Подземелье призраков Аккермана
Шрифт:
— Страшная легенда, — вздрогнула Таня.
— Стены крепости видишь? — похоже, вознице не терпелось все Тане рассказать. — Вон, далеко, над лиманом, возвышается, наче страж. Завтра рассмотришь ближе, если захочешь. Много страшных вещей за нее рассказывают, легенды... Древнее место...
— И про призраков, — сказала Таня.
— Про призраков — это не легенды, — строго сказал возница. — Призраки — они реальные. Их все местные жители видели. И они убивают людей.
— Что делают? — не поверила Таня.
— Убивают людей, — повторил возница с каким-то мрачным удовольствием.
— И кого же они убили? — не верила она.
— Многих. Люди исчезают, ну шо под землю проваливаются. Завтра сама все услышишь. Баба Матрена расскажет.
— Баба Матрена? — переспросила Таня.
— Туча велел отвезти тебя к ней. Она из наших. Сын у нее на фронт уехал с Японцем, а до того в Одессе был, в банде его. Надежный человек. Да ты знаешь за него — Сева Фонарь.
— Слышала, — кивнула Таня.
— Фонарем прозвали потому, что с детства крепил фонари на рыбачьи лодки, шо рыбу возят по лиману, — пояснил возница, — а потом сбежал с контрабандистами на Молдаванку. Так и остался там. Баба Матрена надежная. Схорониться поможет, не выдаст. И подскажет, если ищешь чего.
— Значит, Фонарь уехал с Японцем на фронт, — задумчиво сказала Таня, — не знала. Зря он сделал это. Глупость... Как и Японец...
— Так они там того... Все глупости понаделали... А теперь попались, как кур в ощип...
Возница, резко замолчав, хлестнул кнутом тощую лошаденку. Таня вздрогнула, задрожала сильней. Колеса заскрипели, подвода напряглась и наконец двинулась чуть под гору, медленно и тяжело подминая колесами жидкую грязь.
— Как называется это село? — спросила Таня.
— Так не село это. Хуторок под крепостью, — пояснил возница. — А на пристани у лимана — лодки рыбаков.
Подвода остановилась у довольно большой усадьбы, огороженной новым забором. Дом был хороший, каменный, в два этажа. Вокруг него — большой фруктовый сад. Все чистое, ухоженное. Ворота новые. Было видно, что Фонарь не забывал мать, а наоборот, старательно выстроил все это, ведь финансовые дела у бандитов Японца всегда шли неплохо.
Спрыгнув с подводы, возница стукнул в ворота. Послышались шаги. На пороге показалась высокая статная старуха с густыми бровями и благородным, все еще красивым лицом, сразу же напомнившим Тане лицо Фонаря.
— Матрена, принимай барышню с города, — сказал возница, — тебе за нее писали.
— Знаю, конечно, — старуха кивнула с достоинством, повернулась к Тане: — Пойдем, милая. Небось, устала с дороги. Сейчас чайку попьем.
— Ну, я поехал. Чего Туче передать? — спросила возница.
— Передай, что я желаю ему удачи! — усмехнулась Таня. — Бывшей удачи Алмазной.
Дом был обставлен добротной мебелью, но без излишеств. Матрена поселила Таню в чистой и просторной комнате на втором этаже. Окна ее выходили на лиман. В них можно было рассмотреть и отдаленный силуэт крепости, чернеющий в быстро наступающей ночи. Как немой великан, она застыла безмолвным стражем над всем миром, и Таня не могла оторвать от нее глаз.
— Не была здесь раньше, что ли? — спросила Матрена.
— Никогда, — сказала Таня, — а жаль...
— И правда жаль, — согласилась хозяйка. — Здесь священное место для многих людей на земле.
— Для каких? — Таня удивленно посмотрела на нее.
— Для тех, кто верит в вечность и силу. Это место силы, — пояснила Матрена, — это страж, стоящий на пороге между двух миров — добра и зла.
Таня поразилась, как красиво старуха говорила — совсем не как безграмотная крестьянка, а как знахарка и целительница человеческих душ. Таня подумала, что так и могло быть на самом деле.
Матрена провела ее в столовую на первом этаже дома, где уже кипел большой самовар, а на столе, заставленном фруктами, соблазнительной горой высились посыпанные сахарной пудрой плюшки. У Тани даже слюнки потекли!
— Я тебя ждала, — пояснила Матрена, — люди ваши написали. Товарищ моего сына — мой друг. Ты же из его мира, правда?
— Правда, — призналась Таня, — только нет уже этого мира. Когда Фона... Когда ваш сын вернется, этого мира уже не будет.
— Он не вернется, — спокойно сказала Матрена, присаживаясь к столу, — он навсегда останется там.
— Как вы можете так говорить? — Таня рухнула на стул, глядя на нее во все глаза.
— Правду говорю — потому что вижу, — пояснила Матрена, — я многое вижу... Что будет... И про тебя вижу кое-что...
— Что же вы видите? — у Тани вдруг засосало под ложечкой от необъяснимого чувства тревоги.
— Ты найдешь то, что ищешь, — сказала Матрена, — обязательно найдешь. Только в крепость пока не ходи.
— Почему не ходить? — вздрогнула Таня, так как именно туда и собиралась с утра.
— Там румыны. Расстрелять могут. Они сейчас злые. Случилось у них вроде что-то. Они посты усилили, военный караул. Местных не пускают, а раньше в крепость пускали, — пояснила Матрена, — надо немного погодить. Вот страсти у них поутихнут, тогда и пойдешь.
— А что у них случилось? — спросила Таня.
— Говорят, вражеского шпиона поймали да повесили на крепостной стене, — Матрена говорила так спокойно, словно это были совершенно обыденные вещи, — вот они все и переполошились.
— Красный шпион? — уточнила Таня.
— Нет, иностранец вроде, — ответила Матрена, — откуда, не ясно. Смуглый был какой-то. То ли турок, то ли араб. Лопотал вроде не по-нашему, люди рассказывали, как его на казнь вели. Наши многие казнь видели. А с красными у румын хорошие отношения — хотя совершенно непонятно почему. Красные часто в крепость ездят.
Турок или араб... Таня задумалась, сразу вспомнив турка Азиза. Выходило, что все это неспроста.
— Да ты покрепче, может, чего будешь? — усмехнулась Матрена. — Давай за встречу! Смородиновка у меня отменная — водка на смородине, сама делаю, по старинным рецептам.