Поэмы и стихотворения
Шрифт:
XCVI.
О, если-бы она отступилась, когда онъ нахмурился, она не вкусила-бы такого нектара съ его губъ; бранныя слова и хмурость не должны отталкивать влюбленныхъ: розу срываютъ, хотя она и съ шипами. Будь красота подъ двадцатью затворами, любовь пробивается сквозь нихъ, разрушая ихъ вс.
XCVII.
Она не можетъ уже изъ жалости удерживать его доле; бдный глупецъ проситъ его отпустить; она ршилась не принуждать его снова, прощается съ нимъ и проситъ беречь ея сердце, которое, — она клянется въ этомъ ликомъ
XCVIII.
"Милый юноша", говоритъ она, "я проведу эту ночь печально, потому что мое больное сердце принудить къ бднію мои глаза. Скажи мн, властелинъ любви, встртимся-ли мы завтра? Скажи, будетъ-ли это? Будетъ? Хочешь дать мн общаніе?" Онъ говоритъ, что нтъ; завтра онъ намренъ охотиться за вепремъ съ своими друзьями.
ХСІХ.
"За вепремъ!" повторяетъ она и внезапная блдность покрываетъ ея щеки, какъ блый батистъ, наброшенный на алющую розу. Она трепещетъ при этой всти, обвиваетъ крыломъ своихъ рукъ его шею и падаетъ, все вися на ней, на спину; онъ съ нею на ея лоно.
С.
Теперь она на настоящей арен любви: ея поборникъ на кон для горячей стычки; конь готовъ оказать ему все возможное, но онъ не правитъ имъ, хотя и на немъ. Муки ея хуже Танталовыхъ: вознестись въ Элизіумъ и не достигнуть блаженства!
СІ.
Какъ бдныя птицы, обманутыя нарисованнымъ виноградомъ, насыщаютъ только свои глаза, между тмъ какъ тощаетъ ихъ зобъ, такъ и она изнываетъ въ своей неудач, уподобляясь этомъ жалкимъ пернатымъ, видящимъ безполезныя ягоды. И она старается возжечь непрерывными поцлуями тотъ жаръ, котораго ему недостаетъ.
CII.
Но все это тщетно; не будетъ этого, благая царица! Она испытала уже все, что возможно; ея мольбы заслуживали большей награды; она любитъ, любитъ, но все же нелюбима. "Фи, фи>! говоритъ онъ, ты давишь меня, пусти; незачмъ теб удерживать меня такъ…
CIII.
"Ты ушелъ-бы ране, милый юноша", отвчаетъ она, "если-бы не сказалъ мн, что хочешь охотиться за вепремъ. О, будь остороженъ! Ты не знаешь, каково бросать копьемъ въ дикаго борова среди болотъ. Онъ вчно точитъ свои, никогда не скрываемые въ ножны, клыки, подобно мяснику, любящему убой.
CIV.
"Его крутая спина покрыта доспхомъ изъ щетинистыхъ иглъ, всегда угрожающихъ его врагамъ; его глаза горятъ, какъ свтящіеся червяки, когда онъ злится; его рыло вырываетъ могилы всюду, гд онъ пройдетъ. Когда онъ бжитъ. то мнетъ все на своемъ пути, а кого сомнетъ, того убьетъ своими клыками.
CV.
"Его бурые бока, вооруженные косматою щетиной, слишкомъ тверды для того, чтобы ихъ пробило остріе твоего копья; его короткую шею трудно поразить. Когда онъ разъярится, то осмливается нападать и на льва; терновые кусты и сплетенныя чащи разступаются передъ нимъ, какъ испуганные, когда онъ бжитъ сквозь нихъ.
CVI.
"Увы! онъ не оцнитъ твоего лица, которому воздаютъ дань очи Любви, ни твоимъ нжнымъ дланямъ, ни мягкимъ устамъ, ни хрусталю глазъ, поражающихъ весь міръ своимъ совершенствомъ; одолвъ тебя (странное опасеніе!), онъ вырветъ вс эти красоты, какъ вырываетъ траву.
CVII.
"О, пусть онъ остается въ своемъ отвратительномъ логовищ; красот нечего состязаться съ такимъ низкимъ врагомъ; не иди по доброй вол на такую опасность; преуспваютъ т, которые слушаютъ совтовъ своихъ друзей. Лишь только ты упомянулъ о вепр, говорю теб безъ притворства, я ужаснулась и дрогнули во мн вс суставы мои.
CVIII.
"Не обратилъ ты вниманія на мое лицо? Разв не поблднло оно? Не увидлъ ты въ моихъ глазахъ выраженія страха? Не обмерла-ли я? Не упала-ли я разомъ? Въ моей груди, на которой теб слдовало бы лежать, мое чуткое сердце замираетъ, бьется, не можетъ успокоиться и потрясаетъ тебя, какъ отъ землетрясенія, на персяхъ моихъ.
СІХ.
"Гд царитъ любовь, тамъ угнетающая ревность зоветъ себя стражемъ привязанности; она бьетъ ложную тревогу, доноситъ о мятеж, кричитъ въ мирный часъ: "Рази! Рази!" и смущаетъ нжную любовь въ ея вожделніи, какъ втеръ и вода загашиваютъ огонь.
СХ.
"Этотъ горькій доносчикъ, этотъ питающій ненависть соглядатай, эта язва, разъдающая нжный ростокъ любви, эта сплетница и смутьянка-ревность, которая вщаетъ то правду, то ложь, стучится въ мое сердце и шепчетъ мн на ухо, что я люблю тебя и должна страшиться твоей смерти.
СХІ.
"И боле того, она представляетъ моему взору видъ разъяреннаго вепря, подъ острыми клыками котораго лежитъ твое подобіе, все запятнанное запекшейся кровью. Эта кровъ, пролившаяся на свжіе цвты, заставила ихъ увянуть печально и поникнуть головками.
СХІІ.
"Что будетъ со мною, когда я увижу тебя такъ дйствительно, если я трепещу при одномъ этомъ представленіи? Мысль о томъ заставляетъ истекать кровью мое сердце и страхъ одаряетъ его предвидніемъ: мн предвщается твоя смерть, мое вчное горе, если ты встртишься завтра съ вепремъ.
СХІІІ.
"Если ты желаешь дикой охоты, послушайся меня: спусти свору за робкимъ, бгущимъ зайцемъ, или за лисой, живущей лукавствомъ, или за ланью, не дерзающей бороться. Гони этихъ боязливыхъ тварей по равнинамъ и на своемъ крпко-грудомъ кон не отставай отъ своихъ собакъ.
CXIV.
"И когда ты спугнешь близорукаго зайца, замть, какъ онъ бдняга, чтобы избжать погибели, перегоняетъ втеръ и какъ старательно онъ перепутываетъ и перекрещиваетъ свой слдъ тысячью увертками; т многочисленныя лазейки, которыми онъ спасается, подобны лабиринту и сбиваютъ съ толку его враговъ.
CXV.
"Онъ то пробгаетъ сквозь стадо овецъ, для того, чтобы отважные псы ошиблись въ чуть, то черезъ вырытыя кроликами земляныя норки, заставляя умолкнуть громкій лай своихъ преслдователей. Иногда онъ вмшивается въ стадо дичи: опасность изощряетъ находчивость; нужда умъ родитъ.