Поезд для Анны Карениной
Шрифт:
– Жив, – сказал Карпелов, подхватил обмякшее тяжелое тело под мышки, как недавно пыталась сделать Ева, кивнул Январю, и они вытащили дистрофика в коридор на расстеленное на полу одеяло.
Заматывая дрожащего и хрипящего мужика, Карпелов ощутил смутное беспокойство, но оно сменилось странным затишьем у него в груди, когда Ева, помогая, приблизилась к нему лицом.
– Лежи, болезный, – пробормотал Карпелов, укладывая кокон на диване. Мужик чуть-чуть приоткрыл один глаз, и глаз этот посмотрел в майора напряженно и испуганно. – Ну, девочки, времени нет, давайте по фактам пробежимся. Когда последний раз были в квартире?
– Я уже вспоминала, – задумалась Далила, – недели две назад... Двадцать дней, может, тому.
– Одна живете?
– С сыном.
– Сегодня на кухне что-нибудь готовили? – Карпелов прошел на кухню, достал мусорное ведро и понюхал его.
– Нет, – Далила покачала головой, – я только пришла, а тут воняет... Этот чай не мой, – она показала на открытый пакетик чая, – я такой не пью.
– Ключи в коридоре?
– Не мои. То есть они подходят к двери, но это не мои.
– Майор, – позвал из комнаты Январь. – Приборчик включен. – Он показывал на компьютер.
– Ах свинья! – завелась Далила, нажимая клавиши.
– Кем работаете? – Карпелов просматривал бумаги на столе.
– Психоаналитик. Нет, вы только посмотрите, он копался в моих файлах!
– Я не понял, вы людей лечите?
– Нет.
– Значит, это не псих, который вам слишком много наболтал, а потом пожалел и залез в ваши записи. Что тогда?
– Я не знаю. Моя диссертация, слава богу, цела. Но он ее открывал!
– Психологические проблемы адаптации умственно отсталых детей... – прочел с экрана Карпелов. – Да. Проблемка. Ева... Николаевна, – он опять словно спотыкнулся перед отчеством, – а вам этот человек не знаком?
Ева покачала головой, задумавшись. Потом решительно сказала «нет».
– А где его одежда? Какие-нибудь вещи?
– Одежду мы разрезали и выбросили, а вот это точно не мое. – Далила протягивала Карпелову грязную газету, скомканный носовой платок, крестик на бечевке.
– Объявления в газету давали? – поинтересовался майор, Ева заинтересованно придвинулась к нему и встала на цыпочки, заглядывая через плечо.
– Нет. Хотя постойте. Я действительно дала объявление о няне. Я хотела нанять няню двойняшкам, – обратилась она к Еве.
– Это ваш телефон? – Карпелов зажал ногтем мелко набранный номер в обведенном карандашом объявлении.
– Мой! – обрадовалась неизвестно чему Далила.
– Все поняли или объяснить? Человек вычислил ваш адрес по номеру телефона, проверил квартиру, узнал, что она пустая, и пробрался в нее. Январь, возьми на всякий случай его пальцы, вдруг в розыске. – В этом месте Карпелов оглянулся и внимательно посмотрел в близкое притягательное лицо под челкой темных волос. Ева ответила ему открытым спокойным взглядом. Похоже, она действительно не знает этого болезного, подумал про себя Карпелов и продолжил:
– Здесь он заболел и изгадил вашу постель. Нам пора.
– Как это пора, как это – вычислил мой адрес?! Что мне с ним делать? – Далила вцепилась в рукав пиджака Карпелова. – Его надо лечить, он болен! У меня ребенок, я не могу этим заниматься.
– Вот тут я вам не помощник. Позвоните в местное отделение милиции, они приедут, составят протокол, ключики, кстати, на станочке подрабатывались, покажите им, установят личность и заберут этого бездомного! Хотя, по-моему, ему надо вызвать «скорую». Так что, если чего, звоните! Куда-нибудь чего-нибудь перетащить – всегда пожалуйста. Январь, уходим!
– Спасибо тебе, – сказала Ева в дверях. Карпелов и Январь повернулись одновременно. – И тебе. – Ева смотрела в глаза Январю и смеялась.
Будь осторожна, – попрощался Карпелов. Январь промолчал.
Дима Куницын встретился с Ириной Акимовной на выставке цветов. Она стояла, задумавшись, у крошечного дерева в тарелке. Дима подошел потихоньку и еще некоторое время ходил следом незамеченный. Она оглянулась, вздрогнула и показала жестом идти за ней.
Они прошли мимо стоек с семенами и луковицами, потом по длинному коридору мимо подсобных помещений. Узкий, огороженный со всех сторон двор имел один выход на улицу – запертые ворота.
– Ну вот что, – начала Ирина решительно, а Дима нагнулся и прикоснулся очень осторожно губами к ее губам. – Не мешайте мне говорить. – Она осталась совершенно бесстрастна. – Я не понимаю вашего поведения, а когда я чего-то не понимаю, я пытаюсь объяснить это. Вы молоды, красивы, имеете, вероятно, неплохой доход. – Тут она провела рукой, призывая в свидетели строгий дорогой костюм Димы. Дима еще раз наклонился и прижался недвижными губами к ее рту. – Подождите же! Я старше вас, я совершенно не имею самостоятельных средств, взять с меня нечего, у меня взрослая дочь, которая скоро станет матерью. Как понимать эту вашу демонстрацию чувств?!
– Как демонстрацию чувств, – сказал тихо Дима и опять наклонился, потянувшись к губам.
– Нет. – Ирина отталкивала его, уперевшись руками в плечи.
Дима с силой развел ее руки, поднял женщину в воздух и поцеловал сильно и очень откровенно.
– Не смейте, – прошипела Ирина, когда он ее опустил на землю. Она вытирала влажные губы, прислонившись спиной к стене.
– Я всегда беру то, что хочу. Ты что, не можешь представить, что я хочу тебя? – Дима посмотрел мимо Ирины в небольшую щель в воротах, зацепив боковым зрением какое-то движение.
– Я тебе не верю. Ты... Ты странный, я не верю. Эти твои спектакли, меня этим не взять, хочешь ты или не хочешь!
– Скажи, как тебя взять? – спокойно спросил Дима. Он узнал там, у ворот, Хрустова.
– Сначала ты скажешь зачем.
Дима удивился. Женщина перед ним не дрожала от поцелуев, не бледнела, смотрела в глаза открыто.
– Просто я так хочу. – Дима разозлился: ее невозмутимость раздражала.
– Врешь!
Тут Дима размахнулся не очень сильно и залепил ей пощечину. Получилось, как он и хотел, – звонко, но бесследно.