Поезд для Анны Карениной
Шрифт:
– Ерунда все это, – нахмурился Карпелов. – Мои предложения не имеют перспектив. Она действительно из органов, хорошая подготовка, снайпер, но... Она умерла.
– Понятно, понятно... – погрустнели коллеги из комиссии по этике. – А может, донесение найдете? Завалялось где-нибудь на столе.
Найду, – согласился Карпелов. – Если завалялось, чего не найти.
Офицеры дождались его ухода, попрощались с начальником отдела и закурили в коридоре у окна.
– Или полный дурак, или опасен, – предположил один.
– Ты
– Совпадение.
– Вот ты так и напиши в отчете. Да, не забудь указать, что он, пользуясь исключительно старой пишущей машинкой, зачем-то набрал свое донесение на компьютере, а потом еще и отксе-рил!
В обед Маруся сказала, что еды почти и не осталось; Ева тут же подняла вопрос о необходимости заработать деньги. Далила сказала, что видит ее насквозь; Илия сказал, что он достанет деньги, а Кеша предложил продавать газеты у метро.
– Это все несерьезно, – вздохнула Ева, – мне предложили вернуться на работу на неполный рабочий день, деньги платят большие.
– И конечно же, это очень важно и только ты сможешь решить некоторые проблемы, да? – поинтересовалась Далила, заводясь.
– По поводу тебя у меня тоже есть соображения. Ты мне нужна как специалист для создания психоспецифики образа.
После таких слов Кеша посмотрел на маму с уважением, Илия улыбнулся, а Далила задохнулась от негодования.
– Молчи, – сказала Ева, – ну помолчи ты хоть раз, один раз! Через несколько дней я точно определюсь, мы с тобой вдвоем все обсудим, ты мне очень нужна... Но сейчас помолчи!! А то я тебя стукну чем-нибудь, клянусь.
Карпелов вернулся к себе, взял стул, поставил его возле сидящего в оцепенении Миши Января, сел и уставился на грустного опера с огромными кругами под глазами, грызущего ногти.
– Ну что, хлопчик. Ты угадал. Что теперь с этим делать будем?
– Это катастрофа, – пробормотал Миша, – я и не предполагал...
Карпелов достал из кармана и разгладил перед Мишей на столе свое донесение.
– Я при тебе это писал? – спросил он. Миша кивнул, почти не глядя.
– Сколько было? – спросил опять Карпелов.
– Чего – сколько?
– Сколько выпивки было, что я так наклюкался?!
– Литровая бутылка виски. Подарочная, восемьдесят два доллара. Я купил на всякий случай давно.
– Ты хочешь сказать, с какой-то там литрухи на двоих?!
– Я почти не пил, а еще и осталось. Отличное виски просто, вот и все. Голова болела с утра? Не болела. Можно было и три выпить, все равно бы не болела.
– Если ты и не пил почти, что же ты мне позволил такое написать! Ты только послушай: «Отпадная телка...»
– Да что вас заело на этом донесении, у нас пирамида СГО вот-вот рухнет, а вы со своим донесением! Вы знаете, какой сегодня курс?
Чихал я на твой курс, у меня зеленых нет и не было.
И Карпелов будет чихать еще пару недель. Потому что пройдет некоторое время в ожидании, что все образуется. Те «физические лица», которые валюты не имели, понемногу меняли рубли на доллары с рук у обменных пунктов, потому что почти все обменки не работали, ждали, стали чаще включать телевизор и перешли от боевиков к новостям. Это привело к неожиданным последствиям. Народ ринулся опустошать магазины.
Всенародный дедушка с перепугу сместил молодого премьера и предложил назначить более опытного. Дума три раза опытного прокатила, а чтобы ее президент не распустил, угрожала ему импичментом. Дедушка спрятался так, что его не могли найти два дня. Дума ликовала, набрав нужное количество голосов для импичмента; выгребала последнее из банкоматов в Белом доме и скупала остатки кофе в зернах из буфета. Уже назначались сроки внеочередных выборов, сообщалась сумма, которая для этого необходима, телевизионщики веселились вовсю, показывая крупным планом дерущихся дядей и тетей в зале заседаний. Одна за другой переставали выходить газеты.
Но к удивлению всех зарубежных наблюдателей, народ, еще подъедающий остатки запасов, отдыхающий и копающий огороды, не роптал, примерно ходил на работу, где давно уже не платили зарплату, организованно скупал на свои похоронные импортную видеотехнику, холодильники и пылесосы, уезжал в Крым, устраивал небольшие, но длительные – по несколько дней – пикеты, стучал и стучал шахтерскими касками в брусчатку Горбатого мостика и совершенно не собирался громить, стрелять и жечь.
Словно двигался по инерции, опровергая все научные заверения о невозможности вечного двигателя, огромный живой механизм, непредсказуемый и оттого страшный.
Часть вторая
ДА ЗДРАВСТВУЕТ РОССИЯ КРЕПОСТНАЯ!
ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО СПЕРМАТОЗОИДА, ИЛИ ПРЕВРАТНОСТИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ЛЮБВИ
Владивосток удивил Диму холодным ветром и необыкновенной перспективой. Из окна самолета город напоминал промышленную кляксу на сером шелке воды. В порту – громадины кораблей, длинные тушки подводных лодок, похожие на уснувших китов, и крошечные рядом с ними баржи и суденышки рыбаков не мешали ветру баловаться, забрызгивая город мелкой моросью океана.
Два номера рядом в отеле среднего класса. Два дня Дима и Хрустов приспосабливались к другому часовому поясу. Хрустов спал или слушал музыку, Дима не пропускал ни одного выпуска новостей, мучил пульт, переключая на кабельные каналы. Вечером они шли ужинать – или обедать? – в небольшой частный ресторанчик у гостиницы, пили хорошее вино, понемногу разговаривали. На третий день Хрустов попросил разрешения на утреннюю пробежку, Дима напросился с ним. Набычившись, они честно сражались с ветром минут тридцать, потом повернули обратно, потирая горящие щеки и смахивая слезы.