Поезд для Анны Карениной
Шрифт:
Полковник повернулся и удивленно смотрел на Карпелова почти пять минут. Карпелов честно опустил глаза и молчал.
– Свободен. Работай.
– Есть работать.
– Как ты меня нашла? – спросила Ева, задохнувшись в желтых волосах. Волосы пахли улицей и теплым ветром с горьким привкусом вчерашних духов. Далила стояла, опустив руки, пока Ева обнимала ее и трясла.
– Это было трудно. Я сама себе противна.
– Мама забрала меня с моря, – заявил Кеша, глядя на них, – она сказала, что тебя нельзя бросать в беде, а бабушка говорит, что дети – это
Заплакали близнецы. Не очень громко, словно пробуя, как это получается. Ева нашла глазами корзину на полу.
– Я тебя ненавижу, – сказала Далила, развела руки Евы и подошла к корзине, – ты все время меня вынуждаешь делать что-то ненормальное. Что ты стоишь? Возьми девочку, распеленай. Почему ты в его квартире? – спросила она чуть погодя, когда они стояли рядом у стола и смотрели на раскрытых детей.
– У него квартира трехкомнатная, а у меня – двух. Боря Комлев живет пока в моей квартире.
– А зачем тебе трехкомнатная квартира?
– Я тебя ждала, – соврала Ева.
Она не ждала Далилу, когда узнала, что та уехала на юг к сыну. Она сцепила зубы и одна забрала близнецов из роддома. Она стояла и стояла в дождь у такси, прижимая к себе два свертка и изображая грустную радистку Кэт, пока шофер не выбежал к ней и двое проходящих мимо мужчин не бросились открывать дверцу. Один ей запомнился хорошо: испуганный, с залитыми дождем стеклами очков, он все интересовался, где же муж. Ева сказала, что муж несет остальных четверых.
– Чего делать будем? – тихо поинтересовалась Далила.
Мальчик и девочка перед ними на столе повернули друг к дружке головы и застыли, вытаращив глаза.
– Они такие уродливые, – Ева завороженно смотрела на близнецов, – такие беспомощные, неужели они выживут?
– И не надейся, выживут.
– Я их боюсь. – Ева провела осторожно пальцем по щеке девочки. Маленькая Ева ловко и сильно ухватила палец, судорожно зажав его крошечной ручкой.
– Ты провоцируешь меня на разговор, а я не хочу с тобой говорить, – тихо сказала Далила. – Я не хочу тебе напоминать, что я тебя предупреждала, что это – не игрушки, и так далее, и так далее... Я не желаю выслушивать твои жалобы.
– Это ты жалуешься, а не я! Я честно говорю, что не справлюсь без тебя. Я вынослива, я могу долго не спать, я все выдержу, но я их боюсь! Я боюсь их брать на руки!
– Ну и дура же ты, – улыбнулась Далила, – почему бы тебе просто не поверить мне, когда я говорила, что чужие дети – это чужие дети! Это чужие жизни, понимаешь, и, чтобы любить этих уродцев, как ты их называешь, нужна самая малость – родить их! Тебя не тошнит хотя бы, когда ты меняешь пеленки?
– Нет.
– Если ты не будешь нормально есть, спать и отдыхать, ты станешь для них опасна, потому что возненавидишь их, понимаешь?
– Да.
В дверь позвонили. Далила пошла открыть, а Ева расставила руки, наклонившись над столом, чтобы, дернувшись, близнецы не смогли упасть.
Далила несколько секунд смотрела в отлично выбритое лицо Бори Комлева, потом
– Так я могу войти? Я должен видеться с детьми! – Боря уже возмущался – эта незнакомая женщина не отвечала на его вопросы.
Совершенно неожиданно для себя Далила протянула руку, уперлась ладонью в его лоб и резко оттолкнула от себя.
Боря, делая руками движения, как будто хотел взлететь, уронил портфель, но на ногах удержался, всего в нескольких сантиметрах от лестницы. Он очень сильно побледнел, стал кричать что-то про милицию, Далила закрыла дверь.
– Кто это там орет? – поинтересовалась Ева, уперевшись локтями в стол над близнецами. Она терпеливо ждала, когда они рассмотрят ее круглыми огромными глазами, и вдыхала теплое, совсем незаметное дыхание. Не удержалась, потерлась носом о мягкий обнажившийся живот мальчика. Сережа взвизгнул и дернулся, суча ножками. Ева засмеялась.
– Ошиблись дверью! – крикнула Далила, выходя из ванной. – Значит, план действий такой. Ты сейчас ешь, потом гуляешь с детьми. Я их кормлю, одеваю и помогаю вынести на улицу Иду по магазинам. Хеша моет посуду и протирает пол. Вопросы есть?
– Смотри, как я приспособилась брать на руки двоих сразу! – похвасталась Ева, наклонилась, почти легла на близнецов, поудобней захватывая в ладони их спинки и придерживая средними пальцами головки, потом медленно поднялась, уложив детей на себя. – А девочка уже хочет держать головку!
– А этот... твой муж, он приходит в гости? – поинтересовалась невинно Далила.
– Пусть только попробует! – пригрозила Ева, и Далила вздохнула с облегчением.
Майор Карпелов навестил в больнице Пеликана и поехал за город к любимой женщине, потому что был уже вечер пятницы, в Москве наступили теплые сумерки с застывшим воздухом, ленивыми фонарями и текущими светящейся рекой по асфальту машинами. И хотя Карпелов любил вечернюю Москву, он с радостью поехал на вокзал, потому что его любимая женщина... И еще пекла отличные пирожки.
И Ева Курганова, и Карпелов, и Миша Январь, завалившийся в этот вечер со своей девочкой на дискотеку, и Пеликан, вдыхая запах принесенной майором клубники, запомнили этот пятничный вечер как что-то спокойное и приятное.
Потому что суббота для всех стала кошмаром.
Близнецы орали всю ночь. Ева сказала, что сидеть с ними будет она, закрыла поплотней дверь в комнату, где пытались спать Далила с Кешей, ходила возле кроватки и читала стихи вслух. Она заметила, что вдвоем они кричали редко и минут по пять, в основном – по очереди, и это было необъяснимо. Мальчик напрягал в крике все свое маленькое тельце, сучил ножками, девочка кривилась, но молчала. Потом она начинала орать, а мальчик постепенно замолкал, честно пытался задремать, закатывая глаза, но что-то в его организме ему очень мешало, он вздрагивал и кривился, дожидаясь своей очереди поплакать.