Поезд для Анны Карениной
Шрифт:
– Я в туалет сходил перед спектаклем, – пробормотал Хрустов, не веря глазам: лицо Димы было совершенно спокойно, он промокал тыльной стороной ладони кровь на губе и подмигнул, заметив удивленный взгляд охранника. – Это помещение для реквизита, декораций всяких. Ты действительно в порядке?
– Я же сказал.
– А что это было там? – Хрустов показал вверх.
– Трудно вот так с ходу объяснить, – задумался Дима. – Скажем, это было пари. Женщина думала, что я не сделаю это при всех.
– Я так понимаю, ты пари выиграл? – поинтересовался Хрустов.
– Вот выберемся из театра живыми, тогда точно скажу. – Дима улыбался. – Работай, Хрустов.
Хрустов осмотрел выход, на улице он выбрал наугад машину, разбил стекло и завел ее, сцепив провода; подъехал к темному прямоугольнику двери, дождался Диму Куницына, медленно отъехал от театра, увеличил скорость и петлял по незнакомому городу, отслеживая погоню, а когда успокоился и оглянулся назад, чтобы сообщить Диме, что все в порядке и слежки нет, он увидел спящего на заднем сиденье молодого человека примечательной внешности, голова его запрокинулась назад, рот был приоткрыт, слабо шевелилось от ветра из открытого окна жабо безумной расцветки.
В парке было многолюдно – суббота. Ева Николаевна медленно катила по дорожке коляску с близнецами, солнце пробиралось сквозь листву старых деревьев яркими пятнами, слепило глаза. Ева устроилась поудобней на скамейке, достала папку с документами и стала просматривать скрепленные листы. В пруду рядом плавали три серые непримечательные уточки, конвоируемые целым выводком селезней, переливающихся на спокойной воде черно-синим перламутром.
Ева вздохнула, прислонилась спиной к ребристой деревянной поверхности лавочки, вытянула поудобней ноги. Казалось, что она задремала, прикрыв глаза ресницами. На самом деле Ева напряженно думала.
Покончившие с собой женщины, их приблизительно одинаковый возраст, перед несчастьем – молодой красавец рядом, неизвестно куда исчезающий потом. Предположим, он выполняет задание и получает необходимую информацию. Сложность этого дела в том, что никто не знает, какую и для чего! За что уцепиться? Разве что три трупа в лесу недалеко от дачи убитого женой генерала? Генерал был начальником Димы Куницына, у жены генерала могла быть связь с ним, муж пришел домой пораньше... Ничего подобного, генерал сам пригласил Диму в разговоре по телефону – это слышал его адъютант, – приглашал и раньше, души в нем не чаял, берег и ставил в пример сослуживцам. Исходить надо из того, что трое убитых – профессионалы, двое – из НН – наружное наблюдение, один из частного агентства – супружеская неверность и разводы. Предположим, именно они следили за последней женщиной Димы, мог ли бравый офицер просто убрать слежку, когда узнал, что женщина покончила с собой? Если это так, то, по имеющимся у нее материалам, это первое убийство Димы Куницына. Мужает юноша.
Ева выпрямилась, с удовольствием потянулась и засмотрелась на светло-голубые огромные глаза девочки и мальчика в коляске. Они лежали тихо-тихо, словно замерев от восхищения, и рассматривали двигающиеся над ними листья. Ева постаралась покатить коляску как можно тише, чтобы не спугнуть, близнецы несколько секунд еще провожали глазами то место на дереве, которое их заворожило, потом дернулись вместе, толкаясь и суча ножками в ползунках.
Ева подождала у подъезда, посматривая на часы. Минута в минуту спустился Илия, взял себе мальчика.
– Ты не спеши, но там на телефоне Далила, она кричит, визжит и плачет.
– Что-то случилось? – Ева старалась идти медленно и правильно ставить ногу на ступеньку.
– Я толком не понял, она сегодня приехала к себе в квартиру, а в ее постели что-то валяется.
– Говори, что там еще у нее в постели!
– Я не могу, при детях нельзя употреблять такие выражения. Да ты не беспокойся, она же психованная, может, ничего страшного и не произошло, – пока не наорется, она это не может определить. Она как раз там орет в трубку, а я спустился к тебе.
– Ты бессовестный, бессердечный и вредный, вот кто ты. – Ева прошла в открытую дверь, положила девочку в кроватку и подбежала к телефону на тумбочке в коридоре.
Трубка надрывалась.
– Далила, Далила! Замолчи, я ничего не слышала, только что взяла трубку. Перестань орать и спокойно скажи, что случилось?
– У меня в кровати... У меня на постели, в моей квартире!.. Я не знаю, что делать!
– У тебя в кровати! – Ева уже кричала. – Дальше!
– У меня в кровати лежит вонючий, скользкий и мокрый кусок дерьма!
– Далила, успокойся, это человеческое дерьмо?
– Да, это скорее всего особь мужского пола, но так воняет и хрипит, я ничего не понимаю!
– Далила, послушай, замолчи и послушай меня. Слушаешь? Выйди на лестничную клетку и посмотри на номер квартиры, в которую ты зашла.
– Умная, да! Я уже пять раз бегала туда-сюда и смотрела на этот номер! Я позвонила соседям, это мои соседи!
– Ты знаешь этого мужчину? Он жив?
– Я его не знаю!.. Хорошо бы перевернуть и рассмотреть, а вообще он кашляет и матерится! Что мне делать? Только не говори, что надо вызвать милицию!
– Далила, вызови милицию, я сейчас приеду.
– Разговаривай сама со своей милицией, чтоб ее черти побрали!
Ева удивленно услышала, как кто-то рядом с Далилой говорит басом, потом в трубку выдохнули и сочный мужской голос сказал: «Алло, капитан милиции Окуркин».
Капитан Окуркин без всякого выражения сообщил, что лежащий на кровати гражданки Мисявичус неизвестный мужчина знает гражданку Мисявичус по имени, называет ее ласково «сердце мое» все время, пока не кашляет. Документов при нем не обнаружено, а вот нервозность гражданки Мисявичус капитану Окуркину непонятна. Дверь вышеназванной гражданки не имеет никаких намеков на взлом, в квартире ничего не повреждено, а что неизвестный издает непотребный запах, так если все жильцы охраняемого им сектора будут вызывать милицию каждый раз, когда в их постели укакается и сблюет мужчина!..
Ева уже выбегала из квартиры, прихватив сумочку с ключами от машины и деньгами.
– Ева! – крикнул с балкона Илия. – Муся ушла гулять. Если не вернется через час, я позвоню, объявим всесоюзный розыск!
– Я тебе говорила – не давай ей денег! – кричала Ева уже от машины. – Я ее вчера возила гулять!
– Конечно, – бормотал худой и длинный подросток, закрывая балконную дверь и задергивая занавески, – не давай. Знала бы, что она делает, когда ей денег на прогулку не дают.
Когда в прошлый раз Мусе не дали денег на прогулку, мороженое и зоопарк, она пела час в переходе метро, пристроившись к безногому инвалиду с баяном. Часа пения ей хватило на зоопарк, мороженое, воздушный голубой платочек и две иностранные конфеты в труднораздираемой упаковке.