Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)
Шрифт:
– Что такое? – спросил другой молодой человек, занимавшийся чтением газеты.
– В чем дело? – спросили игроки.
– О маркизе де Шамери.
– Уж не умер ли он?
– Не совсем, но почти.
– Как так?
– Он женится.
– Школьник, – сказал один из играющих, измерив взглядом Октава, – как ты смешон!
– Да, господа, – продолжал Октав, – Альберт де Шамери женится… Что я! Он уже женился, и знаете где?
– В провинции?
– Нет. В Испании.
– Не нашел ли он там воздушный испанский замок? – спросил кто-то из игроков.
– Нет, лучше того: он нашел пять или шесть настоящих замков и до двадцати миллионов денег.
– Вот как!
– Слушайте, я буду читать или лучше переведу вам, ибо это написано в мадридском журнале.
Октав начал переводить.
«Последняя
Октав остановился и посмотрел на играющих.
– Ну, господа, – спросил он, – что вы думаете об этом?
– Я полагаю, – ответил кто-то из игроков, – что все это хорошо, но нет ничего удивительного.
– Как?
– Видно, друзья мои, что вы ничего не слышали. Это супружество было уже три месяца тому назад решено.
– В самом деле?
В это время в залу вошел новый посетитель. Это был виконт Фабьен д'Асмолль.
– Вот вы узнаете об этом у господина д'Асмолля, – сказал игрок Октаву.
Д'Асмолль узнал молодого человека, который так часто и некстати вмешивался в дела его бывшего приятеля Роллана де Клэ. Подойдя к нему, он спросил довольно сухо:
– В чем дело?
– Мы говорим о маркизе де Шамери, – отвечал Октав.
– В самом деле?
– А вот этот господин уверяет, что совершившийся брак был решен уже три месяца назад.
– Он сказал вам правду и даже мог бы прибавить, что свадебный контракт подписан уже три месяца и что этот брак совершился бы тогда же, если бы с герцогом де Салландрера не случился удар.
Это объяснение д'Асмолля было сказано так, как будто бы он хотел отделаться от Октава, вид которого очень неприятно действовал на его нервы.
Но господин Октав не считал себя обиженным.
– Скоро ли возвратится маркиз? – спросил он у Фабьена.
– Мой шурин назначен посланником в Китай.
– Ах, черт возьми!
– Я полагаю, – продолжал Фабьен, усевшийся за вист, – у вас вырастут усы к его возвращению.
Октав прикусил губы и продолжал читать журнал.
Но вдруг он вскочил и живо обернулся. Он увидел в зеркале господина, о котором уже три месяца ничего не было слышно. Это был Роллан де Клэ.
– Браво! Вот явился покойник, – воскликнули некоторые из посетителей.
– И притом совершенно здоров, – прибавил Октав.
– Здравствуйте, господа!
Он поклонился всем, пожал довольно холодно руку Октаву и подошел к виконту д'Асмоллю, встретившему его очень холодно.
– Но откуда вы, Роллан?
– Из Франш-Конте.
– Вы там были три месяца?
– Да. Я получил наследство.
– Ах да, – проговорил Октав, – Роллан получил наследство.
Роллан был печален и серьезен, как человек, подвергнувшийся горьким испытаниям, и виконт д'Асмолль был этим поражен.
Господин де Клэ, нагнувшись к нему, произнес:
– Виконт, я полагаю, вы не откажетесь поговорить со мной.
Д'Асмолль встал из-за стола и пошел за Ролланом в углубление окна.
– Я был у вас, – сказал Роллан.
– У меня?
– Да, первый визит мой был к вам. Я приехал в Париж сегодня утром.
– Милостивый государь! – проговорил Фабьен. – Я полагал, что все сношения между нами прерваны.
Господина де Клэ не удивил этот ответ.
– Вы имеете право говорить со мною так, однако, я надеюсь, вы не откажете мне.
– Что вам нужно от меня?
– Очень немного. Я вас прошу ради самых важных интересов прийти ко мне сегодня вечером.
– С какой целью? – спросил удивленный виконт.
– Я теперь вам этого не скажу, – проговорил Роллан, – но во имя дружбы, существовавшей так давно между двумя благородными семействами, не откажите мне.
– Хорошо, я приду, – проговорил виконт д'Асмолль.
– Очень вам благодарен.
– В котором часу?
– В девять.
– Буду.
Господин де Клэ поклонился Фабьену, который возвратился к играющим.
Затем Роллан обменялся несколькими словами с некоторыми посетителями клуба, выкурил сигару и скрылся.
Раньше, чем последуем за виконтом, вернемся назад, к Арману де Кергацу.
Граф прогуливался в саду в обществе одного нашего старого знакомого, честного подрядчика Леона Роллана.
– Милый Роллан, – проговорил граф, читая газету, – хоть я и вполне уверен и доверяюсь энергическому уму графини Артовой, однако, судя по тому, что я сейчас прочитал в этой газете, тут ничего понять нельзя.
Арман де Кергац начал переводить с испанского на французский следующие строки:
«Недавно у нас во второй раз отправили на галеры одного преступника, жизнь которого с самого начала покажется читателю романтической.
Читатели, вероятно, не забыли, что несколько дней тому назад один знатный граф Вячеслав Полацкий, который уже выбыл из нашего города, пожелал прокатиться по морю в лодке. Комендант Педро С. отрядил одного из каторжников для управления лодкой. Вместе с графом поехал и лакей коменданта. Каторжник своим притворным раскаянием и примерным поведением заслужил доверенность коменданта. Выехав в море, он оставил весла и проворно бросился в море, надеясь доплыть до берега и этим путем избавиться от всех поисков. Но Полацкий, который имел при себе револьвер, выстрелил в него, и каторжник скрылся под водой. Граф и лакей коменданта возвратились г; Кадикс, уверенные, что каторжник умер, и мнением своим они увлекли всю публику.
Но все обманулись. Пуля графа не попала в каторжника, и он ухитрился упасть как убитый, оставаясь под водой до тех пор, пока лодка не отошла на порядочное расстояние, потом, выплыв на поверхность воды, спокойно достиг берега.
Испанские жандармы успели поймать в одном местечке Гренады человека, скрывавшегося у цыган. Человек этот обезобразил себе лицо купоросом до того, что его трудно было узнать. Только железное кольцо, которое он не мог снять с ноги, послужило к его открытию. Преступник этот, который вторично отправлен на галеры, сознался во всем, и мы думаем, что нелишне будет рассказать его интересную романтическую жизнь, полную приключений.
Все сотоварищи этого каторжника называли его не иначе как маркизом, он уверял, что принадлежит к одной из известных французских фамилий. Он был арестован на корабле, производившем торговлю неграми, и поэтому был присужден к пяти годам ссылки. Благородство его манер, знание морской службы и английского и французского языков достаточно было для того, чтоб ему поверили. По его словам, он был маркизом де Ш., которого десяти лет выслали из Франции в Индию, где он и получил звание офицера английского флота. Но после кораблекрушения он был найден умирающим от голода и усталости на одном из пустынных островов Ла-Манша одним юнгой корабля, производившего торг неграми, и силой забран в матросы.
Мнимый маркиз до того простер свою наглость, что упросил коменданта крепости господина Педро С. написать в Париж. Он уверял коменданта, что все его бумаги потеряны во время кораблекрушения. Мнимый маркиз так нагло врал, что комендант ему поверил и написал письмо во Францию. Вы не поверите, читатели, как был удивлен мнимый маркиз, когда комендант показал ему письмо из Парижа, в котором было написано, что маркиз де Ш. уже два года живет в Париже открыто в своей семье и скоро женится. Мнимый маркиз, несмотря на это, все-таки утверждал, что он маркиз, и с этой, вероятно, минуты невольник задумал бежать.
Признание, которое он сделал, прибыв на галеры, бросило новый свет на его таинственную жизнь. Настоящее имя каторжника, прозванного маркизом, Шарль С. Он был лакеем у настоящего маркиза в Индии. Маркиз де Ш. прогнал его за воровство, лакей был ужасно похож на своего господина, затем неверный лакей отправился в Англию, где он и узнал, что корабль, на котором находился его прежний барин, погиб со всеми пассажирами и грузом. Сначала лакей маркиза думал ехать в Париж и выдать там себя за настоящего маркиза, но, не имея на это средств, он принужден был отложить этот отважный проект и временно нанялся матросом на корабль, где производилась торговля неграми, откуда и был захвачен, прослужив только несколько месяцев.
Ясно, что история этого мнимого маркиза необыкновенна, и спрашиваешь себя с некоторым любопытством: что было бы, если б настоящий маркиз не спасся во время кораблекрушения и не явился бы к своим родным?»