Подвиг 1988 № 06 (Приложение к журналу «Сельская молодежь»)
Шрифт:
Дорога стала полегче, и около полудня Доббс прикинул, что часа через три придет в Дуранго. В его намерения не входило идти прямо в город, он собирался остановить караван и разгрузить его у первой же подходящей фонды близ Дуранго. Там с помощью хозяина фонды найдет покупателя для ослов, если тот сам не пойдет на выгодную сделку, соблазнившись дешевой ценой животных. А потом переложит тюки на повозку и отправит на товарную станцию. Никто на это внимания не обратит. В декларации он объявит свой груз высушенными шкурами убитых животных. Оплатит по высшему тарифу, и все от него отвяжутся.
На этом участке песчаная дорога начала невероятно пылить. По одну из сторон дороги — открытое пространство. Зато по другую вздымалась стена из сухой ломкой глины и искрошившегося и выветрившегося камня. Кое-где вдоль дороги стоял колючий кустарник и другие растения, истомившиеся по влаге и покрытые густым слоем пыли.
Когда задувал ветер, порывы его поднимали в воздух густые тучи удушающей пыли. Это затрудняло дыхание. От песчинок слезились глаза, они начинали болеть. Доббсу казалось даже, будто он ослеп. Воздух начинал накаляться, песчинки взрезали и раздражали кожу лица. Земля, месяцами ждущая живительного дождя, была не в силах вынести давящей мощи солнца и возвращала жар его лучей в заоблачную высь, в ее кипящие круговерти. Непрерывное мерцание бьющих с размаха солнечных лучей проникало прямо в мозг животных, и они тащились еле-еле, закрыв глаза и не способные думать ни о чем, кроме одного: когда же этим мукам придет конец?
С полузакрытыми глазами ослы, пошатываясь, шли по дороге. Ни один не отставал, ни один не пытался удрать. Они едва поднимали головы. Доббс тоже прикрыл глаза веками. Стоило ему хоть чуть-чуть приоткрыть их, как режущий поток яркого света проникал внутрь, и Доббсу чудилось, будто на сей раз он уж точно опалил глазное яблоко.
Сквозь опущенные ресницы сумел разглядеть вставшие вдоль дороги деревья. Подумал, что неплохо бы здесь остановиться, минут на пять или на десять, постоять, прислонившись спиной к стволу, насладиться прохладой тени, открыть глаза, дать и им передохнуть. Остановить ослов будет легко и просто, они тоже будут довольны, что выпал случай постоять в тени.
Он направился к деревьям, забежал вперед, завернул переднего осла, и караван встал. Ослы сами по себе сгрудились в тени и вели себя спокойно. Доббс остановился перед мешком с водой, прополоскал рот от пыли, сплюнул и напился вволю.
— А сигареты не найдется, приятель? — услышал он чей-то голос.
Он вздрогнул. За несколько дней — первый человеческий голос, донесшийся до его слуха.
Едва заслышав голоса, он подумал о Куртине, а потом о Говарде. Но сразу же понял, что говорят-то по-испански… Повернув голову, увидел лежащих под одним из ближних деревьев трех мужчин. Окончательно опустившиеся метисы в немыслимом рванье. Скорее всего работали когда-то в одной из горнорудных компаний, но вот уже много месяцев без работы. Шляются неподалеку от города, лентяйничают, попрошайничают, спят целыми сутками, а если удастся кое-что прикарманить, считают это промыслом господним, который не даст умереть с голода даже слабой пичужке, хотя она не пашет и не сеет.
А может быть, это беглые каторжники или просто пустились в бега из-за какой-то неудавшейся аферы и прячутся здесь, пока у них отрастут бороды, после чего надеются неузнанными вернуться в город. Отщепенцы, которых город даже на своих свалках не потерпит, вот они и бродят по дорогам близ его стен.
Доббс достаточно пожил на белом свете, чтобы сообразить: сейчас он оказался в одном из самых диких положений, в какие только мог попасть. Таких подонков, отринутых городом, он навидался. Этим людям нечего терять.
Доббсу подумалось, что зря он сошел с главной дороги, чтобы передохнуть пятнадцать минут в тени. Полной безопасности и там нет, но в ловушку, подобную этой, не попался бы.
— Сигарет у меня нет. Сам за десять месяцев ни одной не выкурил.
Это прозвучало к месту. Он как бы давал понять, какой он бедняк — не смог даже купить себе сигарет.
— Но немного табачку у меня завалялось, — добавил он.
— А бумага на закрутку? — спросил один из них.
Пока что эти трое спокойно и лениво лежали на животах. Все посмотрели в его сторону: один даже присел, другой оперся на руку, а третий так и не приподнялся, только вывернул шею и скосил глаза, чтобы лучше видеть Доббса.
— Есть кусок газетной бумаги, — сказал Доббс.
Достал кисет с табаком, вытащил из кармана кусок бумаги и протянул тому, кто лежал поближе. Пришлось нагнуться — тот даже не дал себе труда встать и принять табак как полагается, из рук в руки.
Все оторвали себе по полоске, насыпали табака. Свернули сигареты, и ближний вернул кисет.
— Цериллос? Спички? — спросил тот, что вернул кисет.
Доббс опять полез в карман и вынул спички. Коробок эти люди тоже вернули.
— В Дуранго? — спросили его.
— Да, хочу продать ослов. Мне деньги нужны. А то я совсем пуст.
«Толково я ответил, — подумал Доббс. — Теперь они поймут, что в кармане у меня ни шиша».
А эти трое рассмеялись.
— Деньги! Это именно то, чего и нам не хватает, правда, Мигэль? Мы только и думаем, где бы их раздобыть!
Доббс прислонился спиной к дереву, не упуская из виду никого из этой троицы. Набил и раскурил свою трубку. Усталость словно рукой сняло. Он искал выход. «Я мог бы, например, нанять их в погонщики, — подумал он, — тогда на наше появление в городе никто внимания не обратит; это лучше, чем пригнать караван одному. Тогда они успокоятся на том, что каждый получит за работу по песо, и другие мысли выбросят из головы. Они, наверное, уже предвкушают сытный обед и парочку стаканчиков текильи».
— Мне могли бы пригодиться два-три погонщика, — сказал он.
— Да неужели? — рассмеялся один из них.
— Да, одному с ослами трудно управляться — набегаешься!
— И как ты намерен расплатиться? — спросил другой.
— Один песо.
— На всех троих или каждому?
— Каждому. Но не раньше, чем мы придем в город и я получу причитающуюся мне сумму, сейчас у меня в карманах и сентаво не найдешь!
И опять Доббс похвалил себя за умный ответ.
— Ты что же, совсем один? — спросил теперь тот, что оперся на руку.
«Как им ответить?» — спрашивал себя Доббс. Но, чтобы не тянуть с ответом и не возбуждать излишних подозрений, сказал:
— Нет. Не один. За мной едут еще двое моих друзей — верхом.
— Странное дело, Мигэль, как ты считаешь? — спросил тот, что лежал на животе.
— Да, — подтвердил тот, — и впрямь несуразное. Идет себе один за длинным караваном, а дружки его едут верхом на расстоянии.
— Ты видишь его друзей, тех, что на лошадях? — спросил третий, поддерживавший голову рукой.