Поединок. Выпуск 16
Шрифт:
Видимо, в его небогатой событиями жизни еще никогда не было встречи с преступниками и поэтому ему казалось, что они должны чем-то отличаться от остальных людей, выглядеть как-то иначе, чем тот, с которым он недавно делил и еду и ночлег…
— Да нет, Федя, не по пьянке. Он, в принципе — спортсмен, почти не пьет. Просто натура у него такая: ради своей шкуры ни перед чем не останавливаться.
— Э-э, начальник, брось мне морали читать! Что ты про меня знаешь?! — подал голос бандит из своего угла. — За свои грехи как-нибудь сам отвечу!
— Что ж,
— Давайте-ка мне акты, подпишу я, — вдруг решился сторож.
— Подпишите и вы, Рыбаков, что претензий к задержавшему вас лицу не имеете, — предложил Волков беглецу.
— Пошел ты! Ничего я тебе подписывать не буду! — внезапно рассвирепел тот. — Калекой сделал, а я ему — «претензий не имею»… Имею!
— Ну это дело ваше, можете не подписывать, — официальным тоном предупредил бандита Олег. — Так и напишем: задержанный от подписи отказался.
— Пиши, пиши, писатель!.. — огрызнулся Рыбаков. Волков дооформил акты и, посмотрев на часы, спросил у Певнева:
— А что это шоферы сегодня не торопятся? Время — половина девятого, а их все нет. К какому же времени они обычно подъезжают?
— Обычно-то часикам к восьми, — ответил тот. — завтра к восьми утра будут как штык.
— Как завтра?!
— Дак седни-то выходной, воскресенье. На какой ляд-то им ехать? Напашутся еще за неделю, успеют… — прихлебывая чай, пояснил Федор.
— Ты что, шутишь?! — даже вскочил со своего места Олег. — Да у меня же товарищ о тайге тяжело раненный! Один! Мне же в поселок на связь надо! Как же я могу завтра ждать, подумай!
Он представил себе, что Кандычеву, возможно, уже совсем обессилевшему, придется еще сутки быть одному, без всякой помощи, и от собственного бессилия чуть не заплакал.
— Ну нет, так нельзя, Федя! Понимаешь, нельзя! Надо что-то придумать… Он же в тайге один, раненый, понимаешь ты — оди-и-ин! — тряс Волков за грудки ни в чем неповинного парня.
И тут Олега осенило, пришло единственно верное решение!
— Слушай, друг, дай, пожалуйста, машину! — как можно проникновеннее попросил он сторожа. — Ты не бойся, я любую технику отлично вожу! У меня третий класс, права есть, все чин по чину… Только с собой я права не взял, забыл… Так что уж поверь, Федя, на слово!
— Не-е! Ты че? Машины-то не мои, леспромхозовские! — замотал головой сторож.
— Ну а я не государственный человек, что ли? Разве дело у меня не государственное? — старался убедить Олег Певнева.
— Так-то оно так, понимаш!.. Дак, обратно, влетит же мне…
— Нет, вы только посмотрите на него! Ему влетит! — горячился Волков. — Там человек погибнуть может, а он…
— Да что ты, начальник, в натуре, с этим жлобом базаришь? Дай ему в рог и забирай любую машинеху! — неожиданно перебил его Рыбаков.
— Ты ето… Ты молчи, бандюга, не с тобой разговор, понимаш! — вдруг прикрикнул на него Певнев. — Сами разберемся! Эх, была не была! Пойду дизелюху заводить…
— Ну вот, давно бы так! — обрадовался Волков. — Ты не волнуйся, Федя, я тебе расписку оставлю, что машину взял по крайней служебной необходимости… Только постарайся побыстрей технику подготовить, ладно? Горючку проверь и все такое. А я пока «вещдоки» соберу…
Через несколько минут МАЗ, басовито порыкивая двигателем, подрулил к вагончику.
Когда все было готово и связанный Рыбаков уже сидел в кабине, Олег подошел к сторожу — попрощаться.
— Ну что, Федор? Спасибо тебе за все! Извини, если что не так было… Машину в поселке кому передать?
— Да че ее передавать-то? У конторы поставишь, да и дело с концом… Хозяин-то мимо не пройдет.
— Понятно… Расписку я тебе на всякий случай написал, на столе она. Да, чуть не забыл, повиниться хочу… Я когда во-он в том МАЗе ночь коротал — перекусил тем, что в бардачке нашел. Кусок сала взял, сухари, чай… Голодный здорово был! Так что передай хозяину мои извинения. Ладно? Может, денег оставить, у меня немного есть?..
— Да ты че? Какие деньги?! Разве у нас в тайге голодному в еде кто откажет? Езжай, понимаш, с чистой душой!
Помолчали… Олегу не хотелось уезжать просто так, хотелось чем-то отблагодарить этого простоватого, но хорошего, доброго парня, и он отстегнул от пояса свой походный нож и протянул Певневу:
— Бери, Федор, на память! Отличная сталь, на охоте пригодится!
И уже усаживаясь в кабину, услышал характерное:
— Да ты че, понимаш? Зачем!..
— До свиданья, Федор! Судьба даст — свидимся! — крикнул Волков в окно и отпустил сцепление…
Могучая машина резко рванула с места, подпрыгнула, перескакивая через лежащую лесину и, преодолев небольшой подъемчик, вынеслась на дорогу.
Ехали молча…
Рыбаков, прищурившись, глядел через лобовое стекло на набегавшую дорогу, покачиваясь корпусом, когда колеса грузовика попадали на выбоины.
Волков, чуть подавшись к рулю, сосредоточенный и строгий.
О чем они думали в эти минуты?
Наверное, о разном…
Дорога стремительно уходила под колеса, приближая для одного бесславный тупик и обещая второму еще много таких дорог. Трудных, но нужных людям.
Дорог, в которые его позовут долг и любовь к ним.
Владимир Яницкий
ЦАРСТВО МОРДАСТОЕ [1]
Характерно, что бандит, убивший двадцать человек, растлитель малолетних, последний зверюга, отсиживает такой же срок, какой, допустим, слесарь-сборщик, однажды сказавший, что «студебеккер» — отличная машина. «Восхваление иностранной техники!» — значит, враг народа, значит, политический.
1
Гонорар за рассказы автор перечисляет в фонд Мемориала жертвам сталинизма.