Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

дю Террайль Понсон

Милон помнил очень хорошо, что пансион, куда отвезла своих детей баронесса, находился в Отейле, но он не помнил ни названия его, ни фамилии начальницы пансиона.

Им, впрочем, пришлось недолго искать.

Благодаря указаниям одного судебного пристава, господина Буадюро, они скоро узнали, что фамилия начальницы пансиона Рено, но что она уже несколько лет не держит больше пансион и живет с двумя молоденькими девицами-сиротами в улице Анжу-Сент-Оноре, № 19.

Узнав адрес, Рокамболь и Милон тотчас же поехали в Анжуйскую улицу,

но им удалось встретить здесь только одну старушку Рено. Тетка Филипп была просто в отчаянии и сообщила им, что Антуанетта еще вчера уехала к отцу господина Аженора, который присылал за ней свою карету.

– Кто этот Аженор? – спросил Рокамболь.

– Молодой человек, влюбленный в барышню, – ответила тетка Филипп.

– Отец его барон?

– Да, де Морлюкс.

Милон вскрикнул при этих словах, но Рокамболь, никогда не терявший хладнокровия, сжал крепко ему руку и шепнул:

– Молчи!

Затем он несколько подумал и приказал тетке Филипп успокоить госпожу Рено и сказать ей, что с Антуанеттой не случилось ничего неприятного и что она скоро воротится домой.

– Но…

– Так нужно, а покуда перестань горевать.

– А вы ее отыщете?

– Конечно.

– Сегодня?

– Ну, этого еще нельзя знать, но во всяком случае будьте покойны. Она найдется. – И, сказав это, Рокамболь увел Милона.

– Куда же мы едем? – спросил тот.

– В Змеиную улицу, к доктору Винценту.

Они сели в проезжавший в это время мимо них фиакр и отправились в тот дом, где привратницей была мать Ноэля-Кокорико.

Рокамболь, прежде чем идти к доктору Винценту, зашел к себе и переоделся с ног до головы.

Минут через десять после этого он был уже у доктора, который очень удивился, увидев перед собой господина в переднике с карманами. Господин походил в совершенстве на какого-нибудь фельдшера.

Сначала он совершенно не узнал Рокамболя и был поражен, когда тот напомнил ему о событии в вилле Сайд.

– Берите перо и пишите, что я вам продиктую, – заметил врачу мнимый фельдшер.

– Кому?

– Барону Филиппу де Морлюксу. Началась война, и теперь нам нужно стараться вести ее успешно.

– Но что же я буду писать?

– Слушайте!

И Рокамболь продиктовал следующее:

«Барон! Надеюсь, что вы ради наших бывших дружеских отношений не откажетесь ссудить меня сегодня вечером двадцатью тысячами франков».

– Да ведь это чистое попрошайничество, – заметил доктор.

– Нет, – ответил Рокамболь, – это простое средство для меня пробраться к барону, так как я – ваш фельдшер и понесу ему это письмо.

Через четверть часа после этого Рокамболь под видом фельдшера был уже у барона Филиппа де Морлюкса.

Камердинер барона провел его беспрепятственно к своему барину, который и принял его сначала за фельдшера своего нового доктора, но он сейчас же сказал ему: «Господин барон, я фельдшер доктора Винцента».

При этом имени волосы стали дыбом на голове больного.

– Что же угодно от меня доктор? – спросил он.

– Во-первых, узнать о вашем здоровье, – ответил Рокамболь, – а во-вторых, он приказал передать вам вот эту маленькую записку.

Барон протянул дрожащую руку, взял письмо, прочитал его и побледнел.

– Доктор Винцент – мой старый приятель, – сказал он, – и я рад был бы услужить ему, но как ни богат человек, у него не всегда есть в наличности такая сумма денег, а потому я прошу вас подождать, пока я напишу и пошлю к своему нотариусу.

– Хорошо, я подожду, – ответил Рокамболь, садясь в кресло и начиная рассматривать барона, который между тем позвонил и приказал своему камердинеру тотчас же съездить с письмом к его нотариусу.

– Эти деньги, – думал барон, – купят мне молчание доктора. Он будет молчать.

Через четверть часа после этого приехал и Карл де Морлюкс, который, войдя к брату, не обратил ни малейшего внимания на личность, сидевшую в костюме фельдшера.

– Что за человек? – спросил он у своего брата по-немецки, предполагая, что этот язык не может быть знаком простому фельдшеру.

Рокамболь между тем не шевельнулся при этом вопросе и имел самый равнодушный и спокойный вид.

– Это фельдшер благотворительной больницы, – ответил Филипп де Морлюкс. – Его прислал доктор Винцент.

– Зачем?

– Он просит у меня двадцать тысяч франков.

– Вот когда начинается попрошайничество!

– Кажется, что так.

– Лучше дать ему эти деньги, чем ссориться с ним, так как он все-таки оказал тебе важную услугу. Разве у тебя не нашлось двадцати тысяч?

– Нет. Да и мне хотелось посоветоваться с тобой.

– Надо заплатить. А теперь поговорим о более серьезных вещах.

Тогда Филипп де Морлюкс обратился к Рокамболю.

– Мне очень жаль, – сказал он, – но я вынужден просить вас подождать несколько минут. Не угодно ли вам пройти в мой кабинет, где вы найдете разные газеты.

Дверь в кабинет была отворена и отсюда можно было услышать разговор.

Рокамболь поспешил встать с своего места и исполнить желание барона.

Войдя в кабинет, он уселся в большое кресло, взял в руки газету и развернул ее так, что ему было возможно наблюдать за лицами обоих братьев.

– Дело сделано, – начал Карл де Морлюкс, – девочка упрятана.

– Знаю, сегодня у меня была их привратница, – ответил Филипп де Морлюкс, – она говорила, что хочет идти к Аженору.

– Пусть идет. Аженор в Ренне.

– А где же девочка?

– Арестована в сообществе с людьми Тимолеона. Рокамболь усердно читал.

– И она не могла доказать своей невиновности?

– Она хорошо защищалась, но все-таки попала в Сен-Лазар. Тимолеон очень разумный малый, – продолжал Карл, – и делает дела скоро, и до сих пор брал недаром с нас деньги.