Поэты 1820-1830-х годов. Том 2
Шрифт:
Возникновение ее обусловлено принципиальной незамкнутостью поэзии и прозы в творчестве Вельтмана. По своему складу некоторые его стихотворные сочинения (например, сказки) тяготеют к прозе; наряду с тем у него есть беллетристические произведения («Кощей Бессмертный», «3448 год», «Лунатик» и др.), выполненные в традициях так называемой «поэтической прозы». Благодаря этой незамкнутости появляется и особый, смешанный род литературного повествования, образцом которого является «Странник». Взаимодействие поэзии и прозы идет здесь по многим каналам, в частности и по линии их столкновения как двух разнородных эстетических сфер. Иной раз появление стихов в прозаическом тексте знаменует стремительный уход из бесцветной и тусклой обыденности; в других случаях обращение к стиховой речи позволяет резко оттенить мелочную, будничную сторону бытия. Наконец, прозаическое, то есть трезвое и слегка циничное отношение к возвышенным поэтическим образам, у Вельтмана часто выполняет деструктивное
Ввиду слабой разграниченности поэзии и прозы Вельтмана экспонирование его стихотворного наследия затруднено. Тем не менее очевидно, что наследие это оригинально и представляет собой заметный эпизод в истории нашей поэзии.
141. ДРЕВНЯЯ ЗМЕЯ
142. АЛЕКСАНДР ВЕЛИКИЙ
143–152. <ИЗ ПОВЕСТИ «СТРАННИК» >
1. «В крылатом легком экипаже…»
2. «Очаровательна, румяна…»
Лежать, ждать сна и не засыпать — это ужасно! Быстро пронеслась она по воображению!.. кажется, прикоснулась ко всему существу моему!.. обожгла меня! ах, призрак, призрак! —
Очаровательна, румяна, Игривой живости полна, В прозрачной ткани из тумана Пленила чувства мне она! Не сплю я… Вся душа в томленье! Я жду ее… я весь горю!.. Ревнивцы, бросьте подозренье, Я жду румяную зарю!3. «Текут лета младенчества природы…»
Видите ли… О неосторожность!.. Какое ужасное наводнение в Испании и Франции!.. Вот что значит ставить стакан с водою на карту!.. Но думал ли я когда-нибудь, что столкну его локтем с Пиринейских гор?
Таким же образом, может быть, — сказал я с глубочайшим вздохом, подобным моему уважению к халдейским преданиям, — таким же образом опрокинулся сосуд гнева Кронова и пролилось Океан-море на землю!
Текут лета младенчества природы, Уже раздор кипит в начальных племенах; Но взволновалися, как море, неба своды, Земля и племена в бушующих волнах! О солнце! ты тогда на ужас не светило, Отбросило блистательность лучей! Как туча черная, печаль тебя затмила, Печаль о гибели природы и людей! Но тихнет глас громовый Элаима! И снова сыплются лучи на бездну вод; Уж над поверхностью глава Каркуры зрима, И в пристань первую земли ковчег плывет!4–5. «Читатель, взор твой вероломен!..»
Незаметным образом приблизились мы к тому месту, на котором, по преданиям и по карте древней истории Бессарабии, лежит г. Тирас; время стерло его с лица земли, и трудно отыскать его могилу; может быть, с. Паланка есть то место, где жила нескромная переселенка с острова Мило; она прекрасна и жива, как воображение пламенного, влюбленного Анакреона; власы ее как блестящий поток струящейся лавы; легкие сандалии и тонкое, прозрачное как облако покрывало составляют всю ее одежду.
Читатель, взор твой вероломен! Но бог с тобой, смотри, смотри, Ты видишь всё! Но будь же скромен И никому не говори! Гречанка юная не знает, Зачем ты смотришь на нее, Она от взоров не скрывает Богатство дивное свое! Но ты не в силах взор насытить, Смутил тебя нечистый дух! Злодей! ты ждал, чтоб день потух, Ты хочешь всё у ней похитить!6. «Поднявшись с цепи гор огромной…»
Бурю на море мне никогда не случалось видеть: должна быть ужасна! Я читал путешествие капитана Кука, но бурю в чистом поле мне случалось видеть. Вот как описывает ее бурный поэт;
Поднявшись с цепи гор огромной, Накинув мрачный саван свой, Старуха буря в туче темной На мир сбирается войной, Стихии ссорит и бунтует! Ее союзник ураган, Жестокий сорванец-буян, Свистит и что есть мочи дует! Что встретит, где ни пролетит, Всё ломит, рвет, крутит, вертит, Мутит, ерошит и волнует. С полей, с равнин, с лесов и гор, Взвивая пыль, песок и сор, По поднебесью тучей носит, И солнца ясные глаза, И золотые волоса Он дрянью пудрит и заносит! И вот, нахлупя капишон, Седую бровь как лес нахмуря, Несется черной ведьмой буря! За ней, пред ней, со всех сторон Крутятся тучки, Аквилон, Собравши ветров хор с полночи, Ревет в честь бури что есть мочи. Стучит, гремит, грохочет гром; Как льстец, змеею молнья вьется! В земле от страху сердце бьется! Но слабым ли моим пером…И т. д.
Тучи прежде времени угасили день; я не виноват, внимательные, добрые мои читатели!
7. «Окончив драку, шум и споры…»