством сделала всё ещё хуже для всех нас. Потому что это было самым главным правилом. Нам можно было выйти из кругов лишь в том случае, если мы выполнили все другие правила.
Нам нельзя было покидать круг по собственной инициативе, если только нам не нужно было в туалет или же непогода заставляла нас сделать это. Остальные правила: Не разговаривать друг с другом. Никакого алкоголя, никаких сигарет. Никакого секса (ха-ха). Если мы хотели чем-то поделиться, то должны были использовать ручку и бумагу и писать письма себе самим или же нашим родителям. Как только один из нас нарушал эти правила, то наше время в кругу продлевалось.
Я только что сама лично позаботилась об этом, отнесясь неуважительно к нашим воспитателям. Потому что это тоже было правилом. Показывать жестами, вместо того, чтобы заговаривать с ними напрямую. Алькатрас был более уютным местом, чем этот лагерь для заключённых.
После того, как я какое-то время просидела на брезенте, ничего не делая, и почувствовала, как понижается температура одновременно с заходом солнца, так что я замёрзла даже в толстом, большом пуловере, я попыталась в последний раз. Даже поднимать руки давалось мне нелегко, и я мимоходом заметила, что они уже были покрыты царапинами и ссадинами.
Но незадолго до того, как солнце светящимся красным шаром закатилось, моя палатка стояла - хотя и криво, но стояла. Нам принесли ужин; каждому консервную банку мяса с рисом и бобами и небольшую бутылочку лимонада, к этому свежую бутылку воды на ночь.
Я съела рис чуть-чуть тёплым, потому что
Таким образом, мне почти казалось, будто я могу остановить ночь, хотя было уже темно, и я могла видеть мерцающие надо мной звёзды, намного ярче и больше, чем дома, в Людвигсхафене. Дома ... который так далеко ...
Как там сейчас мама и папа? Мама перестала плакать? Мы были в первый раз дольше, чем на пару дней порознь, поняла я. Я больше не могла глотать: С отвращением я бросила наполовину пустую консервную банку собаке, которая взяла её между своих больших лап и начала жадно вылизывать. Это тоже, казалось, она уже знала.
Леандер успел уже сделать так, чтобы его заметили? Я всегда убирала за ним и устраняла следы его прибывания - один он никогда не справиться, чтобы не привлечь каким-то образом внимание. Возможно один два дня, это да, но дольше?
Мне нужно выбраться отсюда, это была единственная возможность, уберечь маму и папу от безумия. Что они нам сказали раньше? Чем лучше мы будем себя вести, тем быстрее закончиться для нас терапия. Так что мне нужно сейчас стать ботаником и делать всё, что от меня ожидается.
Сегодня я уже слишком много упрямилась, отныне я не могла себе этого позволить. Я буду держать мой дерзкий язык на замке и делать то, что от меня ожидается, как бы сложно мне это не давалось.
Да, я должна спасти моих родителей. Прежде всего, маму. Мама стояла на первом месте, потому что там что-то было ... что-то было, подумала я сонно и закрыла спальный мешок до самых ушей.
Сразу же он начал согревать меня и мои мышцы расслабились. Мысль появилась и снова улетучилась, не осязаемая, как горящая падающая звезда.
Но она была важна. Очень важна. Не для меня, а для ... Прежде чем я смогла довести в мыслях предложение до конца, я заснула.
Глава 9
Легковесы
– Вы должны мне что-то сказать! Вы мне! А не я вам!
– закричала я, но раздался только обессиленный шёпот. Непонимающе, мама и папа посмотрели на меня, и уже тогда я заметила, что проснулась, и что это был только сон, один из тех красочных, хаотичных снов, которые обрушились на меня с того времени, как моя жизнь уменьшилась до круга в песке в пустыне.
Этот сон я даже уже знала. Я сидела с моими родителями на кухне за нашим круглым столом, передо мной горы бумаги и разноцветные карандаши во всех возможных розовых, красных и фиолетовых оттенках, и я должна написать моим родителям, что происходит внутри меня. Каждый раз в этих снах мне было страшно, и в тоже время я злилась и кричала на них, что они должны мне что-то сказать - но что?
Я и сейчас этого не знала, хотя подозрение, что они умалчивали от меня вещи, которые были важны, становилось всё сильнее. Кроме того конец сна в этот раз был другим. Я наконец сосредоточилась на том, чтобы использовать свой голос, чтобы они могли также услышать меня, но там было что-то в моём ухе, что исходило не из моего сердца и не из моего обессиленного горла.