Подземелье призраков Аккермана
Шрифт:
— А давайте — за встречу! — махнула рукой Таня. — Чего уж там...
Засиделись они далеко за полночь. Таня пыталась склеить воедино куски своей разбитой жизни. Все закружилось, завертелось, и вот она здесь.
Была глухая ночь, когда Таня наконец-то поднялась к себе в комнату. От смородиновой водки (просто невероятной на вкус!) немного кружилась голова. Именно поэтому Таня сначала не обратила внимания на далекий блуждающий огонек, то загорающийся, то гаснущий со стороны лимана. Но потом, когда это повторилось несколько раз... Это была абсолютно пьяная, отчаянная мысль! Может, такая мысль никогда бы не пришла на трезвую голову, особенно глубокой ночью... Но Таня решила выйти наружу и посмотреть поближе. Даже, может быть, если получится, подойти к лиману.
Она быстро спустилась по лестнице и оказалась в саду. На улице был густой туман. Таня медленно пошла через сад и очень скоро по небольшой тропке спустилась к самому лиману. Остро запахло тиной, илом. Послышался плеск воды. Похоже, недалеко было то место, где в лиман впадала пресная речушка, практически ручеек.
Клочья сизого тумана ползли по земле, рисуя причудливые тени. Таня залюбовалась игрой света, как вдруг... Вдруг отчетливо и ясно раздался громкий, мучительный стон. Самый настоящий стон, исполненный такой нечеловеческой муки, что у Тани страшно заколотилось сердце, а от ужаса просто подкосились ноги.
Это уже не было пьяной галлюцинацией, звуковой иллюзией или игрой ее воображения. Это был самый настоящий стон, и Таня отчетливо слышала его.
Мучительный стон в туманной мгле, казалось, раздавался из-под самой земли. Он был исполнен такой муки, что от горечи этого страдания буквально разрывалось сердце. В нем было что-то настолько трагичное, что душа замирала, скатываясь в какую-то пугающую бездну отчаяния, границы которого очень трудно измерить.
Не в силах пошевелиться, Таня застыла на месте. Стон громко зазвучал еще, и еще раз. Вдруг Таня отчетливо разглядела, как над поверхностью лимана, вдоль берега, что-то скользит. Там двигались какие-то тени, очертания которых напоминали контуры человеческих фигур. Их было несколько. Они двигались очень плавно, словно скользили по границе воды и песка. Тени двигались в сторону крепости.
От ужаса у Тани потемнело в глазах, а крик застыл в горле. Дрожа, как в приступе лихорадки, она сорвалась с места и бросилась назад. Таня бежала с такой скоростью, что легкие ее жгло огнем. Забежав в комнату, она захлопнула дверь. Затем опустилась на пол и на несколько секунд от страха потеряла сознание.
Глава 15
Бледная, дрожащая, невыспавшаяся, с тяжелой головой, Таня спустилась вниз. В кухне в медном тазу варилось абрикосовое варенье, благоухая невероятным ароматом цветущего сада, отчего у Тани немного поднялось настроение. При виде ее Матрена нахмурилась.
— Девонька, что с тобой?
Но Таня лишь махнула головой. Как рассказать о том, что она видела ночью? Старуха сочтет ее ненормальной. А что она видела, Таня и сама не могла понять. Но Матрена обладала редкой проницательностью, не зря Таня с ходу заподозрила в ней знахарку. А потому спросила прямо в лоб:
— Ты, что ли, ночью в сад выходила? К лиману?
— Да... — промямлила Таня, застигнутая врасплох, и вдруг решилась: — Я... выходила... Просто так... Думала прогуляться... и я кое-что видела...
— Говори! — повелительному тону Матрены нельзя было противостоять, и Таня, как на духу, вдруг выложила ей всё. И сама даже не заметила, когда ей стало легче.
— Матерь Божья! — всплеснула руками Матрена. — Как ты только ноги вчера унесла! Похоже, Господь тебя хранит. Ты, дитя, в темечко Господом Богом поцелована! Призраков ты вчера видела, наших знаменитых призраков, о которых судачит вся округа! И просто чудо, что ты осталась в живых!
— Как это? — не поняла Таня.
— Те, кто видит призраков, особенно ночью, — Матрена понизила голос, — никогда не возвращаются назад.
— Что же с ними происходит? — Голос Тани дрогнул — перед глазами вдруг отчетливо встали сумеречные, мрачные тени в густом тумане, а в памяти зазвучал тоскливый, мучительный стон.
— Они исчезают, — Матрена говорила еле слышно, почти шептала: — Пропадают без вести. И никогда не возвращаются назад.
— Куда же они пропадают? — Все происходящее нравилось Таня все меньше и меньше.
— Не знает никто. Но из тех, кто попался на пути призраков, никто не вернулся обратно.
— И давно это началось?
— Да вот уже несколько месяцев. Вначале не обращали внимания, но потом... Когда призраки стали появляться все чаще и чаще, и всегда со стороны лимана... Люди забеспокоились... Особенно, когда стали исчезать...
— А почему они появились именно здесь? — хмурилась Таня.
— Это связывают со старой крепостью. С проклятием Аккерманской крепости, — пояснила Матрена.
— С каким проклятием? Расскажите! — ни за что, даже при большом желании, Таня не смогла бы уже повернуть назад.
— Место здесь такое... сложное... — Матрена покачала головой. — Крепость наша — особое место. Рассказывают, что как только она была построена, заклятие на нее наложил самый могущественный половецкий шаман. И как странно: до сих пор это проклятие работает, удивительно прямо!
— Что за проклятие? — не могла отступить Таня.
— Крепость всегда будет неприступной. А победитель, который завоюет ее, не удержится в ней долго. И весь род его ждут вечные несчастья. Страну же, флаг которой поднимут в крепости, ждут вечные беды, войны и даже распад.
— Страшное проклятие, — покачала головой Таня.
— Говорят, на этом месте был священный алтарь половцев. Вот и наложили на нее заклятие, — продолжала Матрена.
— Победитель никогда не удержится в крепости долго, а страну его ждут вечные беды и даже распад, — повторила Таня.
— Считают, что всему виной постоянные конфликты вокруг крепости — все пытаются ее захватить, и все терпят поражения. А страны исчезают... Молдавское княжество. Османская империя. Российская империя и наконец Румынское королевство. А потом крепость займут красные. Будет и у них беда, — убежденно говорила Матрена.