Мать не пишет мне из ЛенинградаВ Петербург холодный и сырой.А сама любой записке рада,Рада мама весточке любой.Дерева стоят, как на параде,На ветру листвой сырой звеня, —Мама, мама, как там в ЛенинградеВек свой доживаешь без меня?Там луна – небесная телега —В вечность-бесконечность впряжена!Петербург-старик встаёт из снега.Ленинград – из памяти. Из сна!
Тихий дождь
Серый день. Туман вдали закрывает дали.Осень. В небе журавли запятыми стали.Тихий дождь – как чей-то плач за окошком, вроде…Надевает мама плащ, на крыльцо выходит.Оглядится –
ни души: не зовут, не плачут.Капли, медные гроши, прочь по лужам скачут.Скачут так, что не догнать, скачут за ворота.На крыльце присела мать, будто ждёт кого-то.
Григорий ТКАЧ
На ощупь
Не беспокойся – со мной всё в порядке,Я буду читать твои письма на ощупь.Сложнее теперь мне бежать без оглядки,Но я полон сил, и тверда моя поступь.Со мной всё в порядке – мне стало лишь проще,Я вижу всё то, что не виделось прежде,И мне безразлично, что рвётся, где тоньше.Мне чужды встречающие по одежде.Был прав тот однажды ослепший художник,Что зренью отсутствие глаз – не помеха.Смеясь, говорил, что я зрячий заложникСвоих заблуждений, и плакал от смеха.Светясь, уходил он, теряясь во мраке,Желая найти в нём живые сюжеты.Ему ли не знать было нашей изнанки —Он видел всё то, что скрывалось от света.Я буду читать твои письма на ощупьИ видеть, как тушь проливалась на щёки,Блестели глаза и не думали сохнутьСлезинки, смывая чернильные строки.Не беспокойся – со мной всё в порядке,Ослепнуть – лишь значит – услышать молчащих.Пускай мне сложнее бежать без оглядки,Но вижу я лучше любого из зрячих!
Мысли обретают очертанья
Мысли обретают очертаньяВ завитках написанной строкиИ меняют место обитаньяС хаоса на белые листки.Клинопись случайных сочетанийНеказисто вылившихся словВ результате внутренних скитанийДарит восхитительный улов.
Словно прожилки в мраморе
Словно прожилки в мраморе,Тени на белом снегу.Птицы сбежали за море,Я же взлететь не могу.Тая в промозглой мерзости,С солнца последним лучикомЯ пропадаю без вести,Став для него попутчиком.
Маргарита ТОКАЖЕВСКАЯ
Гончарный круг. Идея волшебства
Гончарный круг. Идея волшебства.Бег иноходца, вера иноверца.Сюжет невоплощённого родства —Горячность слов, опустошённость сердца.Движенье зим и лежебока-юг.Бредовый сон. Таблетка аспирина.Стихи в метро – мельканье закорюк.Гончарный круг. Податливая глина.И ко всему – причина забытья,Когда улыбки сходят, словно пятна.Искусство жизни – это быт и я,Отдельно или вместе – непонятно.
Вода и сосны. Берега отвесны
Вода и сосны. Берега отвесны.Названья чувств известны, неизвестныНазванья трав, жуков и мотыльков.Кузнечик пел, пропел и был таков:Стремительный полёт его так лёгок,Что, как бы ни был ты жесток и ловок,Кузнечика избавить нелегкоОт неба, что светло и высоко.
На синем небе вспыхивали звёзды
На синем небе вспыхивали звёзды,Душа гляделась в прошлое, слезаСкатилась так нечаянно и просто,Как будто брызнул звёздный свет в глаза.И стало тихо. Тишью одиночьяЛуны недорисованный овалНеслышно пробирался в замок ночи,И кто-то сверху строки диктовал.
Слезинкой одиночество прольётся
Слезинкой одиночество прольётся,И вздрогнет тишина тревожной ночи,И птица где-то там, вдали, взовьётся,И станет жизнь на взмах крыла короче.
Торопливое чувство обиды
Торопливое чувство обиды,Терпеливое чувство вины,Незнакомые сельские видыИз окна электрички видны.Перегоны, названия станций,Суета посетителей дач,Может, сразу не выдержать, сдатьсяИ сойти на перрон неудач…Или в этой обшарпанной, шумнойЭлектричке уехать туда,Где сияет дорожкою луннойПережившая вечность вода…
Бесконечный заснеженный лес
Бесконечный заснеженный лес,Голубые беззвучные тени.Эта зимняя сказка небес,Это очарование лени.И сквозь шёпот невидных ветвейВдруг послышится что-то цветное,Будто зимний поёт соловейПриближенье луны золотое.И как будто не снег, не мороз,Будто кукла с фарфоровой кожейУронила жемчужинки слёзВ этот вечер, на детство похожий.
Я научусь тому, что не умею
Я научусь тому, что не умею, —Когда-то мне и это пригодится,Я повяжу косыночку на шею,Пойду гулять, вгляжусь в чужие лица.Поговорю о чём-то с незнакомцем,Не просто так, а чтоб меня запомнил,И, проходя пустым двором-колодцем,Замечу вдруг – он всё-таки заполнен.Здесь все шаги, все шорохи земные,Все ощущенья тех людей далёких,Унёсших одиночества земныеВ страну, где не хватает одиноких.
Этот мир, невозвратный и нежный
Этот мир, невозвратный и нежный,С бесконечной ранимой душой,Этот голос, до странного прежний,Но опять почему-то чужой.В зимнем сумраке гаснущий иней,От рассвета не тающий снег,Тишина от небесности синей,И неслышно идёт человек,И касается тенью подвижнойТо скамейки, то тени другойВ этом городе осени лишнейНад всегда терпеливой рекой.Он уходит и, вновь появившись,Будто право имеет – опять,С каждой улицей города слившись,На мосту одиноко стоять.
В беспамятстве иных времён
Лии Владимировой
В беспамятстве иных времёнЕсть времена воспоминаний,Когда осенний холод раннийСтучится в зеркала окон.И узнаёшь не голоса,А лишь предчувствия утраты,И те, что вычеркнуты, даты,И позабытые глаза.
Задумчивые пальцы антиквара
Задумчивые пальцы антиквараОщупывают маленький предмет —Всего лишь отработанная тара,В которой ничего в помине нет.О нет, неправда, есть на дне флаконаКоричневое пятнышко смолы,И антиквар глядит почти влюблённоСквозь пятнышко на прошлые мирыИ видит даму в ласковом маренго:Холодноватой бледности рука,Перед которой целая шеренгаИзысканных духов. НавернякаОна возьмёт флакон стеклянный, синий,Переплетённый тонким серебром…О, этот запах, ветром уносимыйВ края, куда из прошлого уйдём…