Поезд для Анны Карениной

Васина Нина Степановна

К дому генерала Дима подъехал с большим опозданием. Сам генерал был пьян, жена его – Людка, трезвая и злая до судорог.

– Я хочу есть и пить! – заявил Дима с порога, сглатывая напряженность в горле и стараясь не трогать ничего руками. Руки были ледяные и не слушались.

– Вот он, боец невидимого фронта. – Генерал расставил руки, чтобы обняться поудобней. Его жена разбила на кухне первый стакан.

Дима заглотнул быстро несколько рюмок водки и набил рот деликатесами с накрытого стола. Он прошел к кухне и остановился в дверном проеме. Сорокапятилетняя женщина стискивала левой ладонью правую. Сквозь пальцы выступили капли крови.

– Порезалась? – Дима оттолкнулся

от проема и, подойдя к ней вплотную, раскрывал сжатые пальцы.

– Отвали, боец. – В него глянули бездумно темные глаза в накрашенных ресницах.

Дима покачнулся и сел на табуретку. Глаза женщины приобрели некоторую осмысленность.

– Ты что? Тебе плохо?

– Я не переношу крови, – сглотнул Дима тошноту, – это с детства, вот такой я боец.

Люда засуетилась, одновременно обматывая свои пальцы бинтом и откупоривая пузырек с нашатырем.

Дима отшатнулся от резкого запаха и взял ее за забинтованную руку.

– Я поцелую – и все пройдет. – Он медленно, досчитав до шести, поднял на нее усталые глаза. Шесть секунд – точный расчет.

– Ты со мной эти штучки брось, – Люда выдернула у него ото рта свою руку, – хрен в погонах.

– Что, не действует? – спросил, не обидевшись, Дима.

– Не действует.

– А чего тогда побледнела? Знаешь, что всегда женщину подводит? Организм.

– Заткнись ты... – Люда подметала с пола осколки стекла.

– Приехал пьяный или дома выпил? – Дима кивнул назад, в большой комнате генерал пел самозабвенно «работа у нас такая!..».

– И то и другое. А ты чего явился? Праздновать? А гости где? Я гостей хочу, пьяных разговоров, тостов, выяснения, кому какой чин дали и за что, шума, женских нарядов, детских криков!

– Ты забыла про выяснения, кто больше чего для Родины сделал. Тут простая альтернатива. Или гости – или я.

– Гости! – крикнула женщина, уже успокаиваясь.

– Давай-ка я тебе салат твой любимый сделаю. – Дима снимал пиджак.

– Димка, жизнь ведь прошла, а, Димка?

– Жизнь только начинается, – авторитетно заявил Дима Куницын, натирая на терке сыр.

– Ты с девочками трахаешься? – Люда села, закинув ногу на ногу, и вытащила из пачки на столе сигарету.

Дима молча поднес ей зажигалку.

– Не трахаешься. Хочешь скажу почему? Девочка – это сама жизнь. Она самодостаточна, влюбчива, но эгоистична. Ей подавай все целиком и сразу. Ты ведь не зря женщин в возрасте выбираешь, а? Ты хочешь быть самой жизнью, шоком, не давать, а брать!

– Слушай, Людка, почему бы тебе просто не перебить посуду? Попробуй, чеснока хватит? – Дима протянул нож с горкой салата на кончике. Люда высунула длинный язык и провела им по блестящему лезвию. На языке проступила красная полоса. Люда положила нож и затянулась сигаретой.

– Ничего страшного, – сказала она, выпуская в его побледневшее лицо дым, – поцелуешь – и все пройдет!

– Моя жена – наркоманка! – заявил генерал, входя в кухню. – У нее особый наркотик. Называется – выяснение отношений. Пока не выяснит – не уснет. Но это не самое страшное, – он помотал перед лицом Димы указательным пальцем, – самое страшное будет, если ты уснешь в этот момент! Не дай бог, не дай... Кофе надо сварить. Курит, – кивнул он на жену, – а только что провела целую лекцию о сосательном рефлексе у мужчин.

Дима внимательно посмотрел на генерала. Не так уж он и пьян, как показалось в первый момент.

– По ее теории получается, что мужчинам всегда надо чего-то сосать, они как начали сосать грудь в младенчестве, так и не могут остановиться. Хотя это не ее теория, я уже это где-то слышал. У нее нет своих теорий, понимаешь, вот в чем беда. Она чужими

тебя травит, травит. Но распаляется, как будто они – ее. Вот спроси ее – смотрит ли она сериалы? Спроси, спроси... О, обиделась! – Генерал показал пальцем на жену. Люда сидела неподвижно, закрыв глаза. – Нормальный человек тебе честно скажет, смотрю, мол... Или чихал на них!.. А она – нет. Сначала перечислит, почему их не надо смотреть! Смешно. Она смотрит все подряд, чтобы потом мне подробно сказать, почему это не надо смотреть. Какая это гадость и пошлость. Пойдем в бильярдную. Я тебе там подробно расскажу, почему она к тебе пристает проко... вока... провокационно, вот так, да. – Генерал встал и поманил за собой Диму. Его жена меланхолично сбросила на пол бокал. – Она не может просто так тобой заняться, но все должна знать, где ты и с кем, понимаешь? – Генерал повышал голос, чтобы жене было лучше слышно. – Она же верная, добропорядочная жена и все такое. Хочешь на спор? Ты никогда ничего у нее бы не разузнал. Ты застрелился бы через неделю. Пить будешь? Дима отказался. Он почти не слушал генерала. На кухне через равномерные промежутки времени падало на пол стекло.

– Мне только надо, чтобы ты меня выслушал – крикнула Люда.

– Всего-то. Вот ты понимаешь, чего бабам надо?

Дима забрал у генерала бокал и поставил на зеленое сукно бильярдного стола. Он задумался, катая ладонью шар.

Генерал затих, а через минуту уютно всхрапнул.

– Понимаю, – сказал Дима, разглядывая его лысину.

Он прошел в кухню и попросил Люду помочь ему перенести генерала в кровать. Она вышла, хрустя осколками. Они несли генерала по лестнице вверх, не глядя друг на друга. В спальне сумрачно светился торшер голубым светом, пахло духами и сигаретным дымом. Люда открыла окно.

– Людмила Павловна, – сказал тихо Дима, – разрешите с вами поговорить.

Люда от неожиданности резко повернулась к нему. Всхрапнул генерал. Простучала электричка далеко, за деревьями. Они спустились в кухню.

– Людмила Павловна, я ничем не могу вам помочь. – Дима сел напротив изумленной женщины и смотрел внимательно и участливо в близкое лицо. – Вы мне не интересны, не вызываете у меня никакого чувства притяжения. Извините за прямоту. Давно, в молодости, вы сделали выбор. Этот выбор для вас тяжел, вы должны быть верной, умной, безликой женой генерала. Вы с этим выбором смирились, но нуждаетесь в понимании. Вам кажется, нет, вы уже точно уверены, что вас не ценят, что жизнь загублена, хотя вам хватило бы просто каждодневного признания – несколько секунд игры. Когда мужчина выворачивается наизнанку и изображает, что без вас он просто пропадет. Несколько секунд, а их нет. Вы беситесь, портите нервы. Я ничего не могу вам дать. Кроме совета. – Тут Дима предостерегающе поднял руку, потому что возмущенная женщина напротив глубоко вздохнула и открыла рот. – Жеребец. Отменный, с хорошими физическими показателями жеребец. Лучше – глупый. Чем глупее, тем лучше. Его можно будет бить. Это необыкновенно, это щемит внизу живота – бить большого и сильного мужчину. Щемит, Людмила Павловна?

Рука Людмилы Павловны слепо шарила по столу в поисках ножа, вилки или любого другого предмета, чтобы запустить этим предметом в невозможно притягательное и насмешливое лицо напротив. Ни одного стакана или чашки – это уже осколки на кафеле пола. Рука находит пачку сигарет и комкает ее.

– Ах ты, маленький противный жиголо! – шипит женщина, словно не веря, что все это происходит с ней. – Ты с кем разговариваешь?!

– Всего вам доброго, Людмила Павловна. – Дима встал и откланялся. Он медленно шел по большой гостиной и долго возился с замками входной двери.