Подземный конвейер
Шрифт:
– Давайте съездим, – согласился участковый.
– Не давайте, а давай! Работать будет проще, если мы перейдем на «ты». Я ведь не полковник, а всего лишь капитан. Так как насчет завтрашнего утра?
– Вполне. Там в посадках и встретимся. Часиков в девять подойдет?
– Да. – Антон кивнул, но был несколько озадачен.
Он ведь и представления не имел о том, где было найдено это тело, обожженное кислотой.
– Ты на машине? – осведомился он.
– Да, вон мой «уазик» стоит.
– Ну, пошли, я тебя провожу. – Антон поднялся с лавки и сунул руку в карман
Антон специально тянул резину и говорил всякие умные слова. Он должен был иметь повод дойти вместе с участковым до его машины, попрощаться, когда тот в нее сядет, и успеть сунуть маячок под сиденье. В противном случае этот паренек догадается, что его новый знакомый, не назвавший ведомства, в котором служит, не совсем в курсе событий.
А может ли он быть не в курсе, если делал такие заявления? Нет, никоим образом. Тогда этот субъект не имеет никакого отношения к силовым ведомствам, а является представителем криминальной структуры, возможно, той самой, которая и виновата в гибели несчастного таджика.
Последствия вполне очевидны. Попытка ареста Антона, сообщение своему начальству о неком типе, который чем-то тут интересуется, и тому подобные неприятности, которые отбросят Копаева в его расследовании далеко назад.
Глава 3
Тяжелый черный «бентли» с московскими номерами въехал под огромную вывеску «Сармат», укрепленную над широкими воротами завода. Следом черной тенью скользнул «хендай» с номерами Министерства обороны. Охранник с эмблемой частного агентства на рукаве проводил машины взглядом. Он уже привык, что на завод чуть ли не по два раза в неделю приезжают генералы, депутаты, да и хозяин бывает чуть ли не каждый день.
Хотя Павел Леонидович Слащеков был и депутатом и хозяином в одном лице. Каждый это знал, и никого такое не смущало. Хотя в последнее время высшие власти очень строго стали следить за тем, чтобы никто из членов Государственной думы не занимался бизнесом.
Завод был новым, работал едва ли полгода. На нем фактически пока еще проходили пусконаладочные работы. Он был возведен на бывшем военном полигоне в очень короткие сроки. Строители торопились так, как будто боялись, что Министерство обороны вот-вот передумает поручать гражданским утилизацию боеприпасов, сроки хранения которых закончились. Для России технология была новой, хотя во многих странах ее успешно апробировали.
Машины прокатились по широкой дорожке между кипарисами и остановились перед свечой административного здания, сверкающей стеклом и хромом. У входа уже стояла группа людей в дорогих костюмах. Все делали вид, что вышли так, по делу, да вот получилось, что как раз к приезду гостей подгадали.
Смуглый остроносый директор завода Черняев суетливо потирал руки, широко улыбался и лез открывать дверцы машин. Но, судя по тому, как гости покидали автомобили
– Что у тебя за мусор на въезде? – тут же сделал замечание директору один из приехавших, полный мужчина с тяжелым подбородком и глубокими залысинами. – Гоняй своих орлов, не давай им покоя, а то все новое моментально изгадишь и превратишь в старое.
Постепенно группа встречающих рассосалась. Кто-то посчитал, что приличия соблюдены и представительность обеспечена, кто-то обрадовался, что к его подразделению не возникло вопросов, а кто-то просто поглазел, послушал и ушел. Через несколько минут по территории, осматривая корпуса, шли только четверо.
– Еще неделя или дней десять, и мы выйдем на плановый объем утилизации, – басом говорил главный инженер. – Оборудование работает нормально, но районные власти подводят. Не решены кое-какие вопросы нашей инфраструктуры, имеют место перебои с поставкой газа и электроэнергии.
– Что? Как перебои? – вдруг разозлился Слащеков. – Они охренели, что ли! Какие, к чертям, перебои, когда завод непрерывного цикла!
– Может, вы по депутатской линии там нажмете?.. – предложил главный инженер. – С договорами динамят, комиссии откровенно саботируют с приемкой. Тепловые сети распоясались!.. Как будто их всех на нас натравливают.
– Интересно, – сказал в сторону мордатый молодой человек, который все время держался возле Слащекова. – На заводе есть директор, а вопросы решает собственник.
Четвертый из присутствующих, плечистый и грузный человек с властным взглядом и вальяжными манерами, хмыкнул и очень тихо выругался. По одному его короткому взгляду, брошенному в сторону молодого человека, было понятно, что он не только недолюбливает данного субъекта, но и считает необязательным его присутствие в данном месте и в данное время.
– Что? – Слащеков обернулся к своему спутнику. – Вы, Андрей Владимирович, может, тоже по своей линии, от лица Министерства обороны подключитесь? Дело-то общее, а с вами связываться никто не станет.
– Вы думаете, что у нас приветствуется появление таких вот заводов, что в нашем ведомстве вообще рады таким переменам? – язвительно ответил грузный мужчина, и всем сразу стало ясно, что он неуютно чувствует себя в гражданском костюме, что ему комфортнее носить форму и генеральские погоны.
– Ничего себе! – проворчал главный инженер Смирнов. – Отчего же не радоваться, когда вам такую проблему решили, как утилизация боеприпасов, да еще безвзрывным способом?
– А кто сказал, что проблема имела место и что нужно было что-то решать? – тут же возразил генерал. – Ты, Владимир Алексеевич, всю жизнь проработал на производстве, привык к почти военной дисциплине и порядку. А армия, к твоему сведению – это не только дисциплина и порядок. Армия – это прежде всего отдельное ведомство. Оно настолько обособлено от всех прочих, что там давно создана и успешно функционирует своя собственная система подавления. А это что значит?