Подводные камни
Шрифт:
– Не хочу останавливаться! – Эшли покачала головой. – Но надо.
– Эшли, ты мне очень нравишься.
– Ты мне тоже. Только нам пора возвращаться. Не злись.
– Я не злюсь. – Зейн был весьма разочарован – а еще с таким стояком, что не сумел бы сделать и шага. – Я все понимаю. Просто… Я постоянно о тебе думаю. О том, чтобы быть с тобой.
Глаза у нее были похожи на озеро: такие же чистые, голубые и прозрачные.
– Я о тебе тоже. Поэтому нам пора идти. Бабушка залетела от деда как раз
– Господи!
– Ага. Пойдем обратно в зал.
О подобном развитии событий Зейн даже не думал. Он не знал теперь, что сказать.
Стояк вызывал еще больше неудобств.
– Мне надо немного… Ну…
Эшли посмотрела вниз и хмыкнула. В голубых глазах мелькнула ирония.
– О. Ясно. Давай поговорим про математику.
– Давай.
Зейн прекрасно провел тем вечером время. Проводив Эшли до дверей, он получил в награду взрослый поцелуй. Чтобы лишний раз не смущаться, пришлось по дороге к машине повторить таблицу умножения.
Надо будет обязательно описать сегодняшний вечер в блокноте: тогда удастся пережить его еще раз. Вдобавок появится хоть одна запись без гадостей – ни контрольных, ни домашки, ни издевок Грэма.
– Спасибо, что подвез, – сказал он Дэйву, обмениваясь рукопожатием с Микой.
Зейн направился к двери, мечтая пройтись по окрестностям и повспоминать про Эшли и их последний поцелуй. Правда, тогда он пропустит комендантский час.
Может, получится заглянуть на кухню, что категорически запрещалось после ужина, но за время танцев Зейн сильно проголодался. Хорошо бы сделать бутерброд. Правда, есть подозрение, что Грэм пересчитывает ломтики ветчины.
Наверное, не стоит лишний раз нарываться. Грэм и без того в последние дни пребывает не в духе. Не раздает тычки и оплеухи, а только рычит, словно собака перед тем, как броситься.
Когда Зейн отпер двери и вошел, его встретили очередным рыком:
– Ты опоздал.
Грэм стоял в холле, держа стакан с виски. Глаза были холоднее обычного.
– Сэр, сейчас половина одиннадцатого.
– Одиннадцать тридцать четыре. Или ты разучился определять время?
– Нет, сэр.
– Каждая минута стоит денег. Важно соблюдать правила. Покидать дом ради развлечений – это привилегия, а не право.
– Да, сэр.
«Два года и два месяца», – мысленно, словно мантру, твердил про себя Зейн.
– Мое время ценно особенно. Думаешь, мне больше нечем заняться, кроме как ждать сына, неспособного соблюдать простые правила?
Зейн, подчиняясь инстинкту, не поднимал глаз. Что-то было не так: то ли выпивка тому виной, то ли давало о себе знать напряжение последних дней.
– Простите, сэр. На дорогу, чтобы отвезти девушек, ушло больше времени, чем…
Он ждал, что его толкнут, если не хуже, поэтому послушно отшатнулся на пару ступеней вниз.
–
Зейн вскинул голову.
– Сэр, мы едем на чемпионат. Должны выиграть второй раз подряд, и…
В ответ самодовольно зарычали:
– Значит, ты из-за своей безалаберности подвел команду. Обойдешься в этом году без славы. Ты неудачник, Зейн, и всегда им был.
Зейна вдруг осенило, ярко, как прожектором.
– То есть все именно поэтому? Ты не хочешь, чтобы я играл и выделялся? Ищешь любой предлог, чтобы мне запретить? Ты…
Кипя от ярости, он не заметил удара.
– Еще плюс две недели.
Отбросив бокал, Грэм сгреб Зейна за грудки и прижал к двери.
В эту секунду Зейн понял, что прав. Четыре минуты – лишь предлог, чтобы отнять у него любимое занятие.
Руки сжались в кулаки.
– Ты пил?
– Нет.
Грэм снова его ударил.
– Не ври мне! Принимал наркотики?
– Нет.
– Значит, валялся в кустах с этой маленькой шлюхой, так?
– Нет! Эшли не шлюха!
– Обычная шлюха, а ты слишком тупой, чтобы понять: ей нужны только мои деньги. Не смей приходить посреди ночи, полураздетый, и говорить, что не трахался с ней.
Зейн, как и все парни, во время танцев снял пиджак и галстук.
– Я не принимал наркотики, не пил и не занимался сексом. Я был на школьных танцах!
От удара в живот ожидаемо перебило дыхание.
– Значит, никакой ты не мужик, раз не способен залезть этой мелкой шлюхе в трусы.
– Грэм!
Тот даже не оглянулся на жену.
– Заткнись. Я занят.
– Бритт плохо. Ее вырвало на пол.
– Так вытри!
– Грэм, ее рвет, и у нее истерика. Сделай что-нибудь!
– Хорошо, как хочешь.
Он отпихнул сына в сторону и рванул вверх по лестнице.
Зейн почти бесстрастно смотрел, как Грэм молотит жену кулаками, а Элайза кричит и отбивается. Пусть грызутся, словно дикие звери, главное – чтобы не трогали Бритт.
Зейн стал подниматься по ступенькам, но на шум и крики выбежала сестра. Белая, как призрак, она заткнула уши.
– Хватит, хватит! Прошу! Я не могу! Я больше не вынесу!
Ее с размаху ударили. Зейн увидел, как сестра падает на пол, и внутри у него что-то сломалось. В ярости он ринулся вперед. Грэм развернулся к нему, и Зейн вскинул кулаки.
– Посмотрим, как тебе такое понравится.
Натренированные за год мышцы не подвели, а изумление на лице Грэма и брызнувшая кровь только подстегнули Зейна.