Подруга по контракту
Шрифт:
— Как спалось?
— Нормально. А тебе?
— Не сомкнул глаз, — с легкой усмешкой отозвался он. — Размышлял о жизни. Думал, как так получилось, что я совсем ничего не знаю о девушке, которая живет рядом со мной уже две недели.
— Наверное, ты просто не пытался ничего о ней узнать. Вот и все.
— Да, не пытался. Я положился на первые впечатления, а они оказались ошибочны. Я принял за прожженную стерву маленькую наивную глупышку.
Во мне взыграл дух противоречия. Я присела за стол напротив него и покачала головой:
— Вряд
Павел снова поднес к губам кружку, задумчиво вгляделся в мое лицо:
— Еще как врут. К тому же меня специально ввели в заблуждение.
— В каком смысле?
— Одной девушке нравится казаться взрослой и незакомплексованной, а я и повелся. Как идиот.
— А может, дело в другом?
— В чем же?
— В твоей привычке ожидать плохого.
В его глазах проступила усталость.
— Считаешь? Что же… В твоих словах есть доля правды. Когда долго занимаешься бизнесом, невольно становишься пессимистом. И да, все вокруг начинает видеться отнюдь не в розовом цвете.
Я даже не нашлась, что ответить. А потом Павел еле слышно сказал:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что дала снова почувствовать себя живым.
Наши взгляды встретились, и в его глазах было так много признательности, что мне стало чуть не по себе. А через пару секунд Павел вдруг спохватился:
— Кстати, ты у меня кое-что забыла…
— Что именно?
— Белье.
У меня совершенно по-дурацки екнуло сердце.
— Можешь оставить его себе.
— Чтобы Марта Петровна, убираясь, нашла его и придумала про меня кучу глупостей? — он даже нахмурился. — Ну уж нет.
Я с деланным равнодушием пожала плечами. Мне не хотелось больше разговаривать о прошлой ночи. Смущение затапливало меня по крышечку.
А Павел вдруг протянул руку через стол и за подбородок развернул к себе мое лицо. Наши глаза встретились.
— Приходи вечером, — без всякой интонации попросил он. — Когда Виола заснет.
— Зачем?
Губы Павла дернулись в неестественной усмешке.
— За бельем, Лида! За бельем.
Сердце мое пропустило пару ударов, и в этот момент дверь на кухню распахнулась. Павел отдернул руку и, конечно, опрокинул свою кружку. Горячий кофе выплеснулся ему на рубашку, растекся по белой ткани огромным уродливым пятном.
— Твою мать! — тихо ругнулся «братец» и тут же нацепил на губы приветливую улыбку. — Доброе утро, доченька.
— Доброе утро, — отозвалась Виола (это была именно она) и сразу двинулась к плите. — Сегодня на завтрак у нас будут блинчики.
— Что? — слегка оторопела я.
— Блинчики! — повторила она. — Я нашла прикольный рецепт в интернете.
— Но у меня по плану — творожная запеканка, — в моем голосе совсем некстати прорезались интонации ворчливой кошелки.
— Ее завтра приготовим, — отмахнулась «племяшка» и проворно нацепила фартук.
Я
— Нет, Лид, ты сиди. Сегодня я хочу все делать сама.
— Ладно, — тихо пискнула я и покосилась на Павла.
Тот вытирал лужу на столе бумажным полотенцем. Наверное, надо было предложить ему помощь, но на меня напал ступор. Я залюбовалась его сосредоточенным лицом и красивыми руками. И невольно вспомнила вчерашнее.
Почему так хочется все повторить? Это вообще нормально?
У меня даже дыхание сбилось от нахлынувших фантазий. Ох, лучше бы я не знала, какими нежными могут быть эти руки. Какими наглыми…
Наконец Павел выкинул размякшее полотенце в мусор:
— Извините, девочки, но я сегодня без завтрака. Мне надо переодеться и бежать.
На лицо Виолы легла тень разочарования. Павел его заметил и как будто бы и сам расстроился. Он быстро подошел к дочери и чмокнул ее в макушку:
— Заяц, мне правда надо ехать. Но ты, пожалуйста, оставь мне немного своих блинов: я очень хочу их попробовать. Классный рецепт из интернета меня заинтриговал.
— Хорошо, — кивнула Виола, и Павел тут же покинул кухню.
Из моей груди вырвался тяжелый вздох.
— Что? — настороженно спросила «племянница».
Я напряглась. Уши у меня заполыхали так, будто кто-то злой и сильный надергал их от души. Да уж! Не хватало только, чтобы Виола о чем-то догадалась.
— Это я так… просто — пробормотала я, натягивая на губы фальшивую улыбку. — Мне сегодня плохо спалось, потому теперь я сама не своя.
— Заметно, — сказала она с сочувствием, а потом руки ее проворно запорхали по ящикам в поисках муки.
54
После завтрака Виола предложила сходить на пляж. Я поломалась немного для виду, повздыхала о собственной агорафобии, а потом, конечно, тут же побежала переодеваться в купальник. Мне хотелось отвлечься от мыслей о Павле, о предстоящем вечере.
Вода в море сегодня была очень теплой. Она словно впитала в себя мои тревоги, и на душе у меня воцарилось спартанское спокойствие. Будь что будет. Если Павел захочет повторить вчерашнее, я буду рада. Если устроит мне очередную взбучку, не расстроюсь. У меня нервы уже как канаты.
Выходить из воды не хотелось, но пришлось. Время перевалило за одиннадцать, и солнце стало жечься.
Вернувшись домой, мы с Виолой слегка перекусили, а потом я сразу изобразила бурную деятельность: засела в гостиной, достала альбом и стала зарисовывать в него все, что попадалось на глаза «Племяшка» несколько минут наблюдала за мной с раздражением, а после все-таки прониклась моим настроением. Она притащила в гостиную купленную мною шкатулку и стала карандашом наносить на нее какой-то орнамент.