Поединок
Шрифт:
Когда небо посветлело, и вдали уже можно было разглядеть детали местности, Деггубэрт сделал новый привал. На одном из песчаных холмов смотритель обнаружил большой плоский валун, уселся на него и, давая отдохнуть натертым ступням, попытался понять, куда же его занесла нелегкая.
Далеко-далеко, почти у самого горизонта, отсвечивало в сиянии затухающих звезд более яркое, чем пески, пятно, и Деггубэрт наконец понял, в каких местах он оказался. Это было Озеро Сына Уилкинса, один из немногих, – хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать, – водоемов среди пустыни. И располагалось оно в прямо противоположной стороне от прибрежной полосы. Выходило так, что путь Деггубэрта пролегал через Средние Места…
…
Деггубэрт очнулся в холодном поту, тряхнул головой: «Привидится же такое! Не сон, а потеха демонов». Огляделся. От песчаных холмов тянулись вниз недлинные тени, а солнце уже зависло на четверти своей обычной дуги. Блестящее пятно неглубокой воды впереди заметно приблизилось; сейчас уже караульщик четко различал очертания берегов и полосу глинистого берега с частыми кустами высокого тростника. Тростник местами колыхался, но гладь воды не подернулась рябью.
«Значит, – подумал смотритель, – это не ветер дует, а что-то другое тревожит травы…»
Он уселся на высоком песчаном холме и терпеливо ждал, пока это что-то не покажется на свободном пространстве – и наконец его терпение вознаградилось. Большое скопление тростника раздвинулось, из зарослей травы высунулась сперва голова, а затем – медленно, неповоротливо – и вся туша чудовища.
Таких многоногих Деггубэрт еще не видел, хотя по рассказам стариков знал, что бояться их не стоит. «Родолия-Ведалия» – так называли огромных жуков, туловище которых напоминало половину сваренного вкрутую и разрезанного яйца варана, положенную на плоскую сторону и покрашенную сначала черным лаком с сажей эвкалипта, а потом – в красные круглые пятна поверх черного цвета. Из-под туши выдвигались три пары коротких цепких лапок, довольно резво перебиравших по глинистой земле, а чувствительные усики, плоские и гладкие, по бокам от небольшой, аккуратной пасти с маленькими жвалами, росли так низко, что почти цеплялись за неровности почвы.
Не торопясь, Родолия-Ведалия обстоятельно ощупывала берег, кончики усиков то и дело приподнимались повыше и сразу же опускались обратно; казалось, многоногое что-то ищет. Деггубэрт напрягся, вызывая в памяти давние рассказы стариков, и обрадовался: Родолии-Ведалии – исконные враги тлей.
А это могло значить только одно: где-то поблизости можно найти ленивых белых тварей, на охоту за которым вышли сейчас жуки. Достаточно проследить, куда поползут многоногие, чтобы, если возникнет такая возможность, отведать тлиного молока и не только подкрепить силы, но и утолить жажду, которая мучила все сильнее.
Вглядываясь в линию берега, смотритель наконец обнаружил слабое копошение. В том месте трава тоже колыхалась, но не так размашисто, и Деггубэрт понял: то ползают среди зарослей тли, и идти следовало именно туда. Осторожно, чтобы не быть замеченным возможными хищниками, караульщик перебегал от холма к холму, низко пригибаясь и сыпля проклятиями из-за усиливавшегося зуда в ступнях, пока наконец не достиг полосы тростников. Отсюда до тлей оставалось всего ничего, и Деггубэрт приготовился преодолеть это расстояние без досадных помех.
Он срезал несколько тростинок у основания, удалил верхние части, оставив только нижние – самые толстые и прочные. Потом примерил их к подошве: подходят точно. На каждой трети длины тростинки он проделал углубления, а затем крепко-накрепко примотал стебли к прохудившейся подошве нитью, вытянутой из рукава; нить же завязал внутри кайда, просунув ее в провернутую острием ножа дырочку. То же самое Деггубэрт проделал и со второй обувкой, потом оценил свою работу, рассмотрев со всех сторон. Получилось просто, добротно и прочно.
«Дня на два-три хватит, – подумал смотритель. Он уже смирился с собственной
Деггубэрт нарезал еще тростинок и сложил их в походную сумку, обвязанную вокруг поясницы. Потом, подумав, собрал верхние, тонкие ярко-зеленые стебли тростника и долго жевал их, пока вновь не утолил жажду.
«Теперь пора, – подумал он, еще раз взглянув на копошение тлей между тростником, вдалеке от Родолий-Ведалий. – Солнце поднимается все выше и выше, жара усиливается. Нужно успеть, пока голова свежа и силы теплятся…»
Он спустился с холма, обогнул соседний – так, чтобы вершина прикрывала от случайного взгляда многоногих, – и зашагал по широкой дуге: подойти к тлям следовало тихо и незаметно.
К счастью для Деггубэрта, ветер слабел и дул со стороны озера, так что жуки не чувствовали запаха человека…
Подходя к основанию последнего холма, отделявшего Деггубэрта от пастбища тлей, смотритель услышал звуки, ранее недоступные его ушам: легкий ветерок слегка сменил направление, и теперь доносил сюда подозрительный шум – скрипы, цоканье, скрежет, хруст и громкий шорох. Смотритель, пригнувшись, осторожно вскарабкался по склону дюны и устремил взгляд на прибрежный тростник.
Здесь, на глинистом берегу, среди зарослей, происходило нечто забавное. Тли уже наелись и со всей возможной скоростью улепетывали от Родолий-Ведалий к другим созданиям – гораздо более страшным, грозным и опасным. Первых смотритель еще не заметил, а вот тех, чьей защиты искали тли, узнал сразу: это были муравьи.
Твари, чьи продолговатые туловища состояли из двух яйцеобразных половинок – каждая больше бочки для кактусового вина, – быстро приближались к тлиному стаду.
Темно-рыжие тела чудовищ почти не блестели, потому что поверхность хитина у муравьев слегка шершавилась, и к тому же была измазана глиной и землей, с прилипшими ошметкам травинок и щепочек. Зато поблескивали в солнечных лучах фасеточные глаза, сияли всеми цветами радуги… к счастью, не в силах ослепить затаившегося в траве поселенца. Огромные твари, двигаясь беспорядочно, все же постепенно образовывали нечто вроде военного строя: часть их отделилась от основной массы и расположилась несомкнутым кольцом вокруг тлей, став задом к подопечным и выставив вперед обоняющие усики. Другие принялись сгонять тлей в стадо, третьи же забегали по зарослям тростника – искали заблудившихся там подопечных, а отыскав, подталкивали к «пастухам», которые ощутимо цапали тлей, наказывая за непослушание.
Муравьев было очень много. «Один, два, три… десяток… два десятка… сотня и четыре десятка… пять сотен», – как завороженный, Деггубэрт рассматривал чудовищ и считал, но довольно скоро сбился. А вскоре на голом, почти свободном от тростника участке прибрежной глины показались первые ряды жуков.
Несколько Родолий-Ведалий бросились клином на кольцо муравьев и прорвали его, стараясь обползти сзади оборонявшихся, но у них это получалось плохо по причине медлительности. Муравьи из кольца обороны ловко лавировали и оборачивались, принимая атаку на себя. Оборонявшиеся выделяли и брызгали на нападавших едкую кислоту. Если капли кислоты попадала жуку в глаза, тот начинал яростно кружиться на месте, пытаясь короткими лапками и усиками дотянуться до больного места. А поскольку ни лапки, ни усики туда не доставали, раненая Родолия-Ведалия старалась уползти в сторону от сражения – как правило, слепо натыкаясь на пастухов изнутри кольца обороны, – и тут же ее настигали другие враги. Стоило одному из нападавших получить удар кислоты, как муравьи жестоко расправлялись с ним: сначала три-четыре «воина» откусывали своими «клещами» лапки и усики жука, а затем с хрустом вгрызались в хитин туловища. Заканчивались подобные поединки всегда одинаково: в последнюю очередь оборонявшиеся перегрызали шейную часть хитина, и черная с красными пятнами громадина падала замертво.