Подземный рейд
Шрифт:
Вокруг подбитых танков вовсю кипел бой. Спешившиеся десантники сошлись с японцами врукопашную. Для танкистов враг был в мертвой зоне. Дрались прикладами, пистолетами, зажатыми в руках гранатами. Танки с перебитыми гусеницами облепили смертники. Взрывы следовали один за другим, сливаясь в непрерывную канонаду. Упрямые воины, презиравшие смерть, выполнили задачу: остановили стальные громадины белых варваров. Жизнь – это всего лишь кошмарный сон, который когда-нибудь закончится.
Не только хорошее рано или поздно заканчивается. Вражеская атака остановилась лишь с последним убитым японцем. Бой на этом затих.
Самоубийственная атака обреченных, бросавшихся под танки,
Место скоротечного побоища зияло язвами остовов выгоравших танков. Командирская «тридцатьчетверка» с разбитым катком и перебитой гусеницей превратилась в неподвижную огневую точку. Из десяти экипажей танковой роты и десанта уцелело неполных два десятка. У пехотинцев погибли все офицеры, за старшего остался рослый сержант с вислыми усами.
– Старший сержант Житенев, – коротко представился пехотинец. – Что дальше будем делать, товарищ капитан? Приказывайте.
– Собрать тела наших погибших в одно место, – слово «наших» Шаржуков выделил интонацией. – Снять оружие и боеприпасы с убитых. Занять оборону рядом с танком, уступом влево и вправо. Держать позицию.
По его расчетам, до подхода основных сил оставалось от силы полтора часа. С учетом непредвиденных обстоятельств можно накинуть еще минут двадцать. Связи с бригадой не было. Стрелок-радист упрямо крутил ручку настройки рации, но в эфире установилась полная тишина, изредка нарушаемая сухим потрескиванием статических разрядов.
На истоптанной траве лежали тела, вперемежку свои и чужие. Поле боя четко очерчивала граница непримятой травы. Горячий воздух дрожал маревом над высоким гаоляном, тек причудливыми волнами над бурой стеной растений.
– Тишина, будто в раю, – вздохнул незаметно выглянувший из люка заряжающий.
– В этом раю только черти водятся, – мрачно отозвался Шаржуков. Не нравилась ему тишина. Смотреть да смотреть в оба надо. – Степан, сколько у нас снарядов?
– Полный боекомплект, – доложил танкист. – Тридцать два бронебойных снаряда, двадцать три осколочных.
– Хорошо… – капитан не успел договорить.
Их головная походная застава отвлекла на себя основные силы врага, прикрывающие подступы к «Верблюду», невольно проведя разведку боем. Или специально? Откуда им, ползающим на пузе по выжженной земле, было знать, что задумали отутюженные офицеры вышестоящего штаба, склонив головы над картой, испещренной красными и синими стрелами.
Бронетехника для них была черными ромбиками, а безликие и безымянные человечки – пехотинцы скрывались за сухими цифрами войсковых частей. Есть задача, будет приказ ее выполнить любыми силами, средствами и… любой ценой, за которой штабные никогда не стояли. Всегда найдут кого сунуть в мясорубку сражений, перемалывая роты, полки, бригады. Крутить и крутить ручку до самой победы.
Заряжающий показывал рукой в сторону холмов, другую приложил козырьком над глазами, прикрываясь от лучей солнца, выглянувшего в разрыве между тучами:
– К нам гости!
На дороге, по которой они еще недавно двигались, лязгая гусеницами, показалась колонна, пылившая в их сторону. Разница была в том, что техника приближалась к ним оттуда, где окопался враг и восходит солнце. Остатки десанта и танкисты оседлали дорогу, по которой к высоте могло подойти подкрепление. Японцы решили их добить. В
Уверенность японцам придавало то обстоятельство, что у русских все танки подбиты. А раз так, то самураи уверовали в неотразимость их атаки. Решили с ходу ворваться на удерживаемую русскими позицию и покончить с десантом. Ни у атакующих, ни у занявших оборону не было страха в душе. Никто не боялся умереть. Но японцы не учли одного: у русских был непрерывный четырехлетний опыт солдат, свернувших шею Третьему рейху. А это на войне дорогого стоит.
Вверх взлетела белая сигнальная ракета. Танки, выбрасывая сизые клубы выхлопов и порыкивая двигателями, развернулись в боевой порядок. Угловатые стальные машины приближались. На желто-зеленых бортах уже отчетливо различались нарисованные синей краской извивающиеся драконы с оскаленной пастью. Сзади рассыпались цепью солдаты в мундирах светло-зеленого цвета с винтовками «арисака» в руках. В атаку шли бойцы из знаменитого двести четырнадцатого полка «Белых тигров». Эмблема с грозным белоснежным хищником красовалась на полевом кепи, над звездочкой Императорской армии. Впереди рядовых, как на параде, вышагивали офицеры и унтер-офицеры. В правой руке меч шин-гунто, левая придерживает металлические ножны, плотно закрытые матерчатым чехлом, пристегнутым к поясному ремню.
Десантники перестали вгрызаться в землю и начали спешно связывать гранаты. Счет шел на секунды.
На позицию десантников накатывала лязгающая волна средних танков «Шинхото Чи-Ха», вооруженных короткоствольными 57-миллиметровыми пушками.
Японские танковые войска принесли в жертву мощь брони и вооружения ради легкости и скорости передвижения машин. Создатели бронетанковой доктрины развития Императорской армии так и не сделали выводов после кровавых боев у реки Халхин-Гол и у озера Хасан в 1939 году с частями Рабоче-крестьянской Красной армии. Дураков с милитаристскими замашками учить – только время терять.
Японские «Шинхото Чи-Ха», с заклепками на бронелистах, и в подметки не годились бронированным «Тиграм» и «Пантерам», чуду арийского танкопрома. Советские парни выбили клыки немецким монстрам, пришла пора «пощупать» их союзников.
Автоматчики и два пулеметных расчета из уцелевших десантников залегли возле командирской «тридцатьчетверки» и ждали сигнала на открытие огня по вражеской пехоте. Рядом под правой рукой у них лежали связки гранат. На левом фланге, за еще дымящимся танком командира второго взвода, залег единственный расчет противотанкового ружья. Дым скрывал позицию истребителей лучше любого укрытия.
Сигналом на открытие огня должен стать выстрел из танка.
– Похоже на психическую атаку, – сказал один из бойцов, повернув голову к лежащему рядом с ним старшему сержанту. – На нервы решили надавить. Идут, словно каппелевцы в фильме про Чапаева.
– Черт с ней, с психической, – ощерился Житенев. В его равнодушном ответе чувствовалась уверенность. Сержант передернул затвор автомата.
На русских накатывала лавина из танков и пехоты.
Капитан приник к прицелу. В оптику стали видны заклепки на броне японских танков. Пора.