Подвиг 1988 № 06 (Приложение к журналу «Сельская молодежь»)
Шрифт:
Говард не знал, что и сказать. Все, что он передумал и перечувствовал за одну эту последнюю минуту, вызвало у него такой неистовый хохот, что все солдаты и индейцы просто вынуждены были рассмеяться, хотя и не понимали, над чем смеются, в чем соль шутки. Но Говард смеялся настолько искренне, от всей души, что заразил всех. Он швырнул бандитам пачку табака, поблагодарил офицера, попрощался с ним и вместе со своими друзьями повернул обратно…
— Велл, май бой [7] , — сказал Говард, присаживаясь на край кошмы, на которой лежал Куртин. — Золото вернулось туда, откуда ушло. Эти простодушные приняли его за песок — мы, мол, собирались обмануть в городе скупщиков шкур при взвешивании и подложили в шкуры песок. И эти бараны весь наш песок высыпали. А где, не помнят — темно было. Об остальном позаботился позапрошлой ночью ураган. Весь металл, из-за которого мы промытарились десять месяцев, мы могли бы вернуть за пачку табака, но увы…
7
«Велл, май бой» (англ.) — Все в порядке, мой мальчик.
И он опять расхохотался.
— А вообще — как нам быть дальше? — спросил он Куртина несколько погодя. — Я вот о чем подумываю: а не остаться ли мне здесь врачевателем навсегда? Мы могли бы заняться этим делом вместе с тобой. Одному мне все равно не справиться. Мне нужен помощник. А я тебе за это все мои рецепты завещаю. Они полезные, поверь!
Говард вывернул все тюки и шкуры наизнанку, он в одном из тюков обнаружил невысыпанные мешочки. Их либо не заметили, либо один из бандитов, присвоивших себе эти тюки, поленился развязать тюк, отложив это на потом, когда не будет такой спешки.
— Этого нам хватит на… на что? — вслух размышлял Говард.
— С кино ничего не выйдет? — спросил Куртин.
— Нет, на это не хватит. Я вот что думаю… а как насчет маленького магазинчика деликатесов и консервов?
— Где? В Тампико? — Куртин даже приподнялся.
— Конечно. А где же еще? — удивился Говард.
— Но когда мы были в Тампико, помнишь, за последние полгода разорились хозяева четырех больших магазинов деликатесов, — Куртин счел важным напомнить об этом старику.
— Ты прав, — согласился Говард. — Но то было почти год назад. Может, за это время что-то изменилось. Положимся на то, что нам немного повезет.
Подумав недолго, Куртин сказал:
— Твое первое предложение мне все-таки больше по душе. Попробуем хотя бы первое время прожить как врачи… или знахари… По крайней мере едой и жильем будем обеспечены. А как оно получится с магазином деликатесов, я не очень-то представляю.
— Дружище, но ведь в магазине тебе об этом и думать не придется! Захотелось есть — взял консервный нож и вскрыл баночку, а то и другую. Ешь на здоровье!
— Это все прекрасно. Но объясни ты мне, что ты станешь есть, если они явятся и опечатают твой магазинчик? Тогда ты к баночкам не подступишься!
— Об этом я не подумал, — озабоченно согласился Говард. — Ты прав, тогда к баночкам не подойдешь, и самый лучший консервный нож можно выбросить. Я тоже считаю, что на первое время дело с магазинчиком лучше отложить и заняться пока что врачеванием. И вообще — это самая почтенная профессия! В конце концов продавать консервы и деликатесы любой дурак сумеет, а вот людей на ноги ставить — далеко не каждый! Таким человеком надо родиться. Что я с полным правом могу сказать о себе самом! Давай перебирайся в мою деревню, увидишь все собственными глазами и убедишься. Ты, мой мальчик, шляпу передо мной снимешь, когда увидишь, какая я уважаемая и почитаемая личность. Несколько дней назад они собирались уже избрать меня в совет старейшин. Я, правда, не разобрался, чем там придется заниматься.
В этот момент появился один из гостеприимных хозяев Говарда.
— Сеньор, — обратился он к старику. — Нам пора в путь. Только что сюда прискакал человек из нашего селения. Говорит, собралось много людей, и все хотят видеть доктора. Его отсутствие их крайне беспокоит. Поэтому нужно отправляться немедленно.
— Ты сам все слышал, — сказал Говард, подавая руку Куртину.
Куртин улыбнулся и проговорил:
— Думаю, дня через три я смогу навестить чудо-доктора. Говард не успел ему ответить. Индейцы обступили его и со всеми предосторожностями усадили на лошадь.
И вот они уже скрылись из виду…
Перевел с немецкого Евгений Факторович
Шаролта Дюрк. «Шкода» ZM 00-28
Перевод Ирины Луговой
Глава первая
На стене двадцатиэтажного дома, горделиво возвышавшегося над городом, красовалась черная табличка с золотыми буквами:
Д-р Эрвин Хинч, врач-гинеколог 19-й этаж, кв. 73
Прием: понедельник, среда, пятница с 17 до 19 часов.
Молодая женщина, приподнявшись на цыпочки, разглядывала табличку. Переведя взгляд на листок бумаги, который держала в руках, она убедилась, что адрес совпадает, и вошла в подъезд. Пересекла роскошный вестибюль, отделанный плиткой под красный мрамор, и вызвала лифт. «Один визит в таком доме, наверное, форинтов пятьсот, — с беспокойством подумала она. — Могу ли я себе это позволить? Но если Роза позволила, то и я могу». Лифт остановился. Двери бесшумно открылись, женщина вышла, и лифт прошелестел вверх.
Все с тем же беспокойством она огляделась по сторонам: линолеум с рисунком темно-серого камня, молочно-матовые стекла окон в металлических рамах, двери красного дерева и белоснежная чистота стен — все дышало достатком. «Если первый визит — пятьсот, то потом всякий раз будешь выкладывать форинтов по двести…» — вздохнула она. На площадке девятнадцатого этажа было четыре квартиры, на двери слева — черная табличка, точно такая же, что и на улице. Дверь квартиры была приоткрыта.
Молодая женщина хотела было войти, но решила сначала все же позвонить.
Дверь тут же распахнулась, из-за нее выглянула толстая пожилая женщина с собранными в пучок седыми волосами, в сером перкалевом платье с глухой застежкой.
— Вам чего?
— Это квартира доктора Хинча? — удивленно спросила молодая женщина, пораженная приемом. — Як нему. Он принимает с пяти до семи, а сейчас ровно пять. Может, его нет дома?
— Нет, он дома, — женщина посторонилась, пропуская посетительницу. — Проходите туда, в приемную.
— Спасибо. А долго ждать?
Не получив ответа, она толкнула дверь и с недоумением огляделась: в приемной никого не было.