Поэты «Искры». Том 2

Минаев Дмитрий Дмитриевич

5

Я, читатель, от няни-старушки слыхал В дни волшебно мелькнувшего детства Много сказок чудесных; один этот клад Мне она завещала в наследство. На меня не посетуют, если теперь Сказку я расскажу: отчего нам Не запеть, как певалось в минувшие дни, Простодушно-младенческим тоном? Я люблю звуки песен былого, люблю Этих звуков волшебные песни; Сердцу сладко минувшие дни вспоминать, С ними жизнь и светлей и чудесней!.. Так начнем же: далеко, в заморских краях Жил волшебник Прогресс благодушный, Правил мирно страной да творил чудеса, И Прогрессу все были послушны. Жил Прогресс, не тужил; да случилось, узнал, Что есть целые грады и веси, Где в спокойствии добрые люди живут Да и знать не хотят о Прогрессе. Он разгневался. «Ну, — говорит, — коли так, Сам иду я, своею персоной К этим людям: посмотрим мы, как-то у них Будет принят властитель законный?» Собрался он без свиты; шел день, может, два, И пришел наконец: ничего-то Не видать — ни долинок, ни речек, ни гор, Лишь зловонное видно болото. Люди разных чинов и сословий сидят В том болоте средь грязи смердящей, Жрут ее да хвалебные песни поют, Полагая, что пищи нет слаще. «Что за мерзости!» — плюнул волшебник Прогресс,

Да и прочь было… глядь: вместо суши Очутилась трясина под ним — и завяз Он в трясине по самые уши! Оглянулся он в страхе: толпою к нему Разноцветные люди всплывали — На лицо ему плюнули грязью, потом Сами грязь ту облизывать стали… И сидит в том болоте Прогресс, и досель Он не может уйти из болота… «Ну уж сказка!» — кричат мне. Соскучились вы? — Самому мне невесело что-то… «Для чего же рассказывать было ее? — Что за басни, давайте нам дело!» Для чего? «Есть причина, но я не скажу Ее звездам небес!»…(из «Отелло»). Впрочем, если угодно, вам можно теперь Насладиться приятной мечтою; ……………………………………… То ли дело у нас-то, такой ли прием Был оказан прогрессу сынами Милой родины? принят он был, восхвален И осыпан в восторге цветами. На Скарятине въехал он в славе; в Москве Был он встречен Катковым, лорд-мэром, На пути ему Павлов песок посыпал, И скакал Розенгейм пионером. Все младенцы ему воспевали хвалу: Калиновский [158] , Громека, Чичерин, Князь Черкасский с березовой ветвию шел, Заливался Скарятин, как мерин…

158

Г. Калиновский — издатель ныне почившего прогрессивного журнала для детей «Светоч».

6

Ах, куда мы идем? до чего мы дойдем? — Часто слышатся эти вопросы В нашем обществе мудром, и часто от них Сильно духом смущаются россы. Отвечают одни: мы идем всё вперед; Но другие, исполнясь тревоги, Возражают: да что же нас ждет впереди? И не лучше ль присесть на дороге? Может быть, впереди-то — спаси нас господь — Сами будем мы жизни не рады; Ну, как месяцы вроде «плювьёзов» пойдут [159] , А недели заменят «декады»? Ну, как вдруг, например, на Арбате, в Москве, Развернутся деревья свободы? И под ними российские девы начнут В белых юбках водить хороводы? Ну, как вдруг целовальник у нас с мясником Зашумят, загуляют не в шутку? И нельзя будет их на веревке свести, Для смирения должного, в будку? Ну, как «Почты» редактор Иван Гончаров Обратится внезапно в Марата, Кохановская выйдет подобьем Roland?.. Что-то мы затолкуем тогда-то! Но к столь страшным мечтаниям склонны умы Только слишком наивного свойства, Я сказал уж однажды: порядок у нас — Так какие же тут беспокойства? Надо только одним призаняться: чтоб мы Были в жизни невинны и чисты, Яко голуби, и да исчезнут, как дым, Из родимой земли нигилисты! Это мирного общества нашего зло, Это Запада гнойного дети; Им не свято отечество самое, им Ничего нет святого на свете! Им благие реформы дают: например, Улучшая цензуру, хлопочут «Предварение» вместе с «каранием» слить — А они безобразно хохочут! Вред их обществу сознан давно; и теперь Нигилистов смиряют отлично: В Петербурге келейно их правят, в Москве Исправляет Юркевич публично. Мне, однако, читатель, казались всегда Эти меры медлительны очень; Как быстрей нигилизм истребить до конца — Этим я горячо озабочен. Порошок я хочу изобресть, чтоб сморить Порождение злых элементов: Свистунов, журналистов, писателей всех И, особенно, дерзких студентов. …………………………………

159

Здесь автор, очевидно, имеет в виду исключительно ежемесячные хронические предсказания г-на Громеки, потому что, кроме его, у нас, кажется, еще никто не предсказывал революции. Это ясно из сопоставления г. Гончарова — Марату и г-жи Кохановской — m-me Roland. Хороша вышла бы революция при таких деятелях! Прим<ечание> наборщика.

7

Ну, однако, довольно, малютка моя, Будет петь нам… Уж скоро ведь, светел, На востоке заблещет небес горизонт, Уж два раза выкрикивал петел… На плечо ты склоняешь головку ко мне, И повязка чела золотая Ароматные кудри не может сдержать… Я дремлю, эти кудри лаская… И как будто нисходит желанный покой… Но покою нельзя мне отдаться; Нет, малютка моя, не давай мне заснуть: Мне всегда сны ужасные снятся! Невеселые сны! Всё-то слышу я в них Безотрадные вопли и скрежет, Слышу песни ликующих праздно… и мне Звук той песни, как нож, сердце режет! Снится мне: воет грустно метель и снега Заметают деревню… Под кровом Полусгнившего сруба рыдает бедняк, Истомлен боем с жизнью суровым… И зачем он рыдает безумно? кого О спасеньи, о помощи просит? Снится мне, что рыданья и вопли его Только ветер да вьюга разносит! Страшны мне эти сны, надо мною они Пролетают всю ночь до рассвета… Но увы! На вопрос о значении снов Не дает моя Муза ответа. 1863

402. <ГРАЖДАНСКАЯ КАЗНЬ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО>

Это было печальное утро: туман Над столицей свой саван гробовый Распростер, с неба дождь, будто слезы, лился, Веял холод повсюду суровый… Я на площадь пришел… Там толпа собралась, Эшафот поднимался там черный: Три ступени, дощатый помост и на нем Столб с тяжелою цепью позорный. В строй сомкнувшись, солдаты стояли кругом, Палачи на помосте гуляли, И жандармы задами своих лошадей С наглым видом толпу оттесняли. Отделения Третьего мерзостный штаб Тут же был — и с султанами кепи Любовались с злорадством жестоким, когда Укрепляли железные цепи… Небо было темно, ветер жалобно выл… Час за часом тянулся уныло… Сердце было мучительной пыткой полно И тоской ожидания ныло… Раздался стук колес… Загремел барабан, И карета подъехала… Вышел Из нее человек — и его на помост Палачи повели… Я не слышал Вздохов скорби в толпе: каждый в сердце таил Муки сердца… но взоры сверкали Скорбным гневом… Он шел мимо нас, и пред ним Все мы головы низко склоняли. Бледен лик его был, но смотрел, как всегда, Он с иронией горькой… Своими Палачами он был окружен, но в тот миг Не они — он смеялся над ними… Но когда, приговор прочитавши, к столбу Притянули ему цепью руки И с открытым челом он стоял под дождем С бледным ликом, исполненным муки,— О, тогда вздохи скорби толпа не могла Превозмочь… и у женщин катились Слезы, горькие слезы из глаз, И сердца наши злобою бились… Палачи!

Как Христа, приковали его У столба казни цепью позорной, Приковали за то, что к свободе он звал, Что насилья был враг он упорный!.. 1864

403. ИЗ ПОЭМЫ «ПРЕРВАННЫЕ ГЛАВЫ»

ГЛАВА 4

Я всегда осуждал направление тех, Кто порядком вещей недоволен И в наш век положительный жаждой реформ И утопий мечтательных болен. Мне порядок иной непонятен, как тот, Освященный веками, с которым Существует весь мир: удивительный вид Представляет пытливым он взорам. В основаньи его вложен строгий принцип — Нуждам разных людей соразмерно Потребленье давать: так, богатым всем жить Хорошо суждено, бедным скверно. В самом деле, нельзя же равнять меж собой Бедняка с богачом; ведь бедняк-то С колыбели к лишеньям привык: меньше ест И желает скромнее он как-то. А богатый — он роскошью вскормлен, повит Кружевами, парчою и шелком, Он привык жить просторно, свежо и тепло, В аппетите равняется с волком. Строго мысля, читатель, бог знает зачем Филантропам сочувствуем все мы: Ведь стремление их бедным братьям помочь — Нарушенье разумной системы. Понимают ли сами они, что творят, Извлекая из бездны проклятой Нищеты и несчастья детей? Ах! какой Их добро отзовется им платой! Эти страшные люди, которым они Подадут нежно руку спасенья, Эти люди на место себя их столкнут В бездну зла — в этом нету сомненья. Филантропии, думаю я, путь иной Нужно выбрать, чтоб братии нищей Радикально помочь: нужно бедных людей Насыщать идеальною пищей. Эстетических прелестей тайну открыть Нужно им, красоты тронуть струнки В их сердцах, объяснив, что лохмотья нужды, Ветхий кров хороши… на рисунке; Что стенанья, мольбы голодающих масс, Вид нужды, скорбный вид угнетенья Много песен гражданских внушают певцам, Возбуждая в певцах вдохновенье; Что богатый на золото всё покупать — И картины и песни обязан, А бедняк в отношеньи таких же вещей Затрудненьем подобным не связан: Стоит только взглянуть на свой ветхий костюм Иль на кровлю, как дождь в нее льется, Иль прислушаться к стонам своим — и душа Эстетическим жаром зажжется! Здесь я с гордостью должен признаться: у нас Благодетели есть для народа, Что советуют меры на пользу ему Совершенно такого же рода. Радикалы, поборники крайних начал Их бездушными шельмами, может, Назовут; но ведь мнения крайних людей В наши дни никого не тревожат. Что касается лично меня, я вполне Благодетелям верю и внемлю С восхищеньем их мудрым советам: отнять У крестьянина право на землю. Разумеется, землю господь сотворил Лишь для избранных лиц, как трудиться Предоставил на ней он одним, а другим Есть плоды тех трудов и лениться. Неужели в народ добровольно вносить Тунеядство должны мы? Ах, верьте, Что мужик оттого на работу идет, Что боится голодной он смерти! Благодетельный стимул такой отстранять Неразумно из жизни народной; Крепостным вечно впроголодь жил «мужичок», Пусть он так же живет и свободный! Состоянье такое имеет в себе Благ так много: умеренность в пище Нашу плоть укрощает и делает дух Благородней, светлее и чище. При желудке пустом обращается мысль Исключительно к хлебу и, праздно Не стремясь к разъяснению тайн бытия, Охраняет себя от соблазна. 1865

404. ПЕСНЬ О ПЕДЕФИЛЕ И ПЕДЕМАХЕ

1

Патриоты и пророки Педефил и Педемах За любезную отчизну Ощутили в сердце страх. И была причина страху: От полярных хладных льдов И до «пламенной Колхиды» Зрится гибель всех «основ». Разложение проникло В нравы, в мысли и сердца, Благочиние в презреньи, Беспорядкам нет конца…

2

Основанье государства Есть семья — ковчег всех благ; Что же зрят в семье российской Педефил и Педемах? Дети грудь сосут и мыслят — Чтоб развиться поскорей — О химическом составе Молока их матерей! Пососавши, начинают О семейном рабстве речь, Утверждая, что отцы их Не имеют права сечь!

3

Чем народы крепки? — верой В провидение; но ах, Веры сей не зрят в отчизне Педефил и Педемах. Благочестие утратив, Миллионы россиян Убеждаются, что люди Родились от обезьян; Что из всех законов вечных Человечеством один Руководит — тот, который В наши дни открыл Дарвин.

4

Отторжение окраин Может Русь низвергнуть в прах; Что же видят по окрайнам Педефил и Педемах? Видят ковы и интриги, Равнодушье «высших сфер» К обрусительным приемам И забвенье прежних мер, Видят вывески на польском, На немецком языках — И трепещут патриоты Педефил и Педемах.

5

Пресса здравая есть признак Здравой жизни; что ж в статьях Русской прессы обретают Педефил и Педемах? Порицание порядка, Непочтительность к властям, Недостаток уваженья К греко-римским словарям. Вредный дух демократизма И глумление — о страх! — Над мужами, коих имя Педефил и Педемах.

6

Обозрев все эти страхи, Педефил и Педемах Порешили непреложно Справить Русь во всех частях. Ради цели сей ликейский Храм воздвигнув в наши дни, В нем работать принялися Древних мальчиков они. В этих мальчиках лекарство Всей Руси от гнойных ран, Эти мальчики исправят Радикально россиян.

7

Но в ликее, что содержат Педефил и Педемах, Дивных мальчиков немного, Русь меж тем обширна страх. «Хорошо бы, — мнят пророки,— Современных всех ребят В древних мальчиков обделать» — И проект о сем строчат; И поспешно посылают К славным невским берегам С несомненною надеждой, Что его одобрят там…

8

«Если нам удастся, — мыслят Педефил и Педемах,— Провести проект, к величью Русь пойдет на всех парах. Нигилизма дух исчезнет Навсегда — и россов род, Классицизмом просвещенный, Власть над миром обретет. Если наш проект отвергнут, Сгибнет Русь вконец: таков Жребий стран, где отрицают Пользу древних языков!..»

ЭПИЛОГ