Поединок чести

Джордан Рикарда

— Нет. Прежде нам нужен врач. Если еще есть надежда, что он выживет…

Рюдигер изумленно посмотрел на девушку. Разумеется, он знал о последствиях крещения на смертном одре. Тот, кто принимал его, после не мог уже ни пить, ни есть. Если он умирал не от болезни или ранения, то погибал мучительной смертью от голода и жажды. Несколько месяцев назад Женевьева собиралась, окрестившись, отказаться от еды и питья, только бы избежать преследований графа. А теперь она рисковала душой брата, чтобы спасти его тело?

— Лекарь в замке, — сообщил один из носильщиков. — А с ним пять или шесть цирюльников. Мы отнесем его туда.

Внезапно Фламберт пошевелился. София взяла его за руку.

— Лекарь поможет вам, — прошептала она. — Даже не сомневайтесь. Когда-то он помог и мне. Вы поправитесь, обязательно, мы…

Фламберт открыл глаза и посмотрел на нее.

— Моя дама… София, я не думал, что еще увижу вас…

София с трудом выдавила улыбку.

— Я здесь. Я всегда буду рядом.

До замка было недалеко, но Фламберт беспрерывно стонал от боли, и София вздохнула с облегчением, когда они наконец добрались до замка. Рыцарский зал теперь стал полевым лазаретом. Помощники лекаря уложили Фламберта на кушетку. Это было лучшее, обособленное место, и София и Женевьева были благодарны графу Фуа, который дал указание носильщикам разместить Фламберта там. Помощники тут же принесли воду и полотенца, чтобы женщины могли промыть раны. София смыла кровь и пот с лица Фламберта. Она чувствовала себя виноватой, потому что думала о Дитмаре, но ее улыбка была искренней, когда Фламберт открыл глаза, и ей не пришлось переступать через себя, чтобы поцеловать его. Возможно, то, что она чувствовала к нему, было не любовью, но это была глубокая, искренняя симпатия. София всем сердцем желала, чтобы Фламберт выжил. О свадьбе она пока не думала.

Лекарь вскоре подошел к Фламберту — это также было привилегией, о большинстве раненых заботились цирюльники. Соломон выглядел уставшим до смерти, его платье было запятнано кровью, и он хромал сильнее обычного. Он бросил лишь один взгляд на рану Фламберта.

— Здесь я беспомощен, — мягко произнес он. — Но у тебя еще есть время, Фламберт. Уже отправили за диаконом, ты успеешь принять крещение.

Фламберт кивнул с благодарностью. Лекарь протянул Женевьеве сосуд с прозрачной жидкостью.

— Вот, смешай это с вином и дай ему. Это облегчит его страдания.

Женевьева закусила губу, а потом произнесла:

— Сеньор Жером… вино…

Соломон нахмурился.

— Делай так, как считаешь нужным! — резко сказал он девушке. — Другие сочли бы за счастье…

Он обвел рукой зал, со всех сторон раздавались стоны и крики раненых.

София схватила кубок.

— Я дам ему вино с этим средством, — сказала она. — Если из-за этого его не пустят на небеса, значит, когда-то я встречу его в аду.

Фламберт нащупал ее руку.

— Этот ад, — прошептал он, — станет раем для меня.

София удивилась тому, что Женевьева не стала возражать. Она также ничего не сказала, когда София наполнила кубок и поднесла его к губам Фламберта. Девушка обняла его, когда он выпил содержимое. Она обнимала его и шептала ласковые слова утешения. Видно было, что боль не так терзала его. Наконец вошел священник.

— Тебе нужно уйти, — сказала Женевьева Софии, когда к Фламберту подошел высокий костлявый мужчина в черной тунике.

Софии он показался бледным и серьезным, словно сама смерть, а взгляд, который он на нее бросил, вряд ли можно было назвать дружелюбным. Девушку страшила мысль оставить рыцаря наедине с этим мужчиной.

— Разве я не могу остаться с ним? — нерешительно спросила она. — Могу я хотя бы вернуться, как только он… как только он исповедуется, или что там у вас делают? Это может… Лекарь сказал, это может длиться еще несколько часов, пока он…

Священник и Женевьева одновременно покачали головами, Женевьева с сочувствием, Совершенный скорее нехотя.

— Он примет крещение, — наконец произнес мужчина строго, — и навсегда отречется от плотских радостей. А вы, фройляйн, являете собой один из тех запретных плодов, которые до сего момента делали его жизнь греховной.

София сверкнула на него глазами.

— Мы никогда не делали ничего запрещенного! — заявила она. — И мы… Мы помолвлены с ним.

— Это также является грехом. Если бы мир был совершенным, мы бы перестали искать себе пару и производить на свет потомков. Ведь каждое новое создание содержит в себе еще одну неосвобожденную душу.

Изумленная София молча смотрела на священника. Она всегда слушала рассказы Женевьевы о своей вере вполуха. Совершенные были такими же, как католические священники или монахи. То, что их аскетизм должен быть примером для всех, казалось ей полной чушью.

Фламберт прикоснулся к ее руке, прежде чем она смогла что-то возразить.

— Пусть… Оставь нас, моя любимая, моя дама… Пришло время уйти, пришло время освободить душу. Даже из самых нежных оков…

— Но Фламберт… — София поднесла его руку к губам.

— Так вы собираетесь принимать крещение или нет? — раздраженно спросил священник. — Если да, девушка должна уйти. И что это такое? Вино?

Женевьева сунула кубок с вином подруге в руку и заставила ее отойти подальше. Между тем священник достал свое Евангелие и начал читать молитвы. София ощущала холод и опустошенность внутри, она устала до смерти, но также была зла на Господа и на весь мир. Стоит ли странная вера Фламберта того, чтобы умереть за нее? Чего вообще стоит любая вера? Или крепость? Или наследство?

Между тем стемнело, и София, выйдя из зала, наощупь спустилась по крутой лестнице в кухню и вышла в крепостной двор. Она надеялась, что никого не встретит, особенно пьяного рыцаря, — а таких было много после сражения. Она испуганно оглядела двор и при этом едва не споткнулась о поникшую фигуру, которая сидела на нижней ступени.

Дитмар.

В тусклом свете луны он выглядел каким-то по-детски потерянным. Мальчик, которого не пускают домой. Наказанный за какой-то глупый проступок и, возможно, так и не понявший, в чем его вина. София почувствовала, как вся ее ярость улетучилась. И внутри нее распространялось тепло. Она села рядом с Дитмаром.