Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)
Шрифт:
– Этот завод, кажется, если я не ошибаюсь, не принадлежит виконту д'Асмоллю.
– Нет, но виконт думает продать свой замок, находящийся недалеко от этого завода.
– А!
– Это очень хорошенькое поместье.
– Так герцог покупает замок Го-Па?
– Да.
На дворе в это время раздался стук подъехавшего экипажа и прервал разговор де Шато-Мальи с герцогиней.
Минут через десять после этого в залу вошел герцог де Салландрера. Он поклонился молодому человеку и только что хотел протянуть ему руку,
Концепчьона держала себя холодно и сдержанно. Она едва-едва обратила внимание на гостя, и только одно глубокое убеждение в неподложности получаемых писем могло заставить герцога де Шато-Мальи воображать, что она его любит.
– Ну, что? – спросил дон Паец де Салландрера. – Имеете вы известия из Одессы?
– Нет еще, что меня и заставляет опасаться, не заболел ли дорогою курьер.
– Может быть, – заметил герцог, бросив испытующий взгляд на Шато-Мальи.
Герцог невольно покраснел, так как в это время на него смотрела Концепчьона. «Он смутился, – подумал дон Паец, – неужели же моя дочь права?..»
– Пожалуйте кушать! – доложил в это время лакей. Разговор за обедом касался различных посторонних предметов, и при этом Концепчьона ни разу не взглянула на молодого герцога, но, выходя из-за стола, она сказала ему:
– Вы, кажется, охотник до живописи, герцог? Голос молодой девушки несколько дрожал, и герцог де
Шато-Мальи поспешил предупредить ее.
– Очень люблю, сеньорита, – сказал он, – и буду счастлив, если вы позволите мне взглянуть на редкости вашей мастерской.
– В таком случае, – продолжала Концепчьона, все больше и больше смущаясь, – пройдемте туда; папа имеет привычку курить после обеда, и мы не будем ему мешать…
Герцог де Салландрера кивнул головой в знак своего согласия, и Шато-Мальи подал руку молодой девушке.
Концепчьона бросила на отца значительный взгляд и вышла из комнаты.
– Прежде всего, – сказала она, поднимаясь во второй этаж, – я вам покажу две очаровательные картины Сурбарана. Они находятся в моем будуаре… а потом мы пройдем в мастерскую.
– Я к вашим услугам, – ответил герцог, не подозревая, что Концепчьона действовала таким образом только для того, чтобы дать своему отцу время спрятаться в уборной.
Войдя в мастерскую, она посадила герцога рядом с собой. Молодая девушка была бледна и взволнованна, но ее поддерживала любовь к мнимому маркизу де Шамери.
– Вы получили мою записку, сеньор? – спросила она слегка дрожащим голосом.
– Получил, сеньорита.
– Послушайте, герцог, вы в самом деле любите меня?
– Клянусь честью, сеньорита.
– А если… я не люблю вас?
– Я буду надеяться, что вы когда-нибудь полюбите меня.
Концепчьона презрительно пожала плечами.
– Я верю, что вы любите меня, герцог, – проговорила она, – и ваша любовь извиняет в моих глазах ваши странные поступки.
– Действительно странные, – прошептал герцог де Шато-Мальи.
– Так признайтесь же, что ваша любовь… ко мне… довела вас до низкого обмана… что вы придумали эту историю о бумагах, о родословной… о таинственном происхождении…
В этот момент в уборной послышался какой-то звук. Концепчьона побледнела. Герцог де Шато-Мальи слышал этот шум и не мог больше сомневаться, что в уборной кто-то спрятан. Но он все-таки сделал вид, что не заметил ничего, и продолжал очень спокойно:
– Позвольте мне, сеньорита, не отвечать на ваш вопрос, хотя если бы даже и было так…
– Говорите, герцог, говорите!.. Ради самого Бога!..
– Это только могло бы доказывать мою беспредельную любовь к вам…
– Как! Следовательно, вы соглашаетесь с тем, что эта история…
– Я ни с чем не соглашаюсь, сеньорита.
– Придуманная вами с графиней Артовой…
– Погодите! – перебил ее герцог.
– Милостивый государь! – проговорила холодно Концепчьона. – Можете ли вы поклясться мне?
– Смотря в чем?
– Поклянитесь мне честью дворянина, что вы твердо убеждены в том, что происходите из фамилии Салландрера.
Герцог, повинуясь слепо предписаниям письма, колебался с минуту и, наконец, ответил:
– Я не могу дать вам этой клятвы.
Тогда Концепчьона поднялась с достоинством со своего места.
– Милостивый государь, – сказала она, – этого слишком достаточно для меня, я еще не ваша жена, я здесь у себя и потому покорнейше прошу вас выйти сию же минуту отсюда.
И при этом она указала ему на дверь.
У герцога потемнело в глазах. Он встал, поклонился и вышел из комнаты, сказав:
– Прощайте, сеньорита, я люблю вас и, с Божией помощью, надеюсь, что вы будете моей женой.
Сойдя в бельэтаж, он хотел пройти в гостиную, но один из лакеев сказал ему:
– Ее сиятельство герцогиня не совсем здорова и изволили уйти к себе.
– Хорошо… Я пройду к герцогу.
– Герцог изволили уехать.
– Уехал?
– Точно так-с!
– Странно!..
– За ним прислали-с от испанского генерала С, который сильно заболел.
Это последнее сообщение показалось герцогу де Шато-Мальи настолько уважительной причиной, что он не настаивал и уехал.
В это время Концепчьона подбежала к двери уборной и отворила ее. Из уборной вышел герцог де Салландрера. Он был бледен.
– Ну, папа, вы все слышали? – спросила Концепчьона.
– Все.
– А видели вы его лицо?
– Видел.
– Верите вы ему теперь?
– Нет.
– Так вот за кого вы хотели выдать меня. Герцог молчал, он стоял неподвижно и как бы не чувствовал ничего… Потом он вдруг вздохнул и, ударив себя по лбу, прошептал: