Поединок чести
Шрифт:
Он так и не отдохнул после сражения, его щеки впали, а царапина над одной из бровей нарушала правильность его черт. Мириам и лекарь заметили круги под его темными глазами, — возможно, это было свидетельство не только сегодняшнего напряжения. Вероятно, Фламберта уже давно мучил вопрос, который граф ему наконец задал.
— Хочешь ли ты жениться на ней? — спросил лекарь. Как и Женевьеву, он знал Фламберта еще ребенком.
Фламберт кивнул.
— Я был бы тогда абсолютно счастлив, — просто сказал он.
Мириам пожала плечами.
— Тогда вам придется подчиниться желанию графа, — заметила она. — Сердцем или только на словах — это вы должны решить сами. София красивая и умная женщина. Если она выберет вас, вы будете счастливы. И, ко всему прочему, останетесь в живых и с наследством.
— Я не боюсь умереть за свою веру! — заявил Фламберт. — А вот принять христианство… Как мне объяснить это Женевьеве?
Лекарь рассмеялся.
— Так ты боишься прогневить своего Бога или же сестру?
Фламберт опустил голову.
— Я боюсь спросить Софию… — прошептал он. — Меня преследует страх, что на самом деле она меня не любит.
Мириам вскинула руки.
— Господин Фламберт, она должна быть счастлива, что ее вообще спрашивают. Граф мог бы выдать ее замуж за кого угодно, и, учитывая ее происхождение и отсутствие приданого, она не смогла бы сказать «нет». София знает, чего от нее ожидают. Поэтому, если она не питает к вам непреодолимой неприязни, она согласится и станет вам хорошей женой. И до сих пор я не замечала, чтобы вы были ей неприятны, скорее наоборот.
Фламберт неуверенно улыбнулся.
— Значит, вы советуете мне так поступить? — спросил он. — Она не будет несчастна со мной. Я люблю ее всем сердцем, моя любовь велика, как мир. Ее должно хватить на нас обоих.
Мириам улыбнулась.
— Тогда звезды также должны посулить вам удачу, — сказала она.
Соломон выпрямился в кресле, когда рыцарь покинул его комнату.
— Но зачем, Мириам? — тихо спросил он. — Ты разбиваешь надежду Дитмара на счастье с дамой его сердца.
— Счастье? — Мириам налила себе еще вина в кубок. — Ну что ж, если то, что написано у Дитмара и Софии на лицах, — это счастье, тогда у нас совершенно разные представления о нем.
— Юноша мучается, равно как и малышка Орнемюнде, — произнес Соломон — он прекрасно понимал чувства обоих.
Мириам кивнула:
— Вот именно! И поэтому мы немного растормошим их. Если Фламберт спросит Софию, она должна будет определиться.
Однако пока Фламберт не стал задавать Софии жизненно важного для него вопроса, да и Дитмару было не до любовных томлений. Прибыло подкрепление Симону де Монфору, и крестоносцы тут же решили в очередной раз завоевать деревушку Сен-Сиприен. Это заранее предсказали звезды: шпион Авраама в рядах осаждающих выполнял свое обещание. Поэтому воины графа Тулузы сперва подпустили Монфора к баррикадам, возведенным вокруг деревушки. Мосты через Гаронну охраняли вооруженные всадники, а лучники старались предотвратить установку осадных орудий. Мириам и Соломон радовались тому, что в боевых условиях патерелла показала себя наилучшим образом.
— Но людям еще следует попрактиковаться целиться, — заметил Авраам. — С помощью маленькой модели девочки попадали в цель на расстоянии восьми локтей, а перед Сен-Сиприен камни поражают цель скорее случайно. Этого достаточно для отпугивания неприятеля, но можно добиться лучшего эффекта.
За деревушку сражались всю весну, а затем произошло то, что мог бы предвидеть не астролог, а лишь внимательный наблюдатель за погодой. Над Тулузой разразилась гроза с проливным дождем. Гаронна быстро переполнилась, затопила Сен-Сиприен и унесла с потоками воды все мосты и баррикады. Рыцарям графа удалось укрыться в городе, прежде чем дороги стали совсем непроходимыми. Монфор не стал их преследовать, он также опасался увязнуть в грязи, однако не снял осаду Тулузы. А когда погода прояснилась и дороги высохли, крестоносцы взяли Сен-Сиприен без особого труда.
— Все же они не стали разжигать костров, — заметила Мириам.
Альбигойцы сбежали вместе с рыцарями, и патереллу по приказу Дитмара успели увезти в безопасное место.
— И по возможности никаких рискованных перемещений, — потребовал граф. — Начиная от Сен-Сиприена, они заблокировали дороги.
Похоже, Монфор был решительно настроен завершить битву за Тулузу. В начале июня он планировал атаковать город. Раймунд получил предупреждение из надежных источников, и за день до атаки рыцари и пешие солдаты приготовились к вылазке. Фламберт де Монтальбан решил уладить свои сердечные дела до сражения. Сначала он попросил у графа руки Софии и заверил его, что примет христианство, прежде чем поклянется ей в верности. Затем он поговорил с Софией.
Утром перед битвой девушка всех удивила. Вместе с другими девушками она вышла во двор крепости, чтобы проститься с рыцарями. София была мертвенно-бледной, она явно не выспалась. Она уверенно подошла к Фламберту де Монтальбану и без стыда поцеловала его.
— Они помолвлены, — шептались девочки.
Женевьева пришла в ярость. Но, прежде чем она смогла поговорить с братом, София Орнемюнде подошла к Дитмару из Лауэнштайна. Она слегка присела и протянула ему медальон.
— Вот… Я… Я подумала, что… следует вернуть его вам, — тихим голосом, сдавленно произнесла она. Девушка не поднимала глаз, однако ее лицо не было скрыто под покрывалом. — Я… Я помолвлена с Фламбертом де Монтальбаном… И вот… — Дитмар протянул руку, и оба вздрогнули, когда на мгновение их пальцы соприкоснулись. София подняла глаза всего на миг. Затуманенный взор ее подведенных угольком глаз терзал его душу. — И вот я подумала… — На самом деле ей хотелось сказать, что она считает неправильным хранить подарок, дорогой сердцу другого человека, однако не смогла произнести ни слова. — Я подумала, что вам… вам ведь не помешает удача…
София отвернулась и убежала, прежде чем Дитмар смог что-то ответить.
— Его знак вернулся к нему, — сказала Мириам своему мужу. — Будь осторожен, Авраам. Мне совсем не нравится, что ты сегодня будешь сражаться. Мне кажется, что звезды в этот день не на нашей стороне.
Мириам оказалась права. Стоял прохладный, пасмурный день, что было совсем не похоже на раннее лето в Тулузе. Монфор готовился к атаке, его войско было огромным. А вот защитники города были обессилены после месяцев сражений за Сен-Сиприен. И к тому же давно не проводились поединки между рыцарями. Когда началась битва, три или четыре вооруженных противника противостояли одному рыцарю из Тулузы, и пешие воины Монфора сразу же добивали упавших с лошади. Епископам и уполномоченным Папы было уже не так просто привлечь рыцарей к участию в крестовом походе, однако в простых людях, которым прощение грехов было необходимо не меньше, чем ценные трофеи из сундуков альбигойцев, недостатка не было. В основном это была городская чернь, уличные грабители и головорезы. Хоть у них не было ни мечей, ни лат, они умело обращались с ножами и дубинками. Когда они впятером или вшестером набрасывались на упавшего рыцаря, у того был шанс выжить лишь в том случае, если кто-то приходил ему на помощь.
Отряд Фламберта, в который входили и Дитмар с Рюдигером — Ханзи неохотно применял свой дар лучника, так как стрелков из лука в Тулузе катастрофически не хватало, — первым выехал из крепости. Рыцари быстро выстроились, как обычно, напротив шеренги вражеских рыцарей. Дитмар сразу же выбил из седла двоих противников и затем стал сражаться мечом. И тут перед ним оказался рыцарь, чье знамя и нашлемник были ему знакомы.
Матьё де Меренге ухмыльнулся под забралом:
— Посмотрите-ка, юный франконец, который не успел принять крест — или же, по крайней мере, сделал вид, что не успел! А теперь он сражается на стороне еретиков и мятежников! Посмотрим, как быстро мы сумеем выбить его из седла!