Поезд для Анны Карениной
Шрифт:
– Молодец! – похвалила Далила. – Теперь продолжи. Я это хочу сделать, потому что...
– Потому что дети должны...
– Ну уж нет, не надо ничего говорить за детей. – Далила вцепилась в руку Евы и дергала ее на себя. – Говори только про себя, только «я»!
– Потому что я могу отдать им все, что знаю и умею, раз никто больше не хочет этого делать.
– Да что ты можешь им дать, ты только посмотри на себя?! – Далила бросила Еву и повернулась назад:
– А ты чего молчишь, мужик ты или нет?! В загс он едет, я тебя сейчас в морг отвезу! Ты еще не знаешь, кто это такая тебя везет!..
– Я научу
– А я вообще молчал, – произнес вдруг Боря Комлев. – В принципе вы даже чем-то симпатичны. Энергичная. Умеете настоять на своем.
Далила застонала и закрыла лицо ладонями, поэтому не видела, как Ева послала в зеркальце будущему мужу поцелуй громким чмоком, испугавший Борю до оцепенения.
Майор Карпелов приказал двум сотрудникам поехать к большому частному дому – двадцатый километр по Ленинградской дороге. В доме жила семья директора крупного промышленного объединения, у этой семьи была белая сибирcкая кошка по кличке Маркиза. Приказано было осмотреть вокруг дома все деревья и близлежащие постройки, опросить соседей, не появлялся ли подозрительный субъект поблизости, а если кошку все-таки пристрелят, шума не поднимать, организовать засаду и задержать того, кто придет забирать никому не известное оружие размером предположительно с небольшой ящик.
Сотрудники добрались благополучно до места назначения. С трудом, но настойчиво объяснили хозяину дома необходимость их пребывания в ближайшие дни и сообщили Карпелову, что кошка жива и здорова, предпочитает сырую рыбу, линяет, носит на шее красный кожаный ремешок с именем и телефоном хозяина.
Очень возбужденный после такой информации, Карпелов приказал немедленно этот ремешок снять и проследить, чтобы никто из домашних не надевал и не брал в руки ничего, что имеет хотя бы отдаленное отношение к красному цвету.
После этого требования хозяин дома пригрозил написать жалобу, а хозяйка и дети перевернули вверх дном все в доме.
Карпелов раздумывал, куда мог подеваться Миша Январь, убежавший с кладбища, и каждые пять минут отвечал на очередной звонок-вопрос типа: «А красные бархатные тапочки тоже нельзя?» или «Можно ли есть помидоры, если спрятаться в подвал, где нет окон?»
К полудню Миша нашелся. Его задержали фе-дералы и допрашивали почти три часа без перерыва. Уверения Миши, что он сотрудник отдела Управления внутренних дел Западного округа, ни к чему не привели. Холеные мальчики спрашивали: «А фотографом подрабатываешь в свободное время?» Когда Миша честно рассказал, зачем он надел длинную футболку и нацепил фотоаппарат, мальчики вроде даже обиделись. Такими вот обиженными их и обнаружил приехавший за Январем Карпелов. Он цепко охватил одним взглядом грустную фигуру оперуполномоченного и спросил, показывая на его лицо:
– Это здесь тебя?
Миша отрицательно покачал головой.
Карпелов оформлял документы, Миша ходил за ним понурый и молчаливый. В машине майор первым делом схватился за фотоаппарат, но Миша, вздохнув, рассказал совершенно невероятную историю, которая произошла с ним на кладбище.
– Значит, – подвел итог Карпелов, когда Миша замолчал, – эта женщина стояла на кладбище у своей могилки, а когда ты ее сфотографировал,
– Да я просто обалдел! Я думал, у меня глюки. Она... Это не объяснить. Она такая... гордая. Нет, наглая и грустная, а вообще – глаз не отвести.
– Ну понятно, обалдел, значит. А почему она у тебя пленку выдернула?
– Сказала: «Извини, но я плохо получаюсь на фотографиях». Да. Так и сказала, что плохо получается на фотографии. Ее возле этой дохлой собаки в гробу и близко не было! Она стояла сама по себе. На вас смотрела.
Они немного помолчали, потом Карпелов завел машину и поехал.
– Если ты ей не понравился как фотограф, она могла сразу у своей могилки у тебя пленку выдернуть. Нет, друже, она тебе подножку сделала, когда увидела, что за тобой бежит фээсбэшник!
– Она испугалась, что они проявят эту пленку!.. – радостно подхватил Миша Январь.
– Есть какие-нибудь интересные моменты для нас во всем этом или вообще – чистый бред! – воскликнул Карпелов.
– Ну как, – задумался Январь, – она очень загорелая, я хочу сказать, что ее лицо, оно было без косметики и загорелое. Как будто только что с юга. Вся в черном. И издевалась.
– Издевалась?
– Ну да. Словно она знала, что мы только вот ее фотографии в «Плейбое» разглядывали. Плохо она получается, – усмехнулся Январь.
– Ты такой пришибленный, потому что тебя федералы потрепали или приложился хорошо? Миша Январь задумчиво потер шею.
– Честно? – спросил он, отвернувшись к окну.
– Как получится, – пожал плечами Карпелов.
– Я, конечно, приложился, но она у меня все время стоит перед глазами, ничего поделать не могу. Есть же женщины на свете! Сразу понимаешь, зачем нужны мужики.
– Значит, она тебе не померещилась? Все-таки бессонная ночь, этот журнал, может, это твое воображение?
– Вот вы и не верите. Давайте профессионально подойдем к этому. Она в городе. Она кого-то провожала на кладбище, потому как была в черном. Она не хочет, чтобы ее фотографировали. За час можно выяснить, что она там делала. Нам это надо? Вопрос! В органах она числится умершей, вы хотите, чтобы мы перековыряли эту ее подставку только для того, чтобы пожурить за снимки в голом виде? Да я для нее что хочешь сделаю. Если позовет, – добавил грустный Январь.
– Ну что ж, тогда давай закончим дело Пеликана. Поедешь к кошке Маркизе. Лишний не будешь. Кстати, у меня такая идея появилась. Мамацуи – это имя, так? Допустим, я знаю, что у тебя есть собака. Я как скажу? Мишина собака. А у этого Мамацуи есть удав, я узнал.
– Удав Мамацуи, – кивнул Миша, – я понял, у удава нет имени. Просто удав. Почему бы мне не поехать к этому удаву, раз кошку уже охраняют?
– Мы кошку не охраняем, а очень даже надеемся, что ее пристрелят, тогда можно будет конкретно засаду использовать. Это раз. Попробуй прорвись в японское консульство, даже если удаву посла угрожает опасность, это два. Невозможно же объяснить! Этот директор, он русский, а впал в полную истерику, кричит, что мы сошли с ума. Так что ты поезжай к кошке, отдохни там немного, а я к завтрашнему дню постараюсь вытрясти из Пеликана, откуда у него дискета.