Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)
Шрифт:
Доктор не слушал его и продолжал:
– Раскайтесь! Неужели вас не преследуют угрызения совести?! И до сих пор еще Бог не поразил нас!
Доктор приостановился, посмотрел на барона, который был в каком-то оцепенении, и сказал ему:
– Прощайте, сударь, раскайтесь!.. И вышел.
Винцент был так взволнован, выходя от барона, что не обратил ни малейшего внимания на двух человек, стоявших неподвижно у ворот соседнего дома. Он прошел мимо них и все-таки не заметил их.
Эти люди пошли почти
Доктор дошел пешком до своей квартиры и, по обыкновению, постучал три раза в дверь.
Дверь отворилась и тотчас же снова захлопнулась за ним.
Двое мужчин, следивших за ним, несколько подождали и потом тоже вошли.
Затем Рокамболь решился на отчаянный шаг. При помощи Милона он вошел в комнату к доктору Винценту и, выдав ему себя за агента тайной полиции, увез его на виллу Сайд, где доктор сознался Рокамболю, что он отравил баронессу Миллер, будучи подкупленным бароном и виконтом де Морлюксами.
Рокамболь сознался ему в том, что он не агент тайной полиции и что если и решился воспользоваться этим именем, то единственно вследствие того, что хотел убедиться в том, что Морлюкс – негодяй и убийца, которого он заставит возвратить дочерям баронессы Миллер похищенное у них.
Затем они расстались, и доктор уехал домой, дав со своей стороны обещание Рокамболю содействовать ему в отыскании дочерей баронессы Миллер и возвратить им то, что было отнято у них Морлюксами.
Проводив доктора, Рокамболь сказал Милону:
– А теперь идем за миллионами наших малюток.
Рокамболь отправился в Гренельскую улицу к тому дому, где, по словам Милона, была спрятана шкатулка с деньгами.
Он нанял в этом доме квартиру с подвалом, в котором была замурована Милоном шкатулка, и в этот же день ночью спустился в подвал и достал оттуда шкатулку.
В этой шкатулке находилось более миллиона денег, письмо баронессы Миллер к своим дочерям и ее завещание.
Через несколько дней после этого Аженор зашел к своему отцу, который завел с ним разговор о том, что Аженору уже пора жениться.
Аженор, любивший Антуанетту и узнавший от нее, что она дочь баронессы, у которой похитили принадлежащее ей состояние, сказал отцу, что он согласен, тем более что он уже влюблен.
– В кого? – спросил де Морлюкс.
– В молодую, прекрасную и умную девушку.
– И, вероятно, бедную? – спросил де Морлюкс. – Было бы слишком странно, если бы при всех этих качествах она имела еще и приданое…
– Почем знать! – заметил ему на это Аженор.
– Она богата?
– Нет, но, кажется, со временем будет.
– Как так?
– Эта девушка – бедная сирота, которую ограбили, а я взял себе в голову непременно возвратить ей состояние.
При этих словах де Морлюкс приподнялся и побледнел.
– Да, – продолжал Аженор, – их две сестры, две сиротки… Их мать, баронесса Миллер…
При этом имени барон вскрикнул и, к крайнему изумлению своего сына, упал без чувств на подушки.
Вскоре после этого Аженор ушел, а барон де Морлюкс остался в самом ужасном положении.
В таком виде застал Филиппа де Морлюкса его старший брат, Карл де Морлюкс, который был гораздо тверже характером, чем его меньшой брат. Выслушав своего брата и его предложение раскаяться и возвратить сиротам их состояние, Карл де Морлюкс холодно проговорил:
– Ваш сын глуп, как обрубок дерева, если только он рассказал вам все это.
Затем он рассмеялся и добавил:
– О, дурак, сам лезет в пасть волку.
И после этого он решил, что для того, чтобы избавиться им от Антуанетты Миллер и ее сестры, необходимо во что бы то ни стало удалить Аженора из Парижа и, воспользовавшись его отсутствием, запрятать Антуанетту куда-нибудь вроде Сен-Лазара.
– Но как же мы сделаем это, – спросил Филипп, все еще не приходя в себя от испуга и смущения, – и как все это отвратительно!
– Положим, но ведь это необходимо. Неужели же вы сами предпочитаете попасть под суд?
Барон молчал.
– Пословица говорит: «Куй железо, пока оно горячо», – сказал Карл де Морлюкс и встал.
– Куда вы идете? – спросил барон.
– К своему человеку, который пристроит, куда следует, этих сироток. До свидания!
– Но, – сказал барон, – Аженор возвратится сейчас.
– Так что же?
– Что я скажу ему?
– Скажите, что я отправился тотчас же наводить справки о его протеже.
Простившись с бароном, Карл Морлюкс проехал по Университетской улице, достиг набережной, переехал мост и остановился в улице des pretres Saint Germain I'Auferrois перед домом такой жалкой наружности, что даже грум виконта выразил крайнее изумление.
Виконт бросил ему вожжи и направился в темную узкую и сырую аллею.
Он поспешно поднялся в третий этаж по неровной, витой лестнице, на которой вместо перил был протянут грязный и засаленный от долгого служения шнурок.
Он остановился перед дверью, на которой была прибита медная дощечка с двумя следующими словами: «Контора и касса».
Конторы, как мы знаем, существуют везде и повсюду и этим именем крестят всякого рода лавчонки, но касса!..
При виде этой надписи Карл Морлюкс не мог удержаться от улыбки и от следующего размышления:
– При входе в подобный дом поневоле застегнешь свою одежду и позаботишься о безопасности своих часов и кошелька! Нашли же помещение для кассы!
Он постучал.
– Войдите, – ответили ему из-за двери, на которой было написано белыми буквами:
«Прижмите пуговицу S.V.P.»