Подземелье призраков Аккермана
Шрифт:
Может, эти записи сделали разные люди? Но нет. Похожие завитки букв, закорючки, наклоны показывали, что эту надпись сделал один и тот же человек. Только вот человек этот находился, похоже, в очень разном душевном состоянии.
«ХАБРАТЦ ХЭРСЕ ХЭОР БОХЕР». Что за язык? Цыганский? Таня не имела ни малейшего представления. Буквы были написаны на русском. Но в русском языке таких слов не было. И что они означали — название, фразу? Почему они были написаны под планом крепости?
Опять загадка. Таня уже ощутила физически, что от этих загадок ей становится не по себе. С каждым шагом их
Мучаясь неразрешенными вопросами, Таня легла в постель, погружаясь в тяжелое забытье. В этом забытье непонятные слова горели адским пламенем, а все вокруг заливали бурлящие реки крови.
Из этого царства кошмара Таню вырвал громкий стук в дверь. Звук, в котором не было никаких кошмаров.
Впрочем, только до того момента, как Таня шла к двери. На пороге стоял перепуганный, взъерошенный Туча. Лицо его было таким страшным, что Тане даже показалось, что он похудел.
— Тикай отсюдова! — Туча сделал трагические глаза. — Тикай, кому говорю! Бо шкуру так намотают, вовек не сыщешь!
Таня, в полном недоумении, затащила Тучу в комнату, крепко заперев дверь, — не столько от собственного страха, сколько от того выражения ужаса, которое застыло на всегда лоснящемся, спокойном лице Тучи. Это выражение Таня не могла ни понять, ни объяснить.
— Тикай, кому говорю, — успокоенный этим демонстративным запиранием замка, Туча несколько сбавил тон, но все равно в глазах его застыло выражение, которое не нравилось Тане категорически. Ей было очень жаль друга, хотя она не понимала, что происходит.
— Я тебе документы принес... Люди Чекана постарались... Не отличишь от подлинников, — Туча стал рыться в карманах. — Под городом стоит кто угодно, так за шо — сразу требуют бумажки. Как то за красных, за беляков, даже за румынов, как податься за Аккерман... Разные бумажки добыл... Не отличишь... Работа!
— Да не собираюсь я никуда уезжать! — Таня пожала плечами. — Что это взбрело тебе в голову!
— Пилерман за всему городу под тебя ищет, — мрачно прокомментировал Туча, — мстить за контору будет. За этот раз точно найдет. Но часа два за фору есть.
— Что за бред? — Таня с ужасом уставилась на Тучу. — Какую контору, за что мстить?
— Контору Пилермана на Александровском дотла запалили, — еще мрачнее поведал Туча, — и Пилерман думает, шо это ты.
Почти силой усадив Тучу в кресло, Таня заставила его говорить по порядку.
Неприятности начались прямо в тот вечер, когда она ушла из конторы Пилермана после разговора с Тучей. Таню видели двое его людей, дежурившие внизу. И Пилерман с кулаками подступил к Туче — зачем, мол, пришла, да за что.
Туча вывернулся, благо пришлось не впервой. Он наплел, что Таня просто пришла узнать, как его дела.
В скором возвращении Мишки были уверены все в городе, не только Пилерман. В Одессу постоянно проникали люди из бывшего полка Японца, дезертировавшие прямиком с поля боя, которые рассказывали, в какой переплет тот попал.
Остановка на фронте действительно была очень серьезной, и никто из бывших людей не сомневался, что Мишка Япончик одумается и сбежит от красных. Все были уверены в скором возвращении короля, потому что из первых рук в город просачивались самые точные подробности, о которых даже не всегда было известно официальным властям.
Так бандиты Одессы с достоверностью знали, где находится Япончик, с кем дерется, какова дислокация войск петлюровцев и какие точные потери Мишкиного полка.
Первый бой для него был очень удачным. Он провел его с блеском, на знаменитом одесском кураже. Люди Япончика забрали у петлюровцев деревню Голубовка, важный стратегический пункт.
Бывшие одесские бандиты налетели на ничего не подозревающего врага с тылу и забросали противников гранатами «лимонками». Все произошло ночью, когда основные силы петлюровцев благополучно спали, не подозревая об атаке красных.
И вот прямо посреди ночи люди Японца посыпались на головы петлюровцам, быстро забросали окопы гранатами и нейтрализовали тем самым вооруженную охрану. После чего среди спящих петлюровцев началась паника, и люди Мишки, воспользовавшись численным преимуществом, выгнали врагов из села.
Перед захваченными в плен Японец даже сыграл в благородство. Он отказался расстреливать пленных петлюровцев и отпустил их восвояси, что было большой ошибкой. Петлюровцы выбрались из окружения красных, добрались до своих и рассказали о дислокации и численности Мишкиного полка.
Окопавшись, между тем, в захваченной деревне, бывшие бандиты стали праздновать победу. Но на следующую же ночь часть полка взбунтовалась — фраера и гопники, бандиты, привыкшие к роскошной, вольной жизни, не привыкли воевать. Вся беда заключалась в том, что бандиты не хотели работать, прилагать каких-либо физических усилий для общего дела — потому-то они и стали бандитами. За свою недолгую жизнь они привыкли очень мало трудиться (или вообще не трудиться), вкусно и много есть, пить, гулять, сладко спать. В полк Японца они записались из знаменитого лихого куража и еще для того, чтобы спасти свою шкуру.
Но вдруг оказалось, что война — это не райская, развеселая жизнь, а тяжелый труд. Это страх, опасность, грязь, умение терпеть лишения и находиться в вечной боевой готовности, ведь враг может нанести удар в любой момент. Вдруг оказалось, что бывшие бандиты совершенно не готовы к тяготам походной жизни и даже не представляли себе, как это — по-настоящему воевать.
А потому, почувствовав на собственной шкуре все прелести походной, фронтовой жизни, часть бандитов сбежала из полка Мишки Япончика и окольными путями стала пробираться в Одессу, честя своего бывшего вожака на чем свет стоит.